– Ты осознаешь, что умер твой отец? – тихо спросил он у Евы.
Она глубоко вздохнула и покачала головой:
– Я совсем ничего не чувствую. Горе я пережила много лет назад. Теперь же наконец кончится война, прекратятся разорения, и, возможно, Роджер сможет провести июль здесь, с нами. Так что мне нечего оплакивать: в конце концов, все к лучшему. У меня нет сожалений.
Джейми улыбнулся жене и коротко распорядился, чтобы управляющий готовил пир для всех обитателей замка. Тот торопливо удалился, и вскоре во двор выкатили первый бочонок эля, и воздух наполнился громкими радостными возгласами. В защищенном стенами дворе собралась целая толпа, детей послали домой за кружками, кто-то принес музыкальные инструменты, и шумное веселье разгорелось с новой силой.
– Угри, – медленно протянул Джейми и взглянул в серые глаза Евы, таинственно мерцавшие в слабых лучах осеннего солнца. – Не мы ли на днях послали во дворец партию угрей?
– Мы? Возможно… Что-то не припомню, – рассеянно отозвалась плутовка, обхватив руками его шею. – Как-то сознание затуманилось.
– И что тому причиной? – пробормотал Джейми с той самой улыбкой, от которой сердце Евы пускалось вскачь.
– Ты, конечно, но не только: к концу весны у тебя появится наследник.
Обхватив ее рукой за плечи, едва не подскочив от радости, Джейми нагнулся и поцеловал ее живот. Эта картина послужила поводом для нового взрыва веселья толпы, заполнившей двор.
– Им нравится, когда их господин целует живот их леди, – улыбнулся он Еве.
– А их леди нравится, когда их господин делает ей детей. У тебя замечательные люди.
– У нас, – со смехом поправил ее Джейми и выпрямился. – Ведь Англия нравится тебе все больше.
– Совершенно верно. У меня есть овощи, есть ты и полное отсутствие беспокойных мыслей.
– Чего еще может желать принцесса?
– Только тебя, Джейми.
Он взял ее за руку и повел через веселящуюся толпу к башне.
– А я тебя, Ева. Только тебя одну.
