Держи марку! Делай деньги! - [239]

Доктор Пьерро кивнул Витинари.

– Милорд…

– Доктор Пьерро, – ответил Витинари. – Как поживает наш пациент?

– О, вот если бы он попал к нам, когда был еще юн, – сказал Пьерро. – Какой был бы клоун! Какое чувство времени! Да, кстати, обычно мы не допускаем посетительниц женского пола в здание гильдии, но в таких особых обстоятельствах сделаем исключение.

– Ах, какое счастье, – сказала Дора Гая с желчью, пропитавшей каждое слово.

– Просто дело в том, что, как бы ни возражало общество «Шутки для женщин», женщины ни разу не смешные.

– Ужасный недостаток, – согласилась Дора Гая.

– Весьма любопытная дихотомия, потому что клоуны – тоже, – сказал Витинари.

– И я всегда так думала, – сказала Дора Гая.

– Они трагичны, – продолжал Витинари. – И, смеясь над их бедами, мы смеемся над собственными. Нарисованная улыбка скалится на нас из тьмы, смеясь над нашей верой в порядок, логику, статус, реальность реальности. Маска знает, что мы родились на банановой кожуре, которая ведет лишь к открытой крышке люка смерти, и нам остается надеяться только на овации зрителей.

– Как сюда вписываются скрипучие животные из воздушных шариков? – поинтересовался Мокриц.

– Не имею понятия. Но насколько мне известно, когда потенциальные убийцы ворвались к господину Бенту, он задушил одного из них очень реалистичным веселым розовым слоном из шариков.

– Только вообразите эти звуки! – радостно воскликнула Дора Гая.

– Да! Каков поворот! И это безо всяких тренировок! А трюк с лестницей? Настоящая боевая клоунада! Превосходно! – сказал Пьерро. – Теперь нам все известно, Хэвлок. После смерти матери вернулся его отец и, конечно же, увез с собой в цирк. Любому клоуну видно, что смех у него в крови! Эти ноги! Нужно было отправить его прямиком к нам! В таком возрасте с мальчиком может быть непросто. Но нет, его втиснули в старый костюм его деда и выпихнули на арену какого-то захолустного городка, и вот тогда-то клоунада лишилась своего короля.

– Почему? Что случилось? – спросил Мокриц.

– А сам как думаешь? Над ним засмеялись.

Шел дождь, и мокрые ветки хлестали его по лицу, когда он мчался по лесу, с побелкой, все еще стекающей по его мешковатым штанам. Сами штаны подскакивали на эластичных подтяжках, время от времени стукая его по подбородку.

Хотя бы башмаки были хорошими. Замечательные башмаки. Единственные на его памяти, которые пришлись ему впору.

Но мать воспитала из него порядочного человека. Одежда должна быть приличного серого цвета, веселость вульгарна, а грим недопустим.

Что ж, наказание настигло его быстро!

На заре он набрел на амбар. Он соскреб с себя засохший крем и остатки грима и умылся в луже. О, это лицо! Этот толстый нос, огромный рот, нарисованная белая слеза – они будут сниться ему в кошмарах, он точно это знал.

По крайней мере, на нем остались его собственная рубашка и кальсоны, и они закрывали все самое важное. Он хотел было выбросить все остальное, но внутренний голос остановил его. Мать была мертва, и он не смог помешать приставам забрать все их имущество, даже медное материнское колечко, которое она начищала каждый день. Он больше никогда не увидит отца… он должен был оставить себе что-то… должно было быть хоть что-то, что-нибудь, чтобы не забывать, кто он такой и почему, откуда он взялся и даже почему он оттуда ушел. В амбаре отыскался дырявый мешок. Сгодится. Ненавистный костюм отправился внутрь.

Позже в тот же день он набрел на повозки, остановившиеся под деревьями, но это не были кричащие цирковые повозки. Наверное, что-то религиозное, подумал он, а мама одобряла спокойные конфессии, лишь бы боги не были иностранными.

Его накормили жарким из кролика. И когда он заглянул через плечо человеку, который тихо сидел за складным столиком, то увидел тетрадь, полную цифр, записанных от руки. Ему нравились цифры. Они всегда имели смысл в мире, который его не имел. Тогда он очень вежливо спросил человека, что там записано внизу страницы, и получил ответ: «Это называется итогом», и сказал: «Нет, это не итог, это на три фартинга меньше итога ».

«Откуда ты знаешь?» – спросил человек, и он ответил: «Вижу», и тот сказал: «Но ты ведь только один раз посмотрел!» И он воскликнул: «Ну да, а как еще?»

И тогда перед ним открыли другие тетради, и люди собрались вокруг и стали давать ему примеры, и все они были такими простыми…

Это было гораздо веселее любого цирка, и безо всякого крема.

Он открыл глаза и увидел перед собой смутные фигуры.

– Я арестован?

Мокриц посмотрел на Витинари, и тот неопределенно махнул рукой.

– Необязательно, – сказал Мокриц осторожно. – Мы знаем про золото.

– Сэр Джошуа сказал, что все расскажет о моей… семье.

– Да, мы знаем.

– Люди засмеяли бы. Я не мог этого вынести. А потом… знаете, мне кажется, потом я просто убедил себя в том, что золото мне приснилось. И если я никогда не начну его искать, оно все еще будет там. – Он остановился, как будто разрозненные мысли выстраивались в очередь для высказывания вслух. – Доктор Пьерро был очень любезен и показал мне историю маски Чарли Бенито… – Снова пауза. – Мне сказали, что я замечательно швыряюсь кремовыми тортами. Быть может, мои предки будут мной гордиться.