А Даргед в это время шагал по полёгшей осенней траве на юг, туда, где пронзающий до костей горный ветер превращается в опаляющий вихрь пустыни. Туда, где не бывает зимы, где на берегах мёртвого моря Тхоувара стоит трёхтысячелетний Улейд, или как называют его аганы, Эсхор, Дом Песчаного Волка, владыкам которого смешны аганские дины, кичащиеся предками, которые жили двести или триста лет назад. Там в людском водовороте эсхорских базаров он будет обычным бродягой без роду, без племени, а не внушающим страх и ненависть колдуном-лумаргом.
Глава вторая. Старая ведьма.
...если в пути
ведьму ты встретишь,
прочь уходи
не ночуй у неё,
если ночь наступила.
Речи Сигрдривы
I
Она сидела и ждала. Ветер шумел в кронах тополей, росших вдоль русла реки, завывая, как стая голодных демонов. Его порывы открывали болтающуюся в рассохшихся петлях дверь, грозя загасить слабое пламя очага.
Она сидела и ждала. Ждала, когда стихнет ветер, напоминающий о давно прошедшей молодости: до боли, до слез, что выступали на старческих глазах. Ждала случайного путника. Ждала смерти. Смерти паче всего остального - ибо она была слишком стара, чтобы надеяться, что нечаянный прохожий забредёт в эти глухие места скорее, чем встанет у порога смерть, прекрасная и юная, зовущая и обещающая избавление от земной юдоли.
II
Дандальви, дочь Бардэдаса Великого, дина красных радзаганов, ард-дина одиннадцати аганских племён, проснулась сегодня ни свет, ни заря. Разбудив Лангастойле, служанку, вынужденную сносить все капризы госпожи, княжна велела собираться в путь. Служанка покорно накинула на плечи накидку и принялась приводить в порядок госпожу. И попробуй проявить недовольство - мигом отправишься на скотный двор убирать навоз и доить коров. И прощай тогда еда со стола правителя, и прощайте подаренные дочерью ард-дина старые наряды. И самое главное - вместо отважных воинов в сверкающей медной броне и сладкоголосых менестрелей в роскошных одеждах придётся принимать ухаживания провонявших коровьим навозом скотников.
Потому Лангастойле тщательно расчесала светлые волосы госпожи, туго перехватила их красной лентой, дабы они не спадали на благородное лицо наследницы древнего рода, не лезли в глаза.
Потому служанка помогла Дандальви одеться: рубашка из эсхорского шёлка, штаны из горского льна, поверх рубашки - куртка из тонкой и тщательно выделанной кожи. Сапожки из оленьей кожи завершали наряд.
Осторожно, стараясь не шуметь, госпожа и служанка прошли чёрным ходом на хозяйственный двор. Отворив калитку, которой пользовались слуги, носившие в летние дни, когда пересыхали колодцы, воду, они зашагали по тропинке, ведущей к реке. Не доходя до речного яра, девушки свернули в сторону высокого холма, на котором темнело строение "конюшни". Здесь в тесных загородках томились десятки "секущих небо", или по-агански - "риси", диковинных зверей, которых аганы приручали, дабы летать на них по небу.
Небо манило многих из потомков Рула, и дочь ард-дина не была исключением. Вообще-то, "секущие" предназначались в первую очередь для военных нужд - ведь верхом на крылатых зверях так удобно наблюдать за передвижением вражеских войск или посылать сверху во врага стрелы, пребывая в безнаказанности. Но Дандальви с согласия отца, который, что уж греха таить, немного баловал единственную дочь, имела право пользоваться "секущими", когда ей заблагорассудится. А "благорассудилось" княжне обычно с утра пораньше.
Дочери ард-дина шёл девятнадцатый год - по аганским меркам, когда девушек отдавали замуж в четырнадцать лет, она была перестарком. Но отец медлил отдавать её замуж, не в силах решить, кого из динов одиннадцати племён связать с домом Бардэдаса родством. Последнее время, когда аганы расселились по Мидде, власть ард-дина ослабла. Большая разбросанность племён по степям от Быстрой реки до Серой реки и отсутствие серьёзной опасности со стороны соседей делали власть Бардэдаса Мрачного над всеми племёнами, кроме его родного, красных радзаганов, весьма призрачной. Потому выбор будущего зятя был весьма важным делом.
Дандальви иногда задумывалась - чьей женой ей вскоре предстоит стать: неряшливого и толстого Бардэхора, дина бегдаганов; любящего мучить своих жён красавца Дандадина, правителя гунворгов; а может быть, старика Андадина, чьи сыновья ждут, не дождутся его смерти, когда он, наконец, освободит для них место дина вилрадунгов. Но пока она была свободна. И пользовалась этой свободой. И старалась поменьше думать о будущем, в котором неизбежно ожидалось замужество, неизбежно на нелюбимом. Ибо Бардэдас Мрачный не мог позволить такой роскоши - выдать дочь замуж за того, кто будет по сердцу ей самой.
Из головы Дандальви давно вылетел залитый кровью Гостевой Зал во дворце Морвэтила. Да и другие вспоминали о Морвэтиле и убившем его колдуне всё реже. Но иногда перед дочерью ард-дина возникал вдруг чей-то смутный облик. И хотелось выть от непонятного ощущения - не то неприятного, не то наоборот.
Отворив ворота "рисюшни", девушки прошмыгнули мимо дремлющего сторожа - однорукого старика, помнящего ещё Гвандаса Второго, прадеда Дандальви.
