Деревянный хлеб - [19]

— Вижу, — уплывая, откликнулся мужчина и развел руками: — Вот с такими шеяками!

Санька и Юрка осторожно искупнулись у берега. Попробуй поныряй — враз в вентерях запутаешься.

Где-то хлопали выстрелы… Скользили мимо плоскодонки и выдолбленные из толстенных бревен лодки-долбленки с сетями на днище.

Четверо мужиков, в трусах и фуражках, с черными от загара лицами, шеями и кистями рук, вытягивали из затона приволочку — бредень метров этак в пятьдесят длиной. Щуплый парнишка метался по отмели и, вздымая буруны, загонял рыбу. Одноногий дядька тяжело скакал на костыле по песку и колотил длинной палкой по прибрежным зарослям куги.

— Эй, пацаны! — натужно взголосил он. — Загоняй! Че глазеете?

Санька и Юрка, позабыв обо всем на свете, бросились помогать. Река заходила ходуном. Заколотили палки по тростнику. Будто смерч пронесся — зелеными вениками поникли сломанные стебли. И вот мужики, тянущие бредень вплавь, почувствовали под ногами дно и начали сводить крылья.

На отмель, взмучивая песок, тяжело выползала мотня бредня, в ней ошалело метались круглые золотые караси и черно-зеленые короткие щуки. Мужики с лихим криком вытащили бредень на берег.

Щуплый паренек и дядька на костыле складывали рыбу в большущую корзину, а мужики закурили, достав кисеты и бумагу из-под сухих фуражек.

— Держи, — одноногий дядька кинул Юрке и Саньке пяток карасей. Подумал и добавил несколько щучат.

— Жирно больно, — зыркнул паренек.

Мужики взвалили приволочку на плечи и цепочкой направились вниз по берегу. Паренек навьючился их одеждой, связанной в узлы, и побрел следом. А одноногий дядька зашкондылял с корзиной. И не заметил, как из нее выпрыгнул толстый карась. Санька поднял его, карась был тяжелый, он вздрагивал в руке и безголосо разевал рот. Санька взглянул на Юрку, догнал одноногого и бросил карася в корзину.

Они нанизали свою рыбу на гибкий ивовый прут с рогатулькой внизу.

— Килограмм, — заявил Юрка.

— Десять.

— Все равно повезло. Уху будем есть. Мои ахнут!

Солнце стояло уже высоко, отсюда город казался игрушечно близким: прямо над пригорком, скрадывающим дальние холмы, торчали — уже на том берегу — купола церквей и куцая колокольня Алексеевского монастыря.

И тут, казалось, отовсюду раздались вопли и вой, звон и грохот. Плотная туча черных дроздов с громким шелестом ливня просвистела чуть ли не над самыми макушками ребят. Дрозды облепили вишню в ближнем саду, из дома выскочила старуха с тазом и колотушкой. Она тонко заверещала, как раненый заяц, и гулко забарабанила. Дрозды разом взмыли и ринулись в соседний сад, почти что оголив дерево от густо сверкавших ранее красных точек.

— А-а-а-а!.. И-и-и-и-и-и!.. У-у-у-у! — неслось изо всех садов, трещали трещотки, гремели тазы и кастрюли. Кто-то прямо из окна дома затряс веревки с консервными банками, опутавшие весь сад. Дрозды черным смерчем метнулись за речку и притаились в ивняке.

— Во дают! — восхитился Юрка. — А я думал — бомбежка!

Теперь домой Санька повез хозяина велосипеда. Они проехали мимо сапожника, и Юрка нарочно выставил напоказ, для пущей конспирации, кукан с рыбой. Но Три Поросенка даже не поднял головы. Он азартно выколачивал из деревни яйца, которым на базаре цены нет.

Ребята вновь вспомнили про деревянный хлеб и всю дорогу переругивались:

— А ты сам сказал: хлеб, мешок оттопыривается!

— А ты чего ж?!

— А я, а я!..

— А ты, а ты!..

И только в городе они спохватились: Витька!

…Витька сидел на колокольне, как забытый на посту солдат, и глядел в бинокль.

— Ну, как съездилось в Роево село? — не повернув головы, сказал он.

— Мы думали, он хлеб повез, — робко сказал Санька.

— А почему не дрова? Кто же в деревню хлеб возит? Дурьи головы! — Витька по-прежнему не отрывал бинокль от глаз.

— Что ж ты нам не сказал? — по-глупому спросил Юрка, растерявшись от столь простой догадки.

— А я пулемет забыл.

— Какой?.. Зачем? — оторопел Юрка.

— Чтоб вас у моста остановить. Очередью, — Коршун опустил бинокль. — Вкатываю каждому за прогул по тройному дежурству вне очереди, — сказал он, записывая приказ в дневник.

— Почему ж тройное? — вяло заспорил Санька. — Двойное. Ты же только шесть часов отмаячил.

— Могу вам еще по одному вкатить, за тупость, чтоб поумнели, — Витька протянул тетрадку ребятам. — Читайте.

— Да мы уже видели, прогул нам записал, — протянул Юрка. — Ну и ладно! С биноклем-то я сколько хочешь согласен дежурить!

— Вы мои наблюдения посмотрите! — возмутился Витька.

В дневнике было написано:

«8.40 — Пожарин завтракает.

8.50 — Два дурня Ю. и С. следуют на велосипеде за 3 П.

9.00 — П. выходит из дома.

9.14 — Два дурня Ю. и С. едут по мосту за 3 П.

9.25 — П. приходит к ЛТ.

9.30 — Два дурня Ю. и С. гонят по полю за 3 П.

9.32 — ЛТ открывает сарай.

9.48 — Два дурня Ю. и С. продолжают преследование.

9.51 — П. выходит из сарая ЛТ с котомкой.

10.13 — П. лезет по косогору, прячась за кустами.

10.22 — П. проникает с тыла во двор казармы.

10.25.30 сек. — П. тайно отодвигает секретнуюдоску в хлеву 3 П. и забирается внутрь!

10.26–10.30 — Два дурня Ю. и С. теряют и снова берут след. Спросить Ю., когда это его так натаскали в Обществе служебного собаководства?