Дерево уккал - [22]

В считанные минуты берег опустел. Казаки принялись карабкаться на кручу, где располагалась ставка Кучума. Пушки, забитые гвоздями, не могли сделать ни одного залпа. Тогда запаниковавшие татары начали сталкивать сами орудия на головы нападавших. Подняв брызги, они плюхнулись в реку и моментально ушли под воду, не причинив никому вреда. Оказавшись наверху, казаки не застали практически никого. Армия Кучума разбежалась, как, впрочем, исчез и сам грозный хан, так и не успев проявить ни хваленых полководческих талантов, ни устрашающей колдовской силы.

Путь к Искеру был открыт. Подойдя к столице, Григорий понял, почему Кучум решил не защищаться в ней. Укрепления Искера обветшали окончательно. Земляной вал осыпался, деревянные стены, окружавшие город, просели почти повсеместно. Кроме всего прочего, там оказалось просто мало места. Не то что татарская орда, пятьсот ермаковских воинов не имели никакой возможности разместиться в столице. Тем не менее не могла не радовать богатая добыча, попавшая в руки казаков – соболя, оружие, лошади. Поход удался.

* * *

Прошло несколько дней. Выпал снег, а реку сковало морозом. Татарские семьи из окрестных селений мал по малу стали возвращаться в покинутые жилища. В отличие от своих современников – бравых конкистадоров – русские казаки не спешили чинить зверства на захваченной ими территории. Вернувшихся татар привели к присяге царю и с этого момента стали считать их соотечественниками. Слух о поражении Кучума и новых хозяевах Искера распространился моментально. Из глухой тайги и непролазных болот появились представители местных народов. Они приезжали на собачьих упряжках, везя с собой продовольствие и предложение дружбы.

На казачьем кругу было решено подвести живущий в окрестности люд под «государеву царськую высокую руку», быть там «до веку, покамест Русская земля будет стояти», а также «зла никакого на всяких русских людей не думать». Учитывая обилие разнообразных примитивных верований среди местного населения, приводить народ к присяге решили не по-христиански, а так, как это обычно делали казаки – целованием окровавленной сабли. Такой ритуал показался всем наиболее понятным.

Тем временем Григорий готовился к отъезду. Удивительное и странное задание Ивана Грозного все еще не было выполнено, а потому не давало путнику покоя. Расспросив туземцев, грек выяснил, что севернее Иртыш впадает в великую реку Ас, несущую свои воды к самому океану. А в месте слияния двух рек, на излучине раскинулся остров, сходить на который смертному строго запрещено, ибо там место стыка двух миров – мира живых и мира духов. Эта легенда до ужаса совпадала с тем, что было услышано в царских покоях, и будила воспоминания детства – сказания о далеком и чудесном Лукоморье. В рациональности мышления грек во многом опередил свое время, но увиденное им за недолгий час пребывания в сибирской земле ставило под сомнение привычный уклад вещей. И если до того он еще колебался, вспоминая разговор с Борисом Годуновым, то теперь, в свете новых событий, окончательно решил продолжать поход. В конце концов, приказ государя, даже такой необычный, стоил большего, чем умозаключения боярина.

В теплом срубе вместе с Григорием находились еще двое: Ермак Тимофеевич – славный казачий атаман и Адам Каминский – неудачливый эмиссар польского короля. Скрывать от них было уже нечего. По деревянному полу деловито прохаживалось существо, находившееся большую часть времени в мешке грека. Совершенно не стесняясь людей, оно клевало краюху ржаного хлеба, периодически отвлекаясь на то, чтобы поковыряться продолговатым клювом в густой бурой шерсти, покрывавшей все его тельце.

– Какой спех отправляться сию минуту? – сетовал Ермак. – Подождал бы до весны. Там, может, и подкрепления из Руси подойдут, дальше продвигаться станем.

– Ермолай Тимофеевич дело говорит, – встрял Адам. – Ну куда сейчас двигаться? А в Искере вполне можно перезимовать.

– Дай Бог, чтоб все было как говорите, – Григорий заглядывал в разумные глаза мехового шарика. – А ежели татары вновь соберутся? Кучум ведь жив, и армия его, в общем-то, цела. Что будет, коли крепость в осаду возьмут? Нет, сейчас ехать надо, пока путь открыт.

– Ну, Бог с тобой, – вздохнул задумчиво Ермак, – езжай, раз уж решил. У нас послы нынче от князя Бояра, опытные следопыты и охотники. На собаках до излучины добраться подсобят.

Грек кивнул, соглашаясь.

– А ты, пан Адам, что себе удумал? – атаман внезапно повернулся к поляку. – Хоть и вражина ты по определению, а при штурме все ж помог знатно. Может, в казаки подашься?

– Эх, я, пан Ермак, человек служивый. Негоже от присяги своему государю открещиваться. Сам ведь ты небось того же мнения. Только назад я тоже пока идти не могу. Не с чем мне к Баторию пожаловать. Да и как? В одиночку через Камень, а потом сквозь всю Россию прошагать? Думаю, раз уж такое дело, присоединиться к пану Григорию в его поисках, если он, конечно, моим обществом тяготиться не будет. Карту земель неизведанных составлю, богатства края опишу. Вот тогда можно будет и домой не с пустыми руками.

Ермак пожал плечами. Грек улыбнулся и снова кивнул.