Дерево свободы. Стихи зарубежных поэтов в переводе С. Маршака - [26]

Просил я только масла

На завтрак мне подать!

На это королева

Сказала: — Ну, конечно!.. —

И тут же приказала

Молочницу позвать.

Придворная молочница

Сказала: — Ну, конечно! —

И тут же побежала

В коровий хлев опять.

Придворная корова

Сказала: — В чем же дело?

Я ничего дурного

Сказать вам не хотела.

Возьмите простокваши,

И молока для каши,

И сливочного масла

Могу вам тоже дать!

Придворная молочница

Сказала: — Благодарствуйте! —

И масло на подносе

Послала королю.

Король воскликнул:

— Масло! Отличнейшее масло!

Прекраснейшее масло!

Я так его люблю!

— Никто, никто, — сказал он

И вылез из кровати.

— Никто, никто, — сказал он,

Спускаясь вниз в халате.

— Никто, никто, — сказал он,

Намылив руки мылом.

— Никто, никто, — сказал он,

Съезжая по перилам.

— Никто не скажет, будто я

Тиран и сумасброд,

За то, что к чаю я люблю

Хороший бутерброд!

Из немецких поэтов

Генрих Гейне 1797–1856

«Когда выхожу я утром…»

Когда выхожу я утром

И вижу твой тихий дом,

Я радуюсь, милая крошка,

Приметив тебя за окном.

Читаю в глазах черно-карих

И в легком движении век:

«Ах, кто ты и что тебе надо,

Чужой и больной человек?»

Дитя, я поэт немецкий,

Известный в немецкой стране.

Назвав наших лучших поэтов,

Нельзя не сказать обо мне.

И той же болезнью я болен,

Что многие в нашем краю.

Припомнив тягчайшие муки,

Нельзя не назвать и мою.

«Над пеною моря, раздумьем объят…»

Над пеною моря, раздумьем объят,

Сижу на утесе скалистом.

Сшибаются волны, и чайки кричат,

И ветер несется со свистом.

Любил я немало друзей и подруг.

Но где они? Кто их отыщет?

Взбегают и пенятся волны вокруг,

И ветер протяжно свищет.

«В почтовом возке мы катили…»

В почтовом возке мы катили,

Касаясь друг друга плечом.

Всю ночь в темноте мы шутили,

Болтали — не помню о чем.

Когда же за стеклами в раме

Открылся нам утренний мир,

Амур оказался меж нами,

Бесплатный слепой пассажир.

«Когда тебя женщина бросит, — забудь…»

Когда тебя женщина бросит, — забудь,

Что верил ее постоянству.

В другую влюбись или трогайся в путь.

Котомку на плечи — и странствуй.

Увидишь ты озеро в мирной тени

Плакучей ивовой рощи.

Над маленьким горем немного всплакни,

И дело покажется проще.

Вздыхая, дойдешь до синеющих гор.

Когда же достигнешь вершины,

Ты вздрогнешь, окинув глазами простор

И клёкот услышав орлиный.

Ты станешь свободен, как эти орлы.

И, жить начиная сначала,

Увидишь с крутой и высокой скалы,

Что в прошлом потеряно мало!

«Как из пены вод рожденная…»

Как из пены вод рожденная,

Ты сияешь потому,

Что невестой нареченною

Стала ты бог весть кому.

Пусть же сердце терпеливое

Позабудет и простит

Все, что дурочка красивая,

Не задумавшись, творит.

«Чтобы спящих не встревожить…»

Чтобы спящих не встревожить,

Не вспугнуть примолкших гнезд,

Тихо по небу ступают

Золотые ножки звезд.

Каждый лист насторожился,

Как зеленое ушко.

Тень руки своей вершина

Протянула далеко.

Но вдали я слышу голос —

И дрожит душа моя.

Это зов моей любимой.

Или возглас соловья?

Лорелей

Не знаю, о чем я тоскую.

Покоя душе моей нет.

Забыть ни на миг не могу я

Преданье далеких лет.

Дохнуло прохладой. Темнеет.

Струится река в тишине.

Вершина горы пламенеет

Над Рейном в закатном огне.

Девушка в светлом наряде

Сидит над обрывом крутым,

И блещут, как золото, пряди

Под гребнем ее золотым.

Проводит по золоту гребнем

И песню поет она.

И власти и силы волшебной

Зовущая песня полна.

Пловец в челноке беззащитном

С тоскою глядит в вышину.

Несется он к скалам гранитным,

Но видит ее одну.

А скалы кругом все отвесней,

А волны — круче и злей.

И, верно, погубит песней

Пловца и челнок Лорелей.

«Рокочут трубы оркестра…»

Рокочут трубы оркестра,

И барабаны бьют.

Это мою невесту

Замуж выдают.

Гремят литавры лихо,

И гулко гудит контрабас.

А в паузах ангелы тихо

Вздыхают и плачут о нас.

«Двое перед разлукой…»

Двое перед разлукой

Безмолвно подают

Один другому руку,

Вздыхают и слезы льют.

А мы с тобой не рыдали,

Когда нам расстаться пришлось,

Тяжелые слезы печали

Мы пролили позже — и врозь.

«Они мои дни омрачали…»

Они мои дни омрачали

Обидой и бедой —

Одни своей любовью,

Другие своей враждой.

Мне в хлеб и вино подсыпали

Отраву за каждой едой —

Одни своей любовью,

Другие своей враждой.

Но та, кто всех больше терзала

Меня до последнего дня,

Враждою ко мне не пылала,

Любить — не любила меня.

«Кто влюбился без надежды…»

Кто влюбился без надежды,

Расточителен, как бог.

Кто влюбиться может снова

Без надежды, — тот дурак.

Это я влюбился снова

Без надежды, без ответа.

Насмешил я солнце, звезды,

Сам смеюсь — и умираю.

«Как ты поступила со мною…»

Как ты поступила со мною,

Пусть будет неведомо свету.

Об этом у берега моря

Я рыбам сказал по секрету.

Пятнать твое доброе имя

На твердой земле я не стану,

Но слух о твоем вероломстве

Пойдет по всему океану!

«Весь отражен простором…»

Весь отражен простором

Зеркальных рейнских вод,

С большим своим собором

Старинный Кёльн встает.

Сиял мне в старом храме

Мадонны лик святой.

Он писан мастерами

На коже золотой.

Вокруг нее — цветочки,

И ангелы реют над ней.

А волосы, брови и щечки —

Совсем как у милой моей.

«Не подтрунивай над чертом…»

Не подтрунивай над чертом —

Годы жизни коротки,

И загробные мученья,

Милый друг, не пустяки.

А долги плати исправно.

Жизнь не так уж коротка.

Занимать еще придется

Из чужого кошелька!

«Какая дурная погода!..»

Какая дурная погода!