Дерево свободы. Стихи зарубежных поэтов в переводе С. Маршака - [23]

Гораздо легче, чем шагать с винтовкой и мешком.

Солдат — такой, солдат — сякой, бездельник и буян!

Но он храбрец, когда в строю зальется барабан,

Зальется барабан, друзья, зальется барабан.

Но он — храбрец, когда в строю зальется барабан.

Мы — не шеренга храбрецов и не толпа бродяг,

Мы — просто холостой народ, живущий в лагерях.

И если мы подчас грешим — народ мы холостой, —

Уж извините: в лагерях не может жить святой!

Солдат — такой, солдат — сякой, но он свой помнит долг,

И, если пули засвистят, в огонь уходит полк.

В огонь уходит полк, друзья, в огонь уходит полк,

Но, если пули засвистят, в огонь уходит полк!

Сулят нам лучший рацион и школы — черт возьми! —

Но научитесь, наконец, нас признавать людьми.

Не в корме главная беда, а горе наше в том,

Что в этой форме человек считается скотом.

Солдат — такой, солдат — сякой, и грош ему цена.

Но он — надежда всей страны, когда идет война.

Солдат — такой, солдат — сякой! Но как бы не пришлось

Вам раскусить, что он не глуп и видит все насквозь!

«На далекой Амазонке…»

На далекой Амазонке

Не бывал я никогда.

Только «Дон» и «Магдалина» —

Быстроходные суда, —

Только «Дон» и «Магдалина»

Ходят по морю туда.

   Из Ливерпульской гавани

   Всегда по четвергам

   Суда уходят в плаванье

   К далеким берегам.

   Плывут они в Бразилию,

   Бразилию,

   Бразилию,

   И я хочу в Бразилию —

   К далеким берегам!

Никогда вы не найдете

В наших северных лесах

Длиннохвостых ягуаров,

Броненосных черепах.

   Но в солнечной Бразилии

   Бразилии моей,

   Такое изобилие

   Невиданных зверей!

   Увижу ли Бразилию,

   Бразилию,

   Бразилию,

   Увижу ли Бразилию

   До старости моей?

«Если в стеклах каюты…»

Если в стеклах каюты

Зеленая тьма,

И брызги взлетают

До труб,

И встают поминутно

То нос, то корма,

А слуга, разливающий

Суп,

Неожиданно валится

В куб,

Если мальчик с утра

Не одет, не умыт,

И мешком на полу

Его нянька лежит,

А у мамы от боли

Трещит голова,

И никто не смеется,

Не пьет и не ест, —

Вот тогда вам понятно,

Что значат слова:

Сорок норд,

Пятьдесят вест!

«Есть у меня шестерка слуг…»

Есть у меня шестерка слуг,

Проворных, удалых.

И все, что вижу я вокруг, —

Все знаю я от них.

Они по знаку моему

Являются в нужде.

Зовут их: Как и Почему,

Кто, Что, Когда и Где.

Я по морям и по лесам

Гоняю верных слуг.

Потом работаю я сам,

А им даю досуг.

Даю им отдых от забот —

Пускай не устают.

Они прожорливый народ —

Пускай едят и пьют.

Но у меня есть милый друг,

Особа юных лет.

Ей служат сотни тысяч слуг,

И всем покоя нет!

Она гоняет, как собак,

В ненастье, дождь и тьму

Пять тысяч Где, семь тысяч Как,

Сто тысяч Почему!

«Горб…»

Горб

Верблюжий,

Такой неуклюжий,

Видал я в зверинце не раз.

Но горб

Еще хуже,

Еще неуклюжей

Растет у меня и у вас.

У всех,

Кто слоняется праздный,

Немытый, нечесаный, грязный,

Появится

Горб,

Невиданный горб,

Косматый, кривой, безобразный.

Мы спим до полудня

И в праздник и в будни,

Проснемся и смотрим уныло,

Мяукаем, лаем,

Вставать не желаем

И злимся на губку и мыло.

Скажите, куда

Бежать от стыда,

Где спрячете горб свой позорный,

Невиданный

Горб,

Неслыханный

Горб,

Косматый, мохнатый и черный?

Совет мой такой:

Забыть про покой

И бодро заняться работой.

Не киснуть, не спать,

А землю копать,

Копать до десятого пота.

И ветер, и зной,

И дождь проливной,

И голод, и труд благотворный

Разгладят ваш горб,

Невиданный горб,

Косматый, мохнатый и черный!

Песнь Дарзи, птички-портняжки, в честь храброй мангусты Рикки-Тикки-Тави

Жизнью живу я двойной:

В небе я песни пою,

Здесь, на земле, я — портной.

Домик из листьев я шью.

   Здесь, на земле,

   В небесах над землею

Шью я, и вью, и пою!

Радуйся, нежная мать, —

В битве убийца убит.

Пой свою песню опять —

Недруг в могилу зарыт.

   Злой кровопийца,

   Таившийся в розах,

Пойман, убит и зарыт!

Кто он, избавивший нас?

Имя его мне открой.

Рикки — сверкающий глаз,

Тикки — бесстрашный герой,

   Рик-Тикки-Тикки,

   Герой наш великий,

Наш огнеглазый герой!

Хвост пред героем развей,

Трель вознеси к небесам.

Пой ему, пой, соловей!

Нет, я спою ему сам.

Славу пою я великому Рикки,

Когтям его смелым,

Клыкам его белым

И огненно-красным глазам!

Пехота в Африке

В ногу, в ногу, в ногу, в ногу — мы идем по Африке.

Сотни ног, обутых в бутсы, топают по Африке.

Бутсы, бутсы, бутсы, бутсы топчут пыль дорожную.

   От войны никуда не уйдешь.

Восемь, семь, пятнадцать миль, — тридцать нынче пройдено.

Десять, три, четырнадцать, — двадцать семь вчера прошли.

Бутсы, бутсы, бутсы, бутсы топчут пыль дорожную.

   От войны никуда не уйдешь.

Думай, думай, думай, думай, — думай хоть о чем-нибудь,

Или станешь идиотом от такого топота.

Бутсы, бутсы, бутсы, бутсы топчут пыль дорожную.

   От войны никуда не уйдешь.

Считай, считай, считай, считай, патроны пересчитывай,

А если зазеваешься, — тебя раздавят тысячи,

Бутсы, бутсы, бутсы, бутсы втопчут в пыль дорожную.

   От войны никуда не уйдешь.

Голод, боль, бессонницу — всё ты можешь вынести.

Но нельзя, нельзя, нельзя слышать, как без устали

Бутсы, бутсы, бутсы, бутсы топчут пыль дорожную.

   От войны никуда не уйдешь.

Днем еще туда-сюда — все же ты в компании.

Но когда кругом ни зги, только слышишь сапоги —

Только бутсы, бутсы, бутсы топчут пыль дорожную.

   От войны никуда не уйдешь.

Сорок дней я был в аду, и, скажу по совести,

Там не жарят, не пекут, — там все то же, что и тут: