Деревня Пушканы - [67]

В верхнем зале «Ливонии» уже орудовали недавно нанятые паркетчики. Завидев Дзениса, они пристально уставились на него. Евлампиевы тоже.

— Чего так поздно? — спросил младший Евлампиев, снимая рашпилем с рубанка зазубрины. — Хозяйка сына прислала. Спрашивал, куда краснодеревщик девался.

— Ну и? — Дзенис принял эту весть с чувством облегчения. Стало быть, он поступил правильно.

— И больше ничего. Мы сказали: у тебя, должно быть, похмелье. А тот, чтоб дали знать, как появишься. Но ты сегодня, видать, не работник?

— Мне к сводной сестре съездить надо. У нее старик умер, я должен гроб сколотить, — на ходу сочинил Дзенис. И потом уже потише добавил: — Может, спрячешь на время мой инструмент? И проверь, друг, чисто ли перед дверью со стороны двора.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Слух о гражданском бракосочетании двух учителей всполошил высший круг гротенского общества. Подумать только! Учителя, которых, на словах по крайней мере, в этом кругу считали своими, вздумали пренебречь давними устоями и традициями. Испокон века ни один добропорядочный человек еще никогда не создавал законной семьи без церковного благословения, без кадильницы с фимиамом, свечей, звуков органа и заключительного «аминь». Церковь и священник — столпы, без которых общество и школа не мыслят себе ни любви, ни романтических грез молодых людей. Торжественность церковного бракосочетания воспевается стихотворцами, поповские наставления сравниваются с голосами местных и заморских птиц, с блеском солнца, сиянием луны и звезд, журчанием ручьев и вешними дождями. И подростки, и перезревшие маменькины дочки, и даже повидавшие кое-что на своем веку матроны переписывают эти вирши в альбомы с крестом, голубкой или миртовой веткой на обложке. И, сморкаясь, читают их, заставляя порою прослезиться и других.

Так заведено испокон века. А эти два интеллигента вздумали доказать, что совместную жизнь можно начать путем записи в городской канцелярии, у чиновника двенадцатого класса. Какой срам, какая низость!

Такую низость оставить безнаказанной буржуа не могут. Если хочешь заботиться о христианском воспитании молодежи, то нельзя примиряться с малейшим свободомыслием. Латгале здесь или нет? Блюдутся ли здесь еще церковные устои или нет? Нравственность, религиозное восприятие мира, без которых государство обречено на гибель, настоятельно требуют, чтобы обуздали наглецов и заодно проучили тех, кто так или иначе пособничает негодникам. Ревнители государственных и церковных устоев не имели ничего против чиновников, которым опубликованным в «Государственных ведомостях» распоряжением вменялось в обязанность выдавать свидетельства о гражданском браке. Гротенские буржуа искали более опасных пособников осквернителей общественной морали, готовых добровольно помогать нечестивцам.

Оказалось, что теснее других с отступниками веры связана учительница гимназии Айна Лиепа. Поэтому блюстители буржуазных порядков пытались ее образумить.

Первый урок Айне попытались преподать на почте, куда она зашла за выписанными «Латвийским вестником» с литературным приложением и очередной тетрадью «Иллюстрированного журнала». Выдав посылку, почтарка, которая обычно притворялась более занятой, чем сам лысый почтмейстер, неожиданно обратилась к ней:

— Должно быть, учительница уезжать собирается?

— Почему вы так решили? — удивилась Айна.

— Вы идете в свидетели к Пурене и Салениеку из шестиклассной школы.

— Ну и что с того? Ведь они женятся.

— Женятся? — Почтарка сделала большие глаза. — Где же они венчаются?

— В отделе гражданских актов.

— В отделе гражданских актов. Тьфу! В таком случае, цыгане тоже женятся…

— Вы, очевидно, живете средневековыми представлениями, — рассердилась Айна. И отрубила: — Во Франции и в других культурных странах гражданские акты существуют уже не одно десятилетие. И тех, кто женится в отделе гражданских актов, ни один культурный человек цыганами не называет. В культурных странах у людей не такие цыплячьи мозги, как у некоторых наших контористок.

Вот так. Не станешь в другой раз совать нос куда не надо.

На Большой улице возле лавки Айна встретила госпожу Тилтиню, и Розга ни с того ни с сего принялась осуждать гражданский брак.

— В городе две горячие головы решили сойтись без церковного благословения. Говорят, вы пойдете свидетельницей. Если это правда, будьте, коллега, все же благоразумны, откажитесь, пока не поздно. Я как христианка от души советую вам это. Не срамите себя и заодно — других!

«Зазнайка, — рассердилась про себя Айна. — Нашла, к кому с советами лезть».

Поскольку ей это сказала Антония Тилтиня, то она уже через минуту забыла об этом. Сегодня она свободна и опять станет к мольберту. Уже давно у нее перед глазами стояла одна жанровая сценка. В зеленых, сочных тонах. Когда уроки в школе кончились, к ней неожиданно заявились гости — учительницы Лиепиня и Креслыня.

— Мы так просто, шли мимо, — защебетала Аделе, расстегивая ворот крапчатой шубы. — Захотелось подышать свежим воздухом. Там, наверху, в каменных стенах, иной раз находит меланхолия. А здесь, на просторе и свободе, просто упиваешься жизненным эликсиром. Мы шли, очутились в этом прелестном уголке и вдруг вспомнили стихи Акуратера: