Деревия. Одиссея историка Улетова - [35]

Хотя, что за приют? Как бы в прислуге у них не оказаться, а паче того в рабстве.

Эх, доигрался, жиган-жиганок!..

4 Чара, пускаемая по кругу, на пирах-братчинах.

5 Церковно-приходская школа.

Глава 7 (II). Своя Игра

— Ну-с, начинаем свою игру…

Щеглов мастерски — годами отточенным движением — отправил очередной шар прямиком в лузу.

На входе в бильярдный клуб с революционным названием «Баррикада», как повелось, слегка колыхалась от весеннего ветерка вывеска «Закрыто».

— Итак, что мы имеем? Каковы исходные данные предпринимаемого нами самостоятельного и до поры до времени тайного расследования? В чемодане находится некое устройство и шифрованная рукопись со странным названием, видимо, также носящим шифрованный характер.

— Глеб, замок был с бо-о-льшим секретом. Чтоб его вскрыть мне пришлось немало попотеть. Хотел уж было знакомого медвежатника в завязке привлечь.

— А вот этого, Арапов, делать ни в коем разе не следовало. И хочу предостеречь тебя от подобных шагов в дальнейшем Строжайшая секретность! Ни малейшей утечки информации! Однако, Володенька, партия, — Щеглов вытянул из кармана жирную папиросу.

— Глеб, да ладно с медвежатником, но ведь сам понимаешь, вдвоем не потянем, придется кого-то привлекать. Я имею в виду техническую сторону вопроса.

— Я тоже над этим думал. Есть у меня кое-какие наработки в Ученой коммуне, в нашем кучковском отделении из тех, кого в свое время хорошо ухватил за задницу — скупка краденного и прочие дела. Есть выходы и на научные круги в столице. В общем, помогут, и язык будут держать за зубами крепче некуда.

Что думаешь по поводу рукописи?

— Глеб, я полагаю, содержание рукописи имеет непосредственное отношение к содержимому чемодана.

— Хвалю, Володя, мысль ценная, как рабочую гипотезу принимаю.

— Глеб, а каково твое мнение по поводу обнаруженного в чемодане устройства?

— Мыслится так. Это навскидку что-то связанное с шифрограммами и наткнулись мы на широкую шпионско-диверсионно-подрывную сеть. Если раскроем, не только дырки для орденов сверлить будем, но и штаны с лампасами примерим.

Как мыслишь, Арапов, к лицу тебе генеральский мундир?!

— Глеб, я целую ночь думал. А если устройство, что попалось нам в руки, — работа ученого. Какого-нибудь энтузиаста-одиночки.

— Хм, тоже одно из направлений. Ты им и займись. Надо прошерстить всех ученых: пенсионеров, кустарей и прочих. Вряд ли они в глубоком подполье, да и навыками конспирации не обладают.

— Глеб, есть еще кое-какие соображения.

— Так выкладывай, мы за этим и встретились, чтоб мыслями покидаться.

— Я думаю… в общем, ты читал последний фантастический роман… этого… как его… ну у нас в книжной лавке в конторе смели буквально за пару дней.

— «Машина времени», что ль?! Так ты думаешь?..

— Да…

— Слушай, если на тетрадке написано «Перемещение во времени и пространстве», так это еще ни о чем не говорит. На заборе тоже пишут, а за забором ни х… нет.

— Глеб, опять ты cо своими шуточками! А урка?!

— А ты опять за свое! Урка сбежал, применив какой-то хитрый прием, скорее всего, гипноз. Может он иллюзионист — йог индийский или цыган. Хотя нет, на цыгана вроде бы не похож. Ну, значит, у них научился.

— Глеб, обещай, что когда ты соберешься показать чемодан твоим экспертам — ну этим ученым, что у тебя на крючке — ты не понесешь его им, а пригласишь их на «точку». Пусть осматривают содержимое на месте.

— Ты это чего?.. Объясни!

— Понесешь чемодан, там что-то замкнет, и окажешься ты перемещенным во времени и пространстве.

— Да брось чепуху молоть!

— Глеб, обещай!

Ладно, честное милицейское… Да и не царское это дело чемоданы таскать.

*****

Биллиардную покидали с черного хода.

Первым ушел, подняв воротник одного из специально одеваемых для конспирации пальто, и надвинув на глаза шляпу, Щеглов.

Через полчаса, неторопливо выпив две чашки кофе и выкурив одну за другой три папиросы, заведение покинул и Арапов. Несмотря на пустынную в этот час улицу, он подсознательно почувствовал слежку.

Глава 8 (II) Во сне и на яву

«Прекраса! Прекраса!» — маленькая девочка лет шести-семи в белоснежно-серебристом одеянии резво бежала по дорожке, выложенной гладкими, ладно подогнанными плитами… матушка улыбалась, ласкала взором непоседливое чадо и вот взяла на руки и поднесла встреч лучам утреннего солнца.

Солнечный свет отражался в стенах дворца — все было теплым и лучезарным, как и ее прежнее имя Прекраса. Холодом веяло от нареченного имени Хельга — Ольга… но ко всему привыкаешь.

Ей вновь, в который раз, снился один и тот же сон. Далекая родина. Земля Болгарская. Плиска. Город — такой непохожий на деревянные грады и веси, окруженные хмурыми непролазными лесами, болотами да топями весенних половодий.

Прекраса любовалась во сне великими белокаменными палатами, зубчатыми крепостными стенами и башнями, возведенными по воле царственной искусными зодчими и каменотесами, что постигали ремесло у ромеев. Высились храмы церкви Христовой, изукрашенные дивно во славу Божью, окружали стольный град виноградники, ухоженные поля и сады, что с избытком и щедростью родили медовые сладкие плоды, а не капусту и репу.

Здесь все было другим и в то же время близким. Понятная славянская речь, схожие обычаи и нравы. Хоть и кланялись деревянным истуканам, немало есть и тех, кто принял истинную веру. Болгарская земля признала Слово Христово, но в народе все же поминали и старых богов…