Деревия. Одиссея историка Улетова - [25]

Вот это и есть легенда. На деле же будешь собирать сведения, прощупывать настроения, вести исподволь пропаганду; собирать тех, кто недоволен; печатать и распространять летучие листки, прокламации, манифесты его императорского величества. Будешь держать связь с другими борцами за правое дело, и ждать своего часа.

— Та я ж к таким делам несподручен, то ж не на гоп-стоп ходить!..

— Да, Василий, это тебе не гоп-стопничать. Ну, да и Москва первопрестольная тоже не сразу строилась. Прежде ты пройдешь курс в разведывательной школе, и учиться будешь не много не мало полгода. Обучат тебя и хорошим манерам, и умным разговорам, и наукам секретным, да и в ремесле своем темном квалификацию повысишь.

Будешь воровать не хуже Ваньки Каина. Слыхал про такого?

— Нет. А может и слыхал. Из наших, из ростовских?

Кряженцев чуть улыбнулся, подернул холеными усиками.

— Нет, Вася, не мог ты его знать. Жил Ванька Каин давно аж в осьмнадцатом веке. Был он вор и разбойник, но пошел на службу государеву, получал жалованье и вылавливал разную политическую сволочь, что замышляла против власти1.

— Намек понял?

— Понял, не дурак.

— Ну, вот и ладненько. Так по рукам?

— А если я…

— Ну и на твое «ЕСЛИ» есть у меня ответ. Да как там у ваших говорят «козырный»…

Как бишь, твою любовь зовут? Да не стесняйся, говори.

— Настюха, — пробормотал в замешательстве Клык, чувствуя, как по спине пополз предательский холодок.

— Так вот не хотел огорчать тебя, Василий, но придется. Повязали твою Настюху вчерашнего дня на кармане.

И дабы ты глупых мыслей не имел, а паче того не сотворил глупых дел, посидит она, пока ты на службе государевой будешь, у нас под замком. Да не бойся не в казематах, а в монастыре, на хороших харчах. Само собой и работой обременять ее не будут. Так что расцветет твоя краля, пока ты не щадя живота своего будешь за веру, царя и Отечество на незримом фронте ратовать.

Будет тебе, Вася, доброе жалованье, так что свадебку сыграете как у людей. Да и матушку твою без призрения не оставим.

— Ну, так по рукам?!

— Позвольте с Настей повидаться!

— Ну, что ж, это можно…

1 На самом деле — уголовные шайки.

ГЛАВА 2 (II). Воют воем, что твои упокойники

Воют воем, что твои упокойники, Если есть там соловьи — то разбойники…Владимир Высоцкий

А ведь профессор — лопух…

Кряжистые и вместе с тем элегантные кудесники-дубы уж тронула осень; огненный наряд нехотя вздрагивал под дуновением озорного ветерка, так и норовившего урвать хоть один листочек. Высокие травы волновались, еще тянулись к холодевшему солнцу, простирали к нему увядающие теряющие жизненные соки стебли; укрывая зеленый ковер, клубился-стелился туман, а в вышине суматошно и задорно резвились, играя в догонялки две белки.

И оживали, пробуждались от осенней полудремы лесные богатыри, ласково перебрасывая озорниц вертихвосток с ветки на ветку.

«Не шуми ты мати зелена дубравушка, не мешай мне добру молодцу думу думати», — припомнились вдруг слова старинной народной песни. Хм, а ведь песня-то и не совсем народная, вроде как сочинил ее Ванька-Каин — знаменитый разбойник и сыщик в одном лице…

Как бы то ни было, а окрестный пейзаж навеивал, нашептывал раздумья о былом, о разном. Вспомнилась и застольная лекция профессора Пивображенского, ее завершающая часть, где он представил Владимира Красно солнышко этаким радетелем за народные интересы — чуть ли не первым русским демократом или кем-то наподобие того — либералом-социалистом-народником.

В общем, очень хорошим человеком…

Но ведь былины-то рисуют князя Владимира отнюдь не в радужных тонах. Былинный Владимир довольно блекл, правит себе в стольном граде Киеве… но в чем состоит его державная роль?..

Он постоянно проводит время в пирах и увеселениях, либо отдыхает. Когда на Киев напали разбойники некоего Чурилы Пленковича, Владимир даже этого не заметил, хотя злодеи грабили киевлян, разоряли их огороды, вырывали чеснок, рубили капусту, грабили пасеки, похищали скот и птицу, вылавливали рыбу — в общем, лишали поданных средств к сжизни. Князь же спокойно продолжает пировать в своем тереме, не обращая никакого внимания на творящийся беспредел. При любой опасности он обнаруживает растерянность и трусость… В былинах трудно отыскать хотя бы единственный момент, когда Владимир проявил мужские качества: твердость, храбрость, доблесть.

Зато малодушие его доведено до комичности: например, когда захваченный в плен Соловей-разбойник свистит всего в «полсвиста», Красно Солнышко испуганно ползает на карачках по гриднице — бессильный и трусливый, унижается князек перед богатырями, умоляя о защите…

Любой, кто хоть немного изучал былины, знаком с «подноготной» Владимира. А тут ПРОФЭССОР! Ну и ну!..

Хотя… сколько ученых — столько и мнений…

*****

«Что, Стоянко, задумался? Аль печалуешь о чем? Не тужи, скоро повеселимся», — прервал мои умственные упражнения, вернув в реальность басовитый говорок безусого Борея.

Ведь я на марше, как и положено командиру, впереди на боевом коне. Впрочем, передвигаемся мы на своих двоих. Куда уж нам сиволапым. Рылом не вышли!

Хоть и назывались в былинах дороги прямоезжими, а крамольная мысль о том, что извечная беда поселилась на Восточно-Европейской равнине уже о ту пору, посетила меня среди прочих раздумий; стежка-дорожка, по которой ползло наше воинство, ни сном не духом не напоминала знаменитые дороги Древнего Рима. Исправно служившие и в Средние века, да и много позже. Кособоко-бугристая по весне видимо и вовсе непролазная узкая «магистраль» не давала простора для маневра, а посему шли гуськом, да вот еще напасть — время от времени путь преграждали завалы деревьев, судя по всему устроенные преднамеренно и заблаговременно. И оглашался бор молодецкими жеребячьими матюгами — засучив рукава, овии2 расчищали путь, друзии3 вставали дозором, дабы встретить во всеоружии внезапный набег. Но никаких атак и даже намеков. Мирный труд и чистое небо. К слову, пытались обходить препятствия, но упирались или в болото или в непролазные дебри.