Деревенская околица. Рассказы о деревне - [37]

— Ладно, бригадир, потом разберёмся, а сейчас надо думать о другом. Забегайте вперёд и оттаскивайте сено по сторонам, отсекайте огонь, чтобы он не расползался в ширину. А я что-нибудь придумаю. Только бы выдержал правый фракцион, левый совсем отказал. Дорегулировался, чёрт бы тебя, Поляков, побрал…

Запрыгнул в кабину и опять назад сквозь пламя. Прорвался и стал вытанцовывать метров за сто перед надвигающейся стеной огня, но как!. Развернётся на одном месте, гусеницами сдерёт и перемешает дёрн с землёй, потом рывок вперёд метра на три-четыре, и снова круговой разворот. А пламя уже рядом.

Там, где Поляков с напарником успели оттащить сено по сторонам, огонь стал оседать, но пламя узкой полосой по стерне перекидывалось от валка к валку и с гулом двигалось вперёд. И всё из-за ветра. А на помощь уже спешили. Первыми подключились какие-то два мотоциклиста, не наши, городские. Один даже в очках и при галстуке. Да так ловко у них получалось: достали телогрейки и давай ими сбивать и теснить огонь с боков.

А впереди гудело и трещало. Из последних сил рычал старикан-трактор. Уже близко кромка огня, и тут он стал пробуксовывать. Вроде, смешно и глупо, но Митька стал его уговаривать.

«Ну-ну, милый! Прости, что по дурости утопил тебя в болоте, только сейчас не подведи. Я тебе такой ремонт заделаю!» — Рывки участились, трактор работал на пределе сил. Загорелся бак, Митька почувствовал спиной — на потёках топливного бака вспыхнула солярка, пламя лизало заднее стекло кабины. Развернул трактор на ветер, выскочил, сбил пламя и опять в кабину.

От дыма закашливался до рвоты, но вот, кажется, и конец кромки. И тут на машине подоспела помощь, бегут свои деревенские мужики. Оглянулся — пламя на его взрыхлённой полосе оседает. Как и было задумано. Только вдруг в новом месте вспыхнуло, да так, что чуть не пришлось всё начинать сначала. Опять направил трактор к кромке огня, развернулся раз, другой, третий. Снова загорелся бак, даже лопнуло заднее стекло кабины, но по пламени сзади мужики хлестали ветками, сбивали огонь.

Потом Митька тянул на себя правую, левую рукоятку, а то и обе, но трактор шёл только прямо. Всё, отработался. Хорошо, что народ подоспел, тушили новые очаги огня. Все ходили чёрные, грязные. У Поляков обгорели руки и правая щека. На кепке из искусственного меха ворс расплавился, слился в шарики.

Мерили, — сколько метров до стогов и кромки бора, а там хвоя, что твой порох. Потому решили подстраховаться, пригнали трактор с плугом, и весь выгоревший язык пожарища распахали. Пласты земли долго ещё дымились пеплом и сизым дымком…

Примчался председатель, кричал, топал ногами на Полякова, потом пошли к Митьке. А тот стоит возле трактора и дует на ладони, а они у него вздулись, как оладьи. Это когда он спасал трактор и сбивал с бака пламя, то огонь давил и размазывал его ладонями. Ещё радовался, что заправил бак под завязку, а то бы он взорвался. И тогда бы ему уже маячил срок не условный…

О ТЕХ, КОГО МЫ ЛЮБИМ

Виктор Семёнович работал председателем крупного колхоза, и тот гремел по всему краю. У них — самая высокая урожайность зерновых, самые большие надои молока на корову, потому как дружили с наукой. Виктор Семёнович бывший фронтовик, вся грудь в орденах. Кроме того, был депутатом Верховного Совета Российской Федерации, но самое главное — он ещё был Героем Социалистического труда. Как понимаете, человек заслуженный.

Со всеми руководителями главков, управлений и краевым начальством был на короткой ноге, а потому для района решал любые вопросы. Колхозники за него всегда горой, доверяли во всём. Каждый год на общем собрании ему даже утверждали безотчётные суммы денег на всякие непредвиденные расходы, а это деньги немалые. Такое вообще бывает редко, а ему доверяли и знали, что к его рукам не прилипнет ни одна копейка. Не такой он был человек. Зато и отдача от этого была огромная.

Своих колхозников он уважал и не на словах, а на деле. Строил им дома, все были при хорошей зарплате, с зерном, сеном и топливом. Добывал им путёвки на лечение и пробивал любые бытовые вопросы. И самое главное, для него не было разницы — кому он помогает, простой свинарке или главному агроному. Он помогал Человеку. Люди это видели и ценили.

Вроде бы всё хорошо, только был у него один грех — пил запоем! Раньше об этом вообще бы запретили говорить, так как это была щепетильная тема, тем более для Героя и коммуниста, но сейчас можно, поэтому расскажем как всё было. И пил он не то, что день-другой, неделями. Конечно, он не валялся под заборами, не позорился. Уедет на пасеку, на заимку или завалится к зазнобе и загудел. Жена с ума сходит, звонит начальству: «Помогите!»

Секретарь райкома с начальником милиции отлавливают его, вяжут верёвками (да, да — верёвками), и день с ним отваживаются. Потом верёвки убирали, но всё ещё продолжали его отпаивать чаем с мёдом и какими-то травами. В это время на них не действовали никакие его просьбы и уговоры, — они были учёные, дай слабину — загудит по новой. Только после этого бросали его «лечить», и он дома ещё дня два отлёживался и приходил в себя.