Денис Давыдов (Эскадрон гусар летучих) - [2]

— Бекетов!

— Денис Васильевич!

— Ну что там? Как там?

— Отступаем к Москве, командир. А штаб Кутузова в Колоцком монастыре.

— Музыкантов готовь! Через два часа буду!

— Что?

— Музыкантов, говорю, готовь!

— А! — как-то неопределенно протянул Митенька Бекетов, однако же не посмел переспрашивать и сразу круто повернул коня.

Денис стоял посреди сарая в задумчивости, затянулся трубкой, и… его осенило! Он стал выколачивать табак из трубки. На сено посыпались искры. Присев на корточки, Денис терпеливо раздувал их, и вот уже вспыхнуло небольшое пламя.

Из щелей сарая потянуло дымом.

— Эй, что там у вас, вашвысокоблагородь? — закричал часовой.

Конь Дениса, привязанный вблизи сарая, обеспокоенно заржал, заметался. Часовой пытался сбить замок. Пламя уже охватило сарай. Над пылавшей крышей появился Денис и спрыгнул. Он бежал к коню и, с маху взлетев в седло, сразу кинул его в намет.

Вечерело. Тихо вокруг, мирно. В доме усадьбы графа Нелюбова еще не зажигали света. Во дворе вытянулся обоз. Грузили наиболее ценную мебель, обмотанную соломой, укладывали на телеги мешки и ящики, а в вырытую яму опускали сундуки и лубяные баулы. Всем этим распоряжался Устимович, сосед-помещик, друг Нелюбовых, а граф лишь суетился вокруг него, бормоча не к месту, бог весть что:

— Ах, боже мой! Катрин заперлась у себя и не выходит к гостям…

— Опомнитесь, граф, какие сейчас гости?

Но граф был бестолково растерян:

— Так ведь это же ее день! Ее день! — повторял он.

— Осторожно, там хрусталь! — крикнул Устимович слугам, тащившим ящик.

— День рождения! — будто в помутнении продолжал старик. — Приехал Болховской! Наконец, приехал! Но она оскорблена! И я оскорблен! Она ни за что не выйдет к нему! — И зашептал, оглядываясь: — А знамение в прошлом годе помните?.. Комету?

— Граф, о чем вы? Враг наступает, и не сегодня-завтра…

— Что?

Нелюбов остолбенело посмотрел на Устимовича и беспомощно, по-детски заморгал глазами.

— Вздор! Слухи! — вдруг выкрикнул он. — Не верю! Не допускаю! Да я пулю бы пустил себе в лоб, если бы не Катрин!..

В это время во двор въехал Денис Давыдов со своими офицерами — Бедрягой-Вторым, Мартыновым-Черкесским, Митей Бекетовым. За ними показался музыкантский взвод Ахтырского гусарского полка, сверкая медью начищенных труб.

— Поздравляю вас, граф! — уже издали кричал Денис.

— С чем? — побагровел Нелюбов. — С бегством! Это я вас поздравляю!

— Выше голову, граф! Где именинница? — гремел Денис и соскочил с коня. — Готов поспорить на ваше имение, что победа не за горами! Новый поворот кампании! Кутузов принял армию! И он дает мне тысячу сабель! Я ухожу в тыл французам!..

— Дает? — изумился Бедряга.

— Не дает, так даст! — не моргнув глазом, воскликнул Денис. — Все-о! Я путаю связь, коммуникации противника, терзаю его тылы, лишаю его армию продовольствия…

— Война в тылу? — обомлел Нелюбов. — Невиданно! — Старик оживился необычайно.

— Да я его самого, дьявола, живьем изловлю! Режьте цветы! — в азарте командовал Денис. — Не оставлять же французам! Под корень! Все до одного!

Блеснули сабли, и с клумб полетели желтые астры и огненные георгины…

В большой зале было полутемно. Свет пробивался лишь из дальней двери — там собрались гости. Тоненькая женская фигурка появилась сверху, спустившись по внутренней лестнице. Это была Катрин. Со двора доносились громкие голоса. Она подбежала к пылающему закатом окну и тут же замерла в испуге, потому что из тьмы возник Болховской.

— Катрин! — позвал он.

— Не подходите ко мне!

— Но я не мог приехать! Понимаете — не мог! Все дни без сна, в штабе…

— Как это — не могли? В тот день, когда все должно было решиться? И не могли?

— Но ведь война, Катрин!

— С утра до вечера только и слышу о войне! Не хочу! Хоть в этот день, хоть в мой день!..

— Умоляю, выслушайте меня! Я с трудом вырвался на полчаса!

— На полчаса? — Ее глаза расширились от негодования.

— Катрин!

О, теперь она презрительно вскинула голову:

— Бог мой, скорее уезжайте, вас никто не удерживает! А у меня праздник! Слышите, Болховской? Все равно — праздник!..

Она едва успела договорить это, как вдруг грянул оркестр, словно бы в ответ на ее выкрик. Музыкантский взвод Дениса, уже разместившись на хорах, дул в медные трубы, а в дверях появился и сам Денис. За ним его офицеры торжественно несли охапки только что срезанных цветов. Цветов было так много, что они сыпались по дороге. Денис был серьезен, а на лице Митеньки Бекетова сиял восторг. Наш блистательно черноусый герой был невысок ростом, чуть кривоног, но двигался ловко и, приспустив на одно плечо ментик, выглядел эффектно. Приняв из рук Митеньки цветы, он положил их к ногам Катрин. Она заулыбалась ему счастливой улыбкой и победно взглянула на Болховского, который отошел в сторону и стоял, нахмурившись.

К ногам Катрин посыпались цветы. Денис наблюдал за этим, склонив почтительно голову, и лишь мигнул, как чья-то гусарская сабля, сверкнув молнией, чисто сняла серебристую головку у бутылки шампанского. Без тени улыбки, он высоко поднял пенящийся бокал и осушил его, секунду подумал и выпил второй. Откинув руку, выпустил бокал, но не дал ему разбиться, а раздробил его, мягко прихлопнув каблуком со звенящей шпорой. Гусары в точности повторили все его движения. И Катрин рассмеялась, как ребенок.