Денарий кесаря - [41]

            Самому же Стасу спать не хотелось. Он потянул к себе тетрадь и, поглядев на спящего котенка, вдруг усмехнулся от мысли, что хоть кому-то в Покровке было хорошо от его приезда…

            «…Особенно старался смуглолицый мужчина в недорогом, запыленном халате. Отчаянно помогая себе локтями, он пядь за пядью пробивался вперед, волоча за собой мальчика лет пяти.

            - Дайте пройти… Пропустите же! – слышались эллинские, с сирийским акцентом, слова.

            Вдогонку ему неслось недовольное:

            - Куда лезешь?

            - Сам на крест захотел?!

            - Хоть бы ребенка пожалел, сирийское чучело!

            - Я не сириец! – возражал с виноватой улыбкой мужчина.

            - А кто же: вавилонянин? Эфиоп?!

            - Я – грекос!

            - Собираясь с силами перед последним броском, мужчина оглянулся и подбадривающе крикнул:

            - Держись, Теофил!

            Однако, передние ряды были спрессованы, как кирпичи в крепостной стене. Убедившись, что дальше не проскользнула бы даже ящерица, мужчина стал что-то жестами объяснять мальчику, словно тот был глухой, потом вдруг хлопнул себя ладонью по лбу, поднял его на плечи и замер:

            - Ну?!

            Мальчик бойко завертел грязной шеей, увидел кресты, воинов…

            - Отец, – испуганно закричал он. – Там – Иисус! Весь в крови, избитый! За что они так его?!

            Мужчина больно ущипнул сына за пыльную пятку:

            - Я для чего тебя поднял? Никодима… брата своего – видишь?..

            Теофил изогнулся, прищурился от старания, разглядывая несущих кресты:

            - Нет!

            - Хвала богам! – с облегчением выдохнул мужчина. – А дядю Келада?

            - Вижу, вон он! – Теофил показал пальцем на могучего легионера, идущего в первой шеренге. Того самого, на которого делал ставку центурион. – Сказать ему, что мы тут?

            Вместо ответа мужчина опустил сына на мостовую и задумался вслух:

            - Где же нам теперь искать нашего Никодима? Иерусалим, что пшеничное поле перед жатвой: попробуй отыщи нужное зернышко… Но мы точно знаем, что он должен был искать встречи с Иисусом. Пять дней мы ходим по пятам за этим пророком. Вчера, правда, потеряли его, но, хвала Тихэ[5], снова нашли. Так проследуем же за ним до конца!

            Мужчина напряг спину, точно выталкивая сползшую в канаву повозку, отчего лицо его и впрямь почернело, как у эфиопа, и потянул за собой сына назад.

            Когда они добрались до края площади, центурия уже сворачивала на одну из ничем не примечательных улиц. Иисус, пытаясь удобнее перехватить тяжелый крест, приподнял голову, и все увидели титулум на его шее.

            Площадь в один голос на еврейском, латинском и эллинском выдохнула:

            - «Иешуа… Иезус… Иисус Назорей Царь Иудейский!»

            - Отец! – воскликнул Теофил. – У нас только рабов распинают. А здесь – слыхал – царей!

            - Чш-шш! – в испуге зашикал мужчина. – Как бы они за такие слова и тебя на мне не распяли!

            К счастью, голос мальчика утонул в новой волне шума. Потрясая посохами, грозя кулаками, иудеи призывали на голову так надсмеявшегося над ними прокуратора гнев своего Бога.

            Молчал, казалось, лишь один человек: кудрявый юноша, лет пятнадцати, в красной накидке поверх зеленого хитона. Он стоял в отдалении от толпы и смотрел на шествие полными слез глазами.

            - Послушай! – подходя, окликнул его мужчина. – Ты молодого антиохийца не видел, похожего на меня, только со шрамом на горле?

            Юноша отрицательно покачал головой.

            Мужчина, догадавшись, что он не в силах выдавить ни одного слова, со вздохом кивнул на кресты:

            - И ты паломник к Иисусу? Не бойся нас! Я – Апамей из Антиохии-на-Оронте. Мы ведь тоже приехали к нему. Подумать только: всего несколько дней назад как пышно встречал его этот город! Даже мы с сыном кричали ему «Осанна!». Я голосом, а он пока еще знаками.

            - Вот так! – подтвердил Теофил, показывая жестами, как он приветствовал Иисуса.

            - Он его от глухоты исцелил! – дрогнувшим голосом объяснил мужчина. – Тебе тоже помог?

            Юноша посмотрел на сына, отца. Улыбнулся, словно вспоминая что-то радостное, но утраченное безвозвратно. Наконец, проглотил ком, мешавший ему говорить:

            - Нет! Я … его ученик.

            - Иоанн! – послышался негромкий окрик.

            Из-за угла ближнего здания выглянуло обрамленное бородкой лицо:

            - Что там? Как Учитель?

            - Ведут на распятие! Говорят, бичевали…

            - М-мм… - простонал бородатый, и лицо его исказила болезненная гримаса. – Все пропало!

            - Постой! – видя, что юноша собирается уходить, спохватился мужчина. – Ученик Иисуса, ответь мне: а много ли было у твоего учителя учеников?

            - Таких, как мы с Петром – нет. Но тех, кто приходили и уходили – сотни, а может, тысячи! – подумав, ответил юноша.

            - И сколько времени ученики проводили с ним?

            - Кто как! Мы три года, иные – три дня…

            - Три дня! – обрадовался мужчина. – А не было ли среди них антиохийца со шрамом? Я говорю о своем сыне! Он… гм-м… потерялся в дороге…