День Сэма (сборник) - [17]

Эллеонора Фиксней (референт общества певчих птиц и аквариумных рыб):

«Душечка моя! Стихотворение Ваше – просто райское! Просто, ах какая прелесть! Но Вы, птичка моя, ещё так молоды и неопытны! А мужчины – эти акулы! Они просто готовы сожрать Вас, моя рыбка! Умоляю Вас, мой кузнечик, не доверяйте этим пираньям. Не верьте соловьиным трелям этих похотливых кобелей. Да, да! У меня, канарейка моя, огромный опыт общения с этими млекопитающими. Будьте осторожны, форелька моя!

Вечно Ваша

Элли».

Мудаков Сервилат (зав. складом атомных бомб):

«Уважаемая Аврора! Прочёл твой стих и просто напросто расстроился. Правду хочешь? Пожалуйста! Ты вот пишешь, что познакомились с каким-то там Стёпой и тебе очень даже хорошо было. А мне, понимаешь, мне плохо! Потому, чувствую я – ты дивчина хоть куда! А Стёпа кто? Всё хи-хи да ха-ха! А что он ещё может? Танком или самолётом управлять сможет, чтобы Родину защитить, ежели что? А вот везёт же ему по жизни с такой, как ты. А я должен тут, в этом складу, торчать и якшаться с этим чёртовыми бомбами цельными днями. Так, что даже волосы повылазили. А ведь я мужик ещё молодой и в силе. А стих твой хороший, душевный.

Твой Сервилат».

Федра Гулько (птичница, село Пахучее):

«Здравствуй, подруженька! Не обижайся, ведь сама так назвалась. Прочитали твой стих у нас в птичнике бабы и запечалились. Заколохнула ты наши сердца девичьи, растревожила и заставила вспомнить много чего, чего и поминать не хотелось бы. Приезжал тут к нам намедни один такой из района, тоже Степаном звали. Всё руководил да девчат охмурял. А мы, дуры стоеросовые, уши распустили и слухаем.

Голос у него, правда, такой сахарный, прям как мёд. Да и повадки совсем не как у наших мужиков. В общем, за пять дней, что этот козёл у нас «гостевал», много девчат он перепортил. А руки у него такие ласковые… А уж чего он только с девками не делал, сказать стыдно. Вот я, по просьбе девчат наших, и пишу тебе, подруженька, предостеречь тебя в случае чего. А так, чего же, пусть приезжает ещё, мы не против. Руки у него такие ласковые…»

Фред Шапиро (рабочий, член профсоюза, США):

«Мой хорошая Аврора! Я живу талеко от тьебя, но близко от твой сердец. Как ти можешь видать, я знай и понимай рашен язык. И я читай немец Маркс, ваши Ленин и Брежнев и ты со своим поэм. И я решил пристать к тебе. Ты смог мой сердец ударятся как можно часто от твой поэм. Вот! И я очень хотел тоже иметь сын или дочь от тебя, не Стьепан. Мой доход хороший, и ты иметь, наверное, тоже хороший доход, и мы вместе будет ещё лучше. Дай знать, когда я мог приезжать к тебе в Рашу. Мы сможем сделать контракт.

А ти можешь звать меня Фйёдор».

Моряки эсминца «НЕДОБИТЫЙ» в свободное от несения вахты время обсудили последнее стихотворение Авроры Римской.

Василь Педрясь (упаковщик ракет): «Нэ, хлопцы, стих дюже гарный и видать Аврора эта, баба ничого соби. Но як мине бу кто биз пидштаников до хаты пустил?! Уж я б ему врэзал, бисова душа! От бабы… бисово племя – алимэнты им подавай!»

Степан Отожмилапу (подносчик тефтелей): «Стих душевный, но ключами бросаться не надо. Помню, Гала моя, ити её мать, как-то ключи от квартиры потеряла, дак мы два часа у дверей торчали, пока моя тёща, ити её мать, ключи не притаранила».

Калмыцкая поэтесса Жасмин Насрала делится с Авророй девичьими печалями и напутствует её:

Эх, Авророчка, слязя алая,

Аль любовь твоя запоздалая?!

А Степаша – он парень хоть куда,

Ты люби яго, сладка ягода!

Но и предупреждает:

Только думай впредь, дева красная,

Перспективка то – всё неясная!

Хоть Степаша – он ничяво ещё,

Есть ли денежки в кошельке его?

Да, есть о чём подумать нашей героине. В этих раздумьях мы и оставляем юную поэтессу, нашу Аврору, на этом поэтическом перекрёстке. Плодоноси и дальше, Авророчка!

Чужая судьба

Первый раз Илья увидел его в церкви, куда приехал встретиться со священником по делам сугубо земным: местная община давно уже искала место для строительства храма. Нынешний стоял там, где больше и русских-то не жило. Надо было понять финансовые возможности его новых клиентов и массу иных важных деталей. Дело предстояло малоперспективное: найти землю для нового строительства в хорошем месте, рядом с Нью-Йорком, да ещё по приемлемой цене. Откровенно говоря, Илья ехал туда больше из любопытства – это была русская православная зарубежная церковь, и её прихожане были иммигрантами старой волны. Да и сам приход оставался по-прежнему вне юрисдикции Московской патриархии.

Был будний майский день. Шла обычная утренняя служба. В церкви стояло несколько прихожан: женщины и один довольно пожилой мужчина с седой шевелюрой. Илья был человеком не церковным, поэтому, войдя, не перекрестился и стоял в ожидании, когда священник закончит читать молитву. По окончании службы отец Михаил, так звали священника, приветливо поздоровался с ним и представил прихожанам. Буквально через минуту Илья получил первый контракт от одной из прихожанок:

– Ой, помогите и нам с мужем продать наш дом и купить другой, поменьше. Вот наш телефон, позвоните, когда сможете.

Он взял протянутый ему жёлтый листок и, не глядя, положил в карман. Поговорив со священником о деле, Илья с ним распрощался и поехал к себе в офис. Там он достал ту бумажку – это был номер телефона с трогательной и необычной припиской: «Коля + Зина. Найти домик». Именно так, не дом, а домик…