День проклятия - [38]

По спине пробежали мурашки. Розовый морозный пейзаж почему-то больше не умилял.

Я повернулся к Дьюку и спросил:

– Думаешь, здесь то же самое? Он хмуро посмотрел на меня:

– Не знаю. Я не видел твою тварь и не представляю себе, чего она хочет и как вообще работают ее мозги. К тому же здесь не Пакистан. Но одна мысль не покидает меня. Прости, сынок, но я могу сравнить все это лишь с одним – с пакистанской рулеткой.

Дьюк называл меня «сынком», только когда говорил о чем-нибудь очень важном и хотел, чтобы я прислушался к его словам.

– Возвращаемся, – решил я.

– Я знал, что ты согласишься. – Он показал направление: – Нам туда.

– Иди первым.

Я поплелся за Дьюком. След вился между кустами. Я даже не представлял, что мы столько раз поворачивали. Внезапно Дьюк остановился и показал вперед:

– Смотри.

Траншеи с отпечатками ластоногих снова и снова пересекали наш след, пока не затоптали совсем. Кто-то все время шел за нами по пятам.

Дьюк медленно поднял огнемет и поводил им из стороны в сторону, держа на прицеле кусты.

– Хорошо… Теперь им известно, что мы знаем об их присутствии. – Его глаза под очками прищурились. – Если они собираются напасть, то сейчас самое время.

– Только не надо стоять здесь и дискутировать. Пошли дальше!

– Одну минуту. – Дьюк снял с ремня маленький пластиковый диск. – Без пеленгатора не обойтись. – Полсекунды он изучал диск, потом шагнул в другую сторону. – Не отставай, Джим.

Розовый снег падал все гуще. Его частицы стали крупнее – большие розовые шарики, крутящиеся в полете, напоминали одуванчики. Я попробовал поймать один, но он рассыпался и исчез, едва коснувшись моей ладони.

– Мы попали в эпицентр пурги, – сказал я.

– Да. Ветер поднимается. Лучше поспешить. Воздух в баллонах на исходе.

Я кивнул. Видимость становилась все хуже и хуже. В двадцати метрах ничего не было видно.

– Джим, становится глубоко. Пора снова замораживать.

– Хорошо. – Я поравнялся с Дьюком и выпустил морозное облако. Жидкий азот парит на открытом воздухе. Пудра хрустела и рассыпалась, наст скрипел под ногами.

Дьюк сверился с пеленгатором и показал направление. Я опять выстрелил из фризера. Мы осторожно двинулись дальше.

– Как ты думаешь, они могут напасть в такой вьюге? – спросил я.

– Это естественная среда их обитания, – ответил Дьюк. – Похоже, здесь они свободно ориентируются. Пока не окажусь внутри вертушки, я не буду чувствовать себя в безопасности. – Он взглянул на пеленгатор. – Чуть левее, Джим. Мы уже почти дошли до спуска…

– О! – Я остановился.

– Что там?

Дьюк подошел и вгляделся в розовый сумрак. Их было трое. Они напоминали кроликов с болтающимися ушами. Или щенков. Коротенькие толстые тельца покрывал блестящий розовый мех. А может, его припорошило пудрой – поди разбери.

Большие круглые лица с короткими тупыми рыльцами. Подробности терялись под слоем розового искрящегося пуха, ни носов, ни ртов не было видно, а глаза щурились от пыли узкими щелочками. Пыль покрывала их с головы до ног. Словно китайчата на фабрике сахарной ваты.

Кроличьи уши. Щенячьи мордочки. Это не вязалось с моими представлениями о пришельцах из космоса. И уж во всяком случае, с представлением о разумной жизни на Хторре.

Их лица не выражали ни доброжелательности, ни враждебности, ни любопытства. Но в том, что мы находимся в центре их внимания, сомневаться не приходилось.

Покосившись на Дьюка, я вздрогнул: еще пятеро подкрадывались к нам сзади.

Я резко обернулся. Из кустов выходили все новые и новые кроликособаки.

Они шли отовсюду. Мы попали в окружение.

В. Что сказал хторранин, проглотив включенную бензопилу?

О. Крепкий поцелуй.

15 РОЗОВАЯ МГЛА

Каждая ошибка – лишний повод для самоистязания.

Соломон Краткий

Дьюк первым нарушил молчание и очень ласково сказал:

– Ну вот, опять ты втянул меня в историю. Я взглянул на него.

– Для пострадавшего вы держитесь весьма неплохо. Дьюк не ответил, он изучал кроликособак, пытаясь выявить вожака. Потом спросил:

– Ты вроде бы считаешься ученым. Как по-хторран-будет «друг»?

– Единственное хторранское слово, которое я знаю, переводится как «жратва».

– Тогда не стоит начинать, пока мы не выясним, что они едят.

– Они… нетравоядные.

– Откуда ты знаешь?

– Глаза расположены на лицевой части черепа. Хищникам необходимо стереоскопическое зрение, чтобы выслеживать жертву. А жертве положено иметь глаза по бокам головы, чтобы вовремя заметить хищника. По крайней мере, на нашей планете принято так. Я могу ошибаться, но… Если они едят мясо, то, вероятно, обладают интеллектом.

– Почему?

– Много ли надо мозгов, чтобы щипать траву? Дьюк немного подумал и кивнул.

Кроликособаки не двигались – просто сидели и смотрели на нас.

– Держу пари, – добавил я, – что эти существа всеядны. Согласно теории Коэна, интеллект в первую очередь развивается у охотников, но сохраняется лишь у тех из них, кто не зависит от охоты целиком.

– Ну? – поинтересовался Дьюк. – Так грозит нам опасность или нет?

– Оружия у них нет… А если они разумны, то должны быть удивлены не меньше нас с тобой.

Дьюк медленно повернулся, рассматривая кольцо ма-леньких, на удивление терпеливых китайчат.

– Неверные предпосылки, Джим.