День проклятия - [37]

Куст, к которому мы направлялись, рос на холме. Поднимаясь в розовой завесе, мы обнаружили, что постепенно выбираемся из пыли. Теперь она доставала только до пояса и продолжала быстро убывать.

Вероятно, мы шли по крутому западному берегу, но сказать наверняка было трудно.

Некоторые поймы в Калифорнии в ширину достигают километра. Мы словно попали в настоящую пустыню. Или в лунный кратер. Или на чужую планету. Интересно, есть ли такое на Хторре?

Вокруг клубился розовый дым. Ветер поднимал в воздух небольшие завитки пудры.

Пелена густела. Небо порозовело еще больше.

Горизонт исчез; все расплывалось. Небо и землю было трудно различить, однако солнце пока еще проглядывало ярким розовым пятном.

Я оглянулся. Вертолет оставил в розовых дюнах длинную неровную траншею – отсюда были видны их сбитые верхушки. Края глубокого следа уже оплыли, засыпая борозду. Машина лежала, наполовину зарывшись носом в самый высокий из холмов.

На его склоне раскинулся шелковый купол парашюта, запорошенный розовой пыльцой; строп уже почти не было видно.

А по ту сторону вертолета… расстилалась та же однотонная равнина с холмами из розового крема, светлым розовым небом, уходящим в гнетущее ярко– розовое марево.

Мы поднялись на вершину холма – пудры здесь было всего по колено – и обошли куст.

– Видишь? Вот следы.

– Напоминают отпечатки ласт, – заметил Дьюк. – Четыре конечности. Две – подлиннее. – Он измерил пальцами ближайший отпечаток. – Мелкий паренек, кто бы он ни был. Я могу закрыть след ладонью.

– Он убежал вон туда. – Я направился к деревьям.

– Джим, на твоем месте я бы не торопился.

– Почему? – Я оглянулся.

– Лучше не отходить далеко от вертушки,, – сказал Дьюк. – Если заблудимся, то обратную дорогу не найдем никогда.

– Мы вернемся по своим следам. Дьюк покачал головой.

– Смотри… – Розовая пыль уже засыпала нашу тропинку. – Мы поднимаем вокруг себя облака пудры, но, если присмотреться, пыль ложится все гуще. Вон та туча, – он показал на небо, – вывалит весь свой груз прямо на нас. Сьерру этим облакам не перевалить. Похоже, они разрядятся здесь.

– Э, черт, – выругался я. – Тогда надо поторапливаться. Пошли.

– Эта тварь может быть где угодно.

– Надо попытать счастья. Что это за зверь? Можешь вернуться, если хочешь.

Последние слова я говорил, уже шагая в глубь розового леса. Существо, петляя между кустами, пропахало почти такую же борозду, как и мы.

Дьюк поворчал – и двинулся следом за мной. Мы кружили между розовыми деревьями, Дьюк тихо бранился препоследними словами.

– Вот расплата за то, что я согласился взять тебя к себе.

– Ты сам меня выбрал. – Этот аргумент я уже приводил.

Дьюк отмел его:

– Ты был меньшим из двух зол. Твой конкурент – морально недоразвитый психопат, взорвал своего командира гранатой. Его не расстреляли только потому, что не смогли доказать вину. А к таким подчиненным у меня, честно говоря, не лежит душа. – И уже серьезно Дьюк продолжил: – Послушай, что бы это ни было, оно появится снова, и кто-нибудь другой его выследит. Не строй из себя героя, который должен переловить всю их фауну. Кроме того, этот малый, должно быть, так перепугался, что чешет сейчас по холмам со всей скоростью, на какую способны его коротенькие жирные ножки.

– Не думаю, – ответил я, в очередной раз сворачивая за следом. – Он подсматривал за нами. Это не просто животное – у него осмысленный взгляд. А там, где есть один, могут оказаться и другие. Возможно, они сейчас отовсюду наблюдают за нами. Смотри, я прав: вон другой след.

Вторая полоса более свежих отпечатков пересекала первую. Я свернул туда.

– Эта существа, похоже, не любят прямые пути, – заметил я.

– Вероятно, они произошли от политиков, – предположил Дьюк.

– Или от киносценаристов.

Я обошел дерево, бывшее когда-то, по-видимому, сосной, и застыл. Дьюк остановился рядом. След, по которому мы шли, вел на широкую поляну, от центра которой расходился уже веер пересекающихся следов. Друг от друга они не отличались.

– Проклятье! – высказался Дькж. – Так я и знал.

Я взглянул на него, но под очками и кислородной маской выражение лица разглядеть невозможно.

– О чем ты? – спросил я. – Это же грандиозно! Здесь, наверное, колония этих существ.

– Если только твой друг не запутал свои собственные следы.

– Зачем?

– Чтобы сбить нас. Ты ведь запутался, да?

– Э… Нет, кажется.

– Ну-ну. – Дьюк насмешливо посмотрел на меня. – И как же нам выбраться?

– Вон там.

– Ты уверен?

Я с интересом посмотрел на него:

– Ты что-то знаешь?

Он медленно повернулся, внимательно осматривая холмы.

– Помнишь Шорти? Мы вместе воевали в Пакистане. Тамошние «черные пижамы» пользовались точно таким же трюком. Кто-нибудь из них нарочно позволял засечь себя и, как только его замечали, тут же нырял в заросли. Всегда находился хоть один болван, который бросался в погоню. Его жертва оставляла извилистый и запутанный, но всегда заметный след. А когда преследователь углублялся в заросли так далеко, чтобы уже не найти обратной дороги, след внезапно обрывался. Здесь охотника и поджидали. Мы потеряли так кучу молокососов.

Я испуганно оглянулся. Все кругом было розовым. Ни горизонта, ни неба, ни земли – одна розовая муть. Несколько голых кустов на ветру, дюны – и больше ничего.