День Литературы, 2010 № 01 (161) - [30]

      Хор:

     Ах, возьмите, возьмите

     Себе Эдварда Росселя.

     Ах, простите, простите

     Нас за то, что вас бросили.

     

     Но от всех людей российских,

     Сохранивших честь и веру,

     До земли поклон вам низкий

     За премьера, за премьера!

     

     

      ПАМЯТИ ГДР-1

     

     Ах, юный барабанщик,

     Не спас ты свою страну,

     Ведь ты ожидал настоящую,

     А не такую войну.

     

     Лилось шампанское ящиками,

     Танцевали канкан,

     А ты всё стоял на башне

     И колотил в барабан.

     

     Оказалось это не страшно.

     Внизу ликовал народ,

     А ты всё метался на башне,

     Как маленький идиот.

     

     Оказалось это не больно,

     Невидимую пехоту

     Не скосишь ни дробью троммеля,

     Ни очередью пулемёта.

     

     Ах, юный барабанщик,

     Прошла пора мелких стычек,

     На помощь тебе не прискачет

     С индейцами Гойко Митич.

     

     Смешались в общее стадо

     Авангард, арьергард,

     Лишь ты смертный гул канонады

     Различал сквозь хлопки петард.

     

     В голове не укладывается,

     Как же могло так сдаться

     Прифронтовое, солдатское

     Суровое государство?

     

     Народ, поддавшись на лесть,

     Осуществлял эксцессы,

     Мечтали все пересесть

     С трабантов на Мерседесы.

     

     Зачем вы сломали стену?

     Что ж вы натворили сдуру?

     Воины и спортсмены –

     Бестии белокурые.

     

     Лучшую в мире разведку,

     Олимпийскую славную сборную

     Променяли на профурсетку

     Из тяжёлого порно.

     

     Ответь, за что, барабанщик,

     Вам дали такую цену?

     "Мы ждали атаки, но раньше

     Из штаба пришла измена.

     

     Ни боя нет, ни пожара,

     Но участь наша жестока,

     Мы с запада ждали удара

     Измена пришла с востока.

     

     Подкрались сзади, как тать,

     Взгляни ты на эти лица,

     Они хотят потреблять!

     Они не читали Ницше!

     

     Но над их стадом баранов

     На башне, на сцене, на стуле

     Я буду стоять с барабаном

     Покуда не срежет пуля.

     

     А когда подыхать придётся,

     Я в их витрины провою

     Мир принадлежит не торговцу!

     Мир принадлежит герою!"

     

     P.S.

     Теперь на этом месте творчество,

     Висят картинки на заборе,

     На этом, собственно, и кончилась

     Вообще немецкая история.

     

     И если б я был талантище,

     Художественный как Врубель,

     Я б там написал барабанщика,

     Сражённого вражеской пулей.

     

     Который был крепок от спорта,

     Который не предал Россию,

     Который был в кожаных шортах

     И в галстуке синем.

     

     Чтобы он вечной угрозой

     Висел, как нож гильотины

     Над тусклой бюргерской прозой,

     Пра-а-а-ти-вный!

Михаил Сипер «В ОТСУТСТВИЕ ПАРУСА»

     

      НОВОГОДНЕЕ

     

     Сижу на улице в тоске

     На гладко струганной доске,

     И то, что ноги на песке,

     Ничуть не греет.

     Здесь галилейская зима

     Пустила струи на дома,

     И снега белого нема,

     Одни евреи.

     Невероятный Новый год –

     То дождь, то солнце. И народ,

     Прикрывшись зонтиками, прёт,

     Как летом в Тынде.

     На переломе двух годов

     Я свой стакан поднять готов,

     При сём воскликнув: "Мазаль тов!"

     На нашем хинди.

     Опять ругается жена,

     Что толку нету ни хрена

     От мужа – стихоплетуна

     И лоботряса,

     Прости меня, мой ЗАГСа дар, –

     Я свой бушующий пожар

     Вином залью, и выйдет в пар

     Желаний масса.

     Зима в природе, осень лет,

     Весна в душе и всем привет,

     Я со вселенной тет-а-тет

     Веду беседу.

     А коли тяжек этот крест,

     И тянет к перемене мест,

     То я, причмокнувши протез,

     Пойду к соседу.

     Мы будем долго говорить,

     Теряя пьяных мыслей нить,

     Но всё отнять и поделить

     Не дай нам, Боже!

     Потом чего-нибудь споём,

     Опять за Новый год нальём,

     Нам хорошо за бутылём

     В масонской ложе…

     Светлеет неба ерунда,

     Январь идёт. Ты, брат, куда?

     И я, с ногами не в ладах,

     Пойду к кровати.

     Окончен праздник. Я устал.

     А жизнь, как джинсы-самопал,

     Трещит по швам, везде завал…

     Надолго ль хватит?

     

     

      ***

     

     Этот взор прожигает насквозь, хоть и мягок, и нежен,

     Вот ремарка: "Ночь за полночь. В комнате – те же".

     Тишина без ответа. И варево ночи густое

     Мы едины, как могут вообще быть едиными двое.

     За такие глаза рушат в пыль и семью и карьеру,

     И считается время не почасово — поколенно.

     Бьют удары в висках, неритмичны, пугающи, звонки.

     Все нерезко вокруг этих глаз, словно брак фотопленки,

     Их прозрачность затянет, закружит мальстрёмовым бредом...

     Погрузился. Не выплыл. Погиб. Но и счастье изведал.