День, когда разорвался мир - [89]

У меня словно гора с плеч упала. Снизу доносился шум, становившийся все громче и громче. Мне казалось, что я слышала множество голосов, выкрикивавших имя Натаниэля.

– Это, вероятно, знак, – сказал он. – Думаю, мне пора прощаться. Передай, пожалуйста, Бэйлу, что я желаю ему счастья. Был рад пообщаться с тобой, Элейн Коллинз.

Я насторожилась. Он что, знал?..

Ухмылка Натаниэля была лучше любого ответа. Он знал, что мы хотели покинуть город.

– Что? – спросил он. – Бэлиен думает, что он такой хитрый, что его вылазки остаются тайной. Но это мой город. – Натаниэль показал на мутировавших птиц, летающих вокруг нас и суетившихся около скворечника. – И у меня везде есть свои глаза и уши.

И я снова не поняла, стоит ли мне воспринимать его слова как угрозу, но он уже повернулся и исчез в толпе.

Его выход сопровождался всеобщим ликованием.

Я снова задумалась и тут же испуганно вздрогнула, почувствовав чью-то руку на своей талии.

– Молодец, – прошептал Бэйл мне в ухо.

Я повернулась к нему:

– Что ты имеешь в виду?

– Ты его убедила, – объяснил он. – Я знал, что ты сможешь.

– Ты… – Я нахмурилась. – Ты это спланировал?

Бэйл схватил мою руку и потянул меня в сторону лестницы, которая вела еще выше.

– Натаниэль придает большое значение тому, чтобы обладать влиянием. Ему нужно, чтобы его ценили. Ты ловко подыграла ему. – Он поймал мой взгляд и тут же добавил: – Что очень хорошо!

Мне было сложно подниматься по лестнице в длинном платье, тем более что параллельно я бросала на Бэйла уничтожающие взгляды.

– Ты натравил меня на него.

Бэйл только улыбнулся:

– Когда ты в чем-то убеждена, то по тебе это сразу видно.

– Но почему ты думал, что он меня послушает?

– Ты до сих пор не поняла, насколько ты важна?

Важна. Для других это было бы комплиментом. Мне же показалось, что у меня на шее затянулась удавка.

Мы переходили с этажа на этаж. Санктум исчез за ветками, и нас окружили только листья и шум ветра.

– И куда мы сейчас идем?

– Я хочу показать тебе еще кое-что, – пояснил Бэйл. – И туда мы попадем коротким путем.

Значит, с помощью вихря.

Бэйл потянул меня дальше, до самого верхнего уровня. Едва мы пришли туда, я тут же забыла о неудобствах, которые при каждом шаге доставляло мне платье. Мы стояли на самой высокой площадке, и единственное, что я еще могла слышать, – приглушенные звуки музыки, которую играл оркестр. Здесь не было видно ни единого грундера, мы были совершенно одни.

– Бэйл? – спросила я неуверенно, но он приложил палец к своим губам и молча указал наверх.

И сейчас я наконец поняла, что за пестрые огни видела в листве с момента своего прибытия в Санктум. Это были не фонари, не гирлянды, это были животные. Насекомые, птицы, бабочки – некоторые из них мутировали, некоторые нет, но те, что мутировали, создавали мягкую ауру то зеленого, то синего, то красного цвета, будто за ними тянулись изящные следы из огня, воздуха и воды.

– Это прекрасно, – прошептала я, наблюдая за движениями животных.

Радужный свет коснулся моего лица. Снова взглянув на Бэйла, я обнаружила на его губах легкую улыбку.

– Да, точно, – сказал он, а затем протянул мне руку.

Сначала я не поняла, что он хотел от меня. Но потом меня осенило.

– Ты серьезно? – спросила я.

Он улыбнулся еще шире:

– На тебе же бальное платье, или нет?

– Но… я не умею танцевать. – И все-таки положила свою руку на его.

– Только не произноси это громко, иначе Аллистер неделями напролет будет учить тебя танцам. Он считает, что жизнь неполноценна, если ты не протанцевал целую ночь напролет.

– Это он научил тебя?

– Нет, – возразил Бэйл. – Это всё мои учителя танцев – они обучали меня с тех пор, как мне исполнилось пять.

Учителя танцев в пять лет? И тут я вспомнила, что Бэлиен Треверс родился в богатой семье. Его родители были самыми богатыми людьми в Англии, если не во всем мире.

Мне все труднее становилось соотносить юношу, который на протяжении долгого времени был для меня легендой, с человеком, стоявшим передо мной. Прежде всего потому, что Бэйл нравился мне больше, чем известный бегун, который красовался на всех постерах.

– Когда-нибудь ты мне расскажешь, почему сбежал, – прошептала я. – И почему оставил своих родителей, и про все остальное. Расскажешь?

– Да. – Бэйл снова улыбнулся. – Когда-нибудь.

Я вздохнула. Это мгновение было слишком прекрасным: музыка, огни, воздух, который не прилипал, как обычно, к коже, а окутывал нас, словно легкий бриз.

Бэйл положил свободную руку на мое плечо, и я неуверенно последовала за ним. Это было намного сложнее, чем я себе представляла. Мои шаги были то слишком большими, то слишком маленькими, но Бэйл, казалось, ничего не замечал. Один раз он повернул меня вокруг моей оси, и я, словно загипнотизированная, смотрела на наши сцепленные руки, на свои загорелые пальцы и на его бледные, и не понимала, что еще я должна думать или чувствовать.

– Когда мы будем в Нью-Йорке, – сказал Бэйл, шаг за шагом ведя меня в танце по платформе, – я сначала доставлю тебя к твоей семье и остальным бегунам. А потом ты отдашь мне свой детектор.

Я кивнула. Таков был наш уговор.

– Но ты не скажешь мне, что будешь с ним делать, да?