День и ночь, 2011 № 03 - [172]

Шрифт
Интервал

а нас с тобой нет и пространны со света ответы
в лощёной бумаге завёрнутый голос прощённый
ну вот и дочикались завтра почти наступило
в его жестяные следы смотрит мальчик почти
удивлённо
он снова один и это наверно красиво
хотя и хреново пока отъезжают вагоны
почтово они разрезают пирог моего доязычья
расклёвывать бельма хвалёной земле безымянной
и почва набухла пока я бухал некрасиво
расчёсывал эти почти электронные раны
ну вот и нугою запахло или кирзою
и письмам итить теперь долго почти что неделю
ну вот и дочикались — что же я завтра раскрою
на все расстоянья стою и в се счастье не верю
ну вот и дочикались нету коннекта искрою
во тьме летит ангел почтовый лиловый горбатый
и новый язык проявляется на негативе
непойманный в сети и импульсы и килобайты
попробуй молчать эти десять секунд
пока отключаются боты
пока осыпается синим слепой монитор — воскресенье
своё наблюдает мужик на вокзальном перроне
с почтово-багажным почистив несуетно перья
ну вот и дочикались ангел мир снова обширен
стоит сам в себе как будто мороз дед и новый
несчисленный век и человек неудобен
и этим прекрасен что смертен
и этим огромен

Эфедрин

о бармаглотище немого языка
подохшая как яблоня ослица
не вывезти ей под обстрел меня
и отчего как эфедрин мне снится
солёная под пятницу москва
похожая на воробья из детства
и лобзик вжик и вжик насквозь меня
а кажется что в кадре этом
местность
как бармаглотище ты мой немой язык
слепое яблоко — больнее мандарина
и как мне до тебя суметь дожить
поскольку жизнь всё ж оказалась длинной
поскольку наблюдая местность нас
пасёт и эфедрина не хватает
и на глоток чужого языка
которого никто ещё не
знает
* * *
Прекрасны дворники, когда и их земля
уже почти касается — коснётся —
как имярек пуглива речь — когда
она ещё в себе самой проснётся?
Прекрасны дворники и их несёт земля —
считалочка сбывается — живыми,
читают землю, и раз, два — четыре
выходят ангела из [счёркнуто] угла,
с той стороны, где загнутая клумба
всё сохраняет, дворники летят.
Звезда их видит и внутри смеётся —
до полседьмого. Вырастет гора,
и бригадир придёт или приидет:
прекрасен дворник, если упадёт —
а сверху бог такими их увидит,
что утро Бога в отчий приберёт.
* * *
сведёт с ума присутствие зимы
как время кости наши с фотоснимков
рентгеновских — и разве были мы
иначе как под капельницей — близко
уже сгорание всего всего всего
за минусом под ёлкой мандарина
попробуем представим вкус без вкуса
холодное немёртвое зверьё
(перечеркнул — поскольку не моё
переписал — поскольку нас не видно)
сведёт с ума наличие имён
необходимость называнья вещим
произношения с акцентом и нулём
перешиваешь шерстяные вещи
сведёт до насекомого меня
чтобы раскройщики увидели земля
ладони разжимает и клевещет
особенно как видно детвора
глотает нашу жизнь за нас — в бега
нас ударяет в небеса гремя
как перебежчик
скажу тебе нам не сойти с ума
пока лучи рентгеновские светят
насквозь отличия зимы и января
пережимают глотку говоря пускай
ещё немного много не заметят
и я сижу смотрю на этот луч
благодаря судью или присяжных
или подонка что велик-могуч
засунул в тело мне и с тем оставил
* * *

…чтобы покоились с миром палочки Коха

Светлана Чернышова
о господи мы выпав из тебя
летим как мошка из глубин сибирских
с урановой рудой в одной руке
с уродом восковым на колпаке
с трудом большим припоминая близких
мы край тебе свинцовая вода
вина виной но мне не удержаться
и главная задача у з/к
отсюда прыгнув
до тебя добраться
о господи храни свою руду
шугая вертухая и собаку
ураново здесь нам по глубине
твоей и прочее почти уже
не жалко
о господи в краплёном колпаке
хитином тельника зажаты в кулаке
урана Мельпомены пилорамы
о господи прощай как я прощу
законника что приведёт к врачу
но больше вероятие
что в яму

Отрывок

и тает как снег империя
с берега мир отходит
сказать всё легко и просто
плачешься не за бога
скажешь: пока и лёгким
станет не то просторно
не то неуместно вроде
это дело Харона
вот и река и лодка
речи скользит в фарватер
не попадая вечность
слышишь и пропадаю
нет никаких империй
а эта светла дорога
и неуместно стыдно
что тебя понимаю
и переплавив остров
апрелем горит в гортани
кого называешь богом
кого призываешь спиртом
чистым горит здесь дворник
и до травы сгорает
вывернув наизнанку берег
в квадрате смертный
или его отрывок

Водонос

стачивается голос трётся о тёплый воздух
хлебников выжил в омске выживет и другой
маленький в знаке рыбы тот ещё Иисусе
встречает у каждой двери всех воз
вращённых домой
перетирая кожи — он пожинает слово
хлебников этого города или владыко льва
стачивая подмётки в каждой рыбной тусовке
или же в хлевной лавке
произнося уа
вынесет да не примет — примет да не скоромно
да ничего не скушно — если цветёт свирель
у недоумка на пастбищах пажитях по другому
кажется птица с жабрами
внове летит в сирень
сегодня какой-то остров волны забили с моря
что не читаешь видится сколько то февраля
рваное словно рубище хлебникова файервола
время проснуться в этом восточном Генисарете
сколько спросили времени?
четыре и ночи и дня
стачивает как волос это густое время
а водонос приносит воду к вернувшейся рыбе
в древесность её гнезда
— она говорит нас вынут?
— он говорит не заметят
через считалку дна

Теотиукан

на всякий стиль найдётся адресат

Еще от автора Павел Львович Калмыков
Наш Современник, 2005 № 02

Литературно-художественный и общественно-политический ежемесячный журнал«Наш современник», 2005 № 02.


Имитатор

«Имитатор» – самый известный роман Сергея Есина. Это история бездари, тихо серфингующей на тихих волнах, и вдруг поднятой волной времени на самый гребень. История того, как посредственный художник, знающий, что он – посредственность, ощущает себя в числе первых. Дорога к славе – это писание портретов крупных чиновников и интриганство... В результате фальшивая репутация «мастера».


Выбраные места из дневника 2001 года

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Логово смысла и вымысла. Переписка через океан

Переписка двух известных писателей Сергея Есина и Семена Резника началась в 2011 году и оборвалась внезапной смертью Сергея Есина в декабре 2017-го. Сергей Николаевич Есин, профессор и многолетний ректор Литературного института им. А. М. Горького, прозаик и литературовед, автор романов «Имитатор», «Гладиатор», «Марбург», «Маркиз», «Твербуль» и многих других художественных произведений, а также знаменитых «Дневников», издававшихся много лет отдельными томами-ежегодниками. Семен Ефимович Резник, писатель и историк, редактор серии ЖЗЛ, а после иммиграции в США — редактор и литературный сотрудник «Голоса Америки» и журнала «Америка», автор более двадцати книг.


Мемуары сорокалетнего

Сергей Есин — автор нескольких прозаических книг. Его произведения публиковались в журналах «Знамя». «Октябрь», «Дружба народов», «Юность», в еженедельнике «Литературная Россия» и хорошо известны читателю.В повестях и рассказах, составивших новую книгу, С. Есин продолжает исследовать характеры современников, ставит сложные вечные вопросы: для чего я живу? Что полезного сделал на земле? Утверждая нравственную чистоту советского человека, писатель нетерпим к любым проявлениям зла. Он обличает равнодушие, карьеризм, потребительскую психологию, стяжательство.Проблема социальной ответственности человека перед обществом, перед собой, его гражданская честность — в центре внимания писателя.


Выбраные места из дневника 2002 года

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Ашантийская куколка

«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.


Особенный год

Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Идиоты

Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.


Деревянные волки

Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.


Сорок тысяч

Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.


Голубь с зеленым горошком

«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.