День и ночь, 2011 № 03 - [171]

Шрифт
Интервал

Тем, кто в огне, проще познать страх.
Тем, кто в огне, сложно принять дым.
Нечего ждать. Даже душа — в прах.
Некого ждать. Он не придёт к ним.
Он не найдёт в этом огне путь.
Как находить, если пути нет?
Скрылась в дыму та, что почти суть…
Это «почти» суть обратит в бред.
С этим «почти» не заглянуть встарь…
Как постареть — время течёт вспять.
Он промолчит. Мысль облетит гарь.
Он бы сказал, если б умел врать.

Швея

Швея курила и пила кагор,
И шила срок бездомному коту,
И выходила в тёмный коридор
С неоновым фонариком во рту.
Потом швея стояла у двери,
Потом швея стояла у окна…
Но что творилось у швеи внутри
Никто не знал. Особенно она.
Потом швея снимала бигуди,
И улыбалась, глядя на сервант.
Всё лучшее осталось позади —
Ямайка, Никарагуа, Тайланд…
А впереди — один сплошной Тунис,
И множество гавайских негритят.
Теперь уже бухать помойки близ
Красноармейцы ей не запретят.
А ведь на швейной фабрике в Торжке
Она была когда-то на виду!
И пела на швеином языке,
И вкалывала только за еду.
Потом она отбилась от руки,
Похитила со склада акваланг,
И стала жить в землянке у реки,
И каждую субботу грабить банк.
Бобры в ней отмечали прыть и стать,
Когда она купила им гамак,
И разрешила акции скупать
На рынке обесцененных бумаг.
Швею Венерой звали моряки,
Но террористкой в аэропорту…
И вот теперь она в конце строки
Сидит и шьёт. Бездомному. Коту.

Корабли

Комната, прокуренная нами.
Сжатый воздух. Лампочка в пыли.
На обоях синими волнами
Море размывает корабли.
Из колонок слышен тембр Стинга.
Фоном. А во взгляде — корабли.
В общем-то, обычная картинка:
Волны плюс отсутствие земли.
По обоям движется цунами,
И прибой вливается в отбой.
Комната, прокуренная нами…
Пустота, воссозданная мной.

Констанция

Нет, Констанция, констант отныне нет.
Есть фонарь, и есть бутылка вискаря.
Мне пятнадцать. Я не старше. Яркий свет
Надо мною. Это мягко говоря.
Ты, казалось бы, запуталась в делах,
Но и я за это время встрял в долги…
Я всё чаще не танцую на балах
И во взгляде множу степени тоски.
Понимаешь, мне давно плевать на то
С кем ты раньше не спала, а с кем спала.
Я такой же ненормальный, как никто,
Я кормлю себя объедками стола,
Я расклеил облигации на дверь,
И на флюгер, и на спину ямщику…
Никакой дуэльный кодекс мне теперь
Не поможет возвратить себя в строку.
Никакой дуэльный кодекс мне уже
Не расскажет, чем для пули стал полёт.
Я застрял на самом крайнем рубеже…
Я уверенно не тот, не тот, не тот.
Дорогая, мне давно пятнадцать лет,
Я в старение не верить устаю.
Я из всех к усадьбе пригнанных карет
Предлагаю выбрать самую твою.
Мы умчимся в обмельчавшие моря.
Я давно имею виды на талант…
Ты имеешь много больше и не зря.
Туш, Констанция! Отныне нет констант.

Мисс Марпл

Я зачем-то ночью ушёл из паба,
Плыл по Фрунзе, думал, аки богема:
Мисс Марпл — золото, а не баба!
Афродита пенного Бирмингема!
Хулиганы дико её боятся…
Ведь старушка очень легко одета.
Помню, как-то в серии триста двадцать
Гопник Томми плюнул в неё за это.
Мисс Марпл ходит в зелёной шляпке…
Ни инсульта нет у неё, ни тромба…
Вот бы дома мне находили тапки
Мисс Марпл и детектив Коломбо.
Не боится американских горок,
Не боится чёрного пистолета…
Если честно, в серии триста сорок
Байкер Билли плюнул в неё за это.
Как приятно, встречные видя лица,
Плыть вдоль Фрунзе гордо и молчаливо.
И, конечно, спьяну мне будет сниться
Мисс Марпл. К чёрту такое пиво!
Мисс Марпл, знайте, что на Урале
Кто-то плачет ночью под звездопадом.
Вы мне стали ближе агента Скалли…
Я Ваш Малдер. Истина где-то рядом.

Части речи

Разбери на части прямую речь,
Позже — собери из неё такси…
Полагаю, поздно себя беречь,
Так что успокойся, не мороси —
Собери такси и прильни к рулю.
Как ты понимаешь глагол «прильни»?
Синтаксис, подсевший на коноплю,
Славился глаголами искони.
Поезжай по встречной, по кольцевой
Под предлогом «на», если «но» предлог.
Если подтвердится, что ты живой —
Сядешь в третий раз на четвёртый срок.
Завтра-послезавтра найдёшь ответ,
Стоило ли речь превращать в такси?
Стоило ли ездить на синий свет
Под предлогом «Господи, упаси»?
Под предлогом «Господи, сохрани»
Будешь биться чаще, чем я пишу.
Славился предлогами искони
Синтаксис, подсевший на анашу.
Посмотри на счётчик. Закрой глаза.
Каждый километр прими за фол.
Я не против скорости и не за…
Скорость — это самый чудной глагол.
По-любому врежешься в некролог,
Так что бесполезно себя беречь…
Если знак «Поэзия» не предлог —
Разбери на части прямую речь.

Боярышник

А потом он пришёл нарядный,
Чтоб стоять в середине зала,
Но боярыня наказала,
Потому что дурной и жадный.
А потом говорит: «Налейте».
А потом: «Я устал всецело».
Но боярыня захотела,
Чтобы он ей сыграл на флейте.
А потом он решил в бараке
Сделать ставку на крокодила…
Но боярыня запретила
И ему, и его собаке.
А потом в перспективе лета
Он буянил, скажи на милость.
Но боярыня застрелилась.
И, конечно, из пистолета.
А потом он порвал гармошку,
Потому что любил культуру…
Но боярыня ведь не дура —
Застрелилась-то понарошку.
А потом и почёт, и слава…
Мало шансов и смысла мало.
Но боярыня загуляла.
Загуляла! Имела право.

Александр Петрушкин[72]

Эфедрин

Death experiences. Internet.net

Алёне Мироновой

ну вот и дочикались завтра конец интернету
на все расстояния голос стоит воплощённый

Еще от автора Павел Львович Калмыков
Наш Современник, 2005 № 02

Литературно-художественный и общественно-политический ежемесячный журнал«Наш современник», 2005 № 02.


Имитатор

«Имитатор» – самый известный роман Сергея Есина. Это история бездари, тихо серфингующей на тихих волнах, и вдруг поднятой волной времени на самый гребень. История того, как посредственный художник, знающий, что он – посредственность, ощущает себя в числе первых. Дорога к славе – это писание портретов крупных чиновников и интриганство... В результате фальшивая репутация «мастера».


Выбраные места из дневника 2001 года

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Логово смысла и вымысла. Переписка через океан

Переписка двух известных писателей Сергея Есина и Семена Резника началась в 2011 году и оборвалась внезапной смертью Сергея Есина в декабре 2017-го. Сергей Николаевич Есин, профессор и многолетний ректор Литературного института им. А. М. Горького, прозаик и литературовед, автор романов «Имитатор», «Гладиатор», «Марбург», «Маркиз», «Твербуль» и многих других художественных произведений, а также знаменитых «Дневников», издававшихся много лет отдельными томами-ежегодниками. Семен Ефимович Резник, писатель и историк, редактор серии ЖЗЛ, а после иммиграции в США — редактор и литературный сотрудник «Голоса Америки» и журнала «Америка», автор более двадцати книг.


Мемуары сорокалетнего

Сергей Есин — автор нескольких прозаических книг. Его произведения публиковались в журналах «Знамя». «Октябрь», «Дружба народов», «Юность», в еженедельнике «Литературная Россия» и хорошо известны читателю.В повестях и рассказах, составивших новую книгу, С. Есин продолжает исследовать характеры современников, ставит сложные вечные вопросы: для чего я живу? Что полезного сделал на земле? Утверждая нравственную чистоту советского человека, писатель нетерпим к любым проявлениям зла. Он обличает равнодушие, карьеризм, потребительскую психологию, стяжательство.Проблема социальной ответственности человека перед обществом, перед собой, его гражданская честность — в центре внимания писателя.


Выбраные места из дневника 2002 года

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Ашантийская куколка

«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.


Особенный год

Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Идиоты

Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.


Деревянные волки

Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.


Сорок тысяч

Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.


Голубь с зеленым горошком

«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.