День чудес - [27]
Осторожно, двери закрываются! Двери? Так что же я стою?! Когда ее лицо проезжало мимо, она улыбнулась. Независимо. А теперь что?
Ре минор, в ритме вальса «А любовь рядом была…» Идиот!
— Такси! Поезжайте за тем троллейбусом, но не очень близко, пожалуйста.
Пусть думает, что я оперативник на задании. Только вот прическа неуставная.
Я расплатился, как только увидел, что она вышла независимой походкой из троллейбуса. Что там думал этот таксист, меня больше не волновало. Мы гуляли по городу. Глазели на витрины, пили кофе в стекляшке, заглядывали через спины, «что дают», опоздали в кино.
Только я шел на десять метров сзади, только я смотрел на витрины с другой стороны улицы, только я вспоминал вкус кофе, когда она пила его в стекляшке, как застывшая бабочка в кусочке янтаря. Уже стемнело, когда мы подошли к ее дому. Я смотрел со двора, как она поднимается по лестнице. На третьем этаже хлопнула дверь. Я поднялся. Мне надо было угадать, в какой из трех квартир скрывалась она.
Я угадал сразу.
В справочной мне дали ключ от ее квартиры. Шесть цифр. Трубку подняла она.
— Я слушаю?
— Это я, — и по тому, как она замолчала, я понял, что больше ничего говорить не надо.
Потом мы встретились. Мы проделали весь путь первого дня, но только уже вместе. Мы удлинили его насколько это было возможно.
— Я вас сразу заметила.
— И превратили меня в камень.
— А мне показалось, что в воск.
Весенняя осень все-таки самое прекрасное время года.
— А чем вы занимаетесь?
— Разное, знаете… Держусь за черное, стучу по дереву, плюю три раза через левое плечо.
— А вы случайно не маг?
— Случайно да, если вы имеете в виду магнитофон…
Еще мне нравится, когда от падающих листьев город пустеет.
— А давайте зайдем в «минутку». Сфотографируемся, потом разорвем пополам и это будет для пароля. Когда мы еще встретимся с вами через много лет.
— Почему через много?
— Не знаю. Давайте? — Там открыто!
— Давайте…
— Знаете, я плохо получилась. Давайте разорвем.
— С удовольствием!
— Наверное, у них объектив какой-то дефективный. Обычно я хорошо получаюсь… А давайте пойдем в кино, я тогда ведь опоздала. — Давайте.
Я не помню, о чем фильм. Наверное, в этом кинотеатре дефективный кинопроектор.
— А давайте я угадаю, кто вы.
— Давайте.
— Вы врач. Хирург. Угадала?
— Может быть…
— Хорошо! Тогда скажите, кто ваш друг?
— Вы.
Ее звали Вита. Она не в восторге от своего имени. Я тоже, если откровенно.
— Давайте, я пока не буду вас никак называть. Пока мы не придумаем имя, которое нам понравится?
— Давайте!
— Хотите, я покажу дом в котором родился?
— Хочу.
— Он мне тогда казался очень большим. Его скоро снесут, и на земле не останется места, где я появился на свет.
— А может быть, вы скоро прославитесь, и тогда этот дом будет охраняться законом.
— Может быть, но вероятней будет обратное. Его скорее снесут, когда узнают, кто в нем родился.
— Чем же вы так провинились?
Я стал кабацким музыкантом.
Нет, я не сказал ей этого. Мне казалось, что это будет одним из тех взрывов, которые разбросают нас в разные стороны. Еще я боялся, что кто-то третий узнает о наших отношениях. Я скрывал ее ото всех, я скрывал нас в самое неподходящее для этого время года, когда город пустел от опадающих листьев.
— Хотите я вам скажу, что я люблю больше всего?
— Хочу. — Я люблю… Я люблю рисовать, весну, люблю море, его запах, люблю лес, помните «прозрачный»? Люблю прозрачный лес, как будто смотришь сквозь поцарапанное стекло, люблю жить… Просто так… дышать… очень полюбила, особенно в последнее время… Вот видите, как много я люблю! А вы?
— Я мог бы точно сказать, чего не люблю.
Фотографироваться.
Не люблю когда тихо и вдруг самолет. Мне становится не, по себе. Никому не говорю об этом.
Не люблю слово горжетка. Просто так Не произносил ни разу.
И последнее.
Не люблю себя. С каждым днем все больше и больше. Надо что-то делать. Но что?
— Почему вы молчите? Неужели вы ничего и никого не любите?
— Люблю.
— Не хотите говорить?… Не говорите, я не обижусь. Или все-таки скажете, что вы любите?
— Вас…
Глаза очень близко и губы…
— Надо говорить тебя…
Говорю. Тебя. Тебя. Тебя…
И вот я, совершенно другой, ставлю ящик с колонкой на грязный пол автобуса, сажусь у окна. Гитару ставлю рядом. Мне хочется побыть одному.
Нам двоим хочется побыть одному.
До вчерашнего вечера я и не думал, что нас двое. Тот первый мне действительно в последнее время начал действовать на нервы. А второй, вчерашний? Я его не знал никогда.
Мы уезжаем в Черногорск. Там на центральной улице нас ждет ресторан «Девятый вал». Мы уже все погрузили. Нет, мы уезжаем не насовсем. От нашего города это всего в сорока километрах. Даже на автобусе час туда и час обратно. Но это значит, что я увижу ее только через неделю. В свой выходной день. Я сказал, что уезжаю по делам. Она будет ждать. Мы так и не придумали, как ее мне называть. Ничего, сейчас времени у меня будет предостаточно. Я буду играть, петь, репетировать, думать, как ее называть.
Вита. Вит. Вета. Вика.
Нет, это совершенно другое имя…
— Что-то Вовчик наш в последнее время засмурнел. Может, влюбился? — это Гешка выдал свою реплику с последнего сиденья.
Все вопросительно смотрят на меня. Интересно, увидят они, что нас двое?
Виталий Викторович Павлов в литературных кругах известен как драматург. В настоящую книгу включены три его остросюжетных повести: "Герцеговина Флор", "Рыбный день" и "Доктор Сатера". Автор относит их к жанру "некриминального чтива". Книга рассчитана на широкие круги читателя…
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.