День чудес - [26]

А это потому, что у него рубашка несвежая. Звука нет. Последний вчера сдали. Как куда? Куда положено. На пункт стеклотары. По пятнадцать копеек за емкость. Вот только это осталось. Горлышко охрипшее. А кто в окошке? Кто сегодня работает? Счас примут! Кто это? Женского рода. Судьба? Да нет же! Это же… Стекло мутное! Это же Люда. Как Люда? А где же студент?. У себя в кабинете. Вот на табличке все написано. Кандидат в мастера спортивных наук. Прием тары по личным вопросам ежедневно. Двадцать четыре часа в сутки. Смирна-а-а! А то ходят тут всякие Крисы-кинозвезды. А где живут? В «Динакорде». А? Пристегнуть ремни? Чтобы судьба не вывалилась. Пристегнуться и не курить. А спасибо, спасибо. Не курю. Спортсмен. Ну разве что динакордскую… Все, все! Просыпаюсь! Да не спортсмен я никакой. Просы…

Все, просыпаюсь. Тбилиси.

Я и раньше знал, что в Тбилиси живут гостеприимные люди. На второй день я вдруг спохватился, что уже второй раз обедаю не дома, а в гостях. И это при том, что я человек совсем непьющий.

— Уфф! — сказал Сосо, когда мы, наконец, добрались до его домика. — Это вино я давил своими ногами!

Я не мог отказать после такого аргумента. И только сейчас вспомнил, что мы приехали по делу. Илик дремал на стуле рядом со мной под певучую речь обедающих родственников и знакомых.

— Нам надо возвращаться. Дома волнуются, что мы уже два дня не обедаем, — сказали мы, когда гости разошлись.

На следующий день все было закончено. Конечно, ни о каком целлофане речь не шла, но ЭТО было уже нашим. «Динакорд» лежал у наших ног.

— Ну вот и сбылась мечта идиота! — процитировал я.

К самолету нас везли на трех машинах. Меня. Илика. И ЕГО.

Я уснул, как только опустился в кресло. Мне ничего не снилось.

Осень в том году была такая, о которой можно только мечтать. Теплая и чистая. Мы репетировали дни и ночи напролет. «Динакорд», как и обещал когда-то Илюша, пел сам. Нам завидовали все музыканты города. Они приходили на репетиции и осматривали экспонаты нашего музея.

— Ну конечно, — говорили они. — Я думаю… Так вот здесь, оказывается, что. Ну тогда конечно! — и разводили руками.

У нас же аппетит разыгрался не на шутку. Мы были спокойны ровно неделю. А потом кто-то сказал:

— Нужны новые гитары.

— А мне пора менять установку, — добавил Генка.

— А как я буду смотреть народу в глаза без синтезатора? — спросил непонятно кого Илюша.

И тогда я сам произнес фразу, которая еще год назад казалась мне абсурдной.

— Надо садиться в ресторан. Там мы будем и играть, и зарабатывать, — я сказал это и почувствовал себя хорошо испеченной булочкой, которую смог так приготовить только один человек — Илик.

— А что, это идея, — сказал он, — надо подумать!

Ну конечно, конечно! Скромность украшает человека.

— Итак, кто за это предложение, прошу взять аккорд. До мажор.

Кырла, как глава молодой семьи и бедный студент в одно и то же время, бьет по струнам. Значит, он ничего не имеет против.

Мы с Илюшей держим этот аккорд уже давненько.

— Я, как все, — говорит Генка и делает сбивку. Вначале малый барабан, потом топы, потом тарелка.

Каникулы продолжаются.

Оставались формальности, Кырле — объяснить необходимость такого шага своей прекрасной половине.

— Когда будешь разговаривать с Ленкой, дави на материальную сторону, — наставлял его Илюша. — У меня один знакомый был, тот массу выражений таких знал, — и Илик начал перечислять их: «Деньги к деньгам идут», «Главное не играть, главное — выигрывать». Против этого она не попрет, это точно.

— Ага, — сказал Кырла, — против этого она не попрет, она против меня может пойти, — и ушел.

Теперь обо мне.

Я уже говорил, что осень была прекрасная. Как весна. Я влюбился. Как-то странно об этом говорить. Мне всегда казалось, что влюбиться могут только школьники, в крайнем случае, студенты, но ни в коем случае не взрослые люди.

Нас пригласили на какой-то вечер в университет. Но познакомились мы на следующий день. Загрузив аппаратуру, ребята уехали, а я остался. Сам не знаю почему. Хотелось толкаться среди студентов, хотелось, чтобы принимали за своего, спрашивали, где следующая лекция, как с зачетами, пойду ли в кино?

Я стоял один.

Потом появилась она. Не знаю, почему я обратил внимание именно на нее. Наверное, из-за ее независимого вида. Мне нравятся независимые люди. Она сдала пальто и ушла куда-то. Я превратился в восковую фигуру.

— Отомри!

Она протянула номерок, и ей вернули пальто. Такое зеленое, с отворотами. Вполне весеннее пальто. Окончились лекции, я в толпе имеющих право влюбиться шел за ней. В такой массе я незаметно воспользовался этим правом. Меня никто не заподозрил. Мы шли к троллейбусной остановке.

 Надо было срочно что-то говорить, иначе все могло закончиться, не успев начаться. Но в моей голове, кроме затертого до дыр «Девушка, с вами можно познакомиться?», ничего не было. Я стоял неподвижно в двух шагах от нее, ожидая троллейбуса. Она сказала: «Отомри!», что же тогда я? Появился троллейбус. Конечно, она вошла. А на что я надеялся? Что она подойдет?

— Почему это вы стоите здесь, а не в музее мадам Тюссо?

— Да вот, знаете, отпуск. Решил домой приехать…

— А с вами можно познакомиться? Так интересно! Ох, ох! Давайте встретимся под часами…