День цезарей - [10]

– Хвала богам! – воскликнул Паллас. – Император – победитель!

– Можно подумать, кто-то в этом сомневался, – усмехнулся Нерон, одной ногой попирая ложе. – Но и для Британника у меня приготовлена награда. Особая. Так что во дворец, братец, ты возвратишься не с пустыми руками.

Между тем Британник заметил, что его телохранителя по-прежнему держит преторианец, и, проходя, дал своему рабу знак не роптать. На подходе к ложу брата встретил Нерон, который нежно обнял его за плечи и по мощеной дорожке между клумбами повел от гостей в закуток позади двора, отделенный от сада плетеной изгородью. Семпроний обеспокоенно смотрел им вслед, пока его, деликатно кашлянув, не отвлекла Агриппина:

– Мне кажется, развлеклись мы неплохо. Не пора ли начинать перемену блюд? У хорошего хозяина гости не томятся ожиданием.

– Прошу простить, императрица.

Семпроний кивнул своему номенклатору, и тот тут же принялся отдавать распоряжения надворным рабам. Не прошло и минуты, как из дома появились первые разносчики блюд, груженных разнообразными кушаньями из жареного мяса, рыбы и сыров. Гости заметно оживились. Между тем первое блюдо из серебра подплыло к главному столу и по указанию Семпрония было церемонно поставлено перед императрицей.

– Ах, жареные дрозды!.. А это, если не ошибаюсь, гарум?[9]

– Точно так. Причем гарум, приготовленный особым способом моим чудодеем-поваром.

– М-м-м. Просто поверить не…

Их прервал крик, донесшийся из-за изгороди позади двора. Спустя секунду крик в ночном воздухе послышался снова, еще более пронзительно. Кричал Британник.

– Ну не надо! Не надо, прошу тебя!

В ответ на мольбу послышался глумливый смех его сводного брата.

Семпроний думал было встать, но, глянув на Агриппину, а затем на Палласа, замешкался. Они не реагировали на крики, словно не слыша их вовсе.

– Ну-ка, ну-ка, – ворковала Агриппина блюду с дроздами, – мне не терпится попробовать…

Двузубой вилкой она нанизала птичку и, переложив себе на тарелку, взяла ее кончиками пальцев и изящно надкусила.

– Не надо! Не надо! – доносились из-за изгороди прерывистые вопли Британника.

Семпроний огляделся в поисках поддержки, но почти все гости с беспечным, несколько рассеянным видом кушали. Один лишь Веспасиан раздраженно сел и завозился, пытаясь встать, но его бдительно ухватила за руку Домиция и потянула книзу: сиди, мол. Помимо него, свое недовольство выказал лишь один сухопарый старик в сенаторской тоге. Гневно оглядевшись, он во всеуслышание спросил:

– Ужели никто не вмешается? Совсем никто?

Агриппина бдительно ткнула в него пальцем:

– Сенатор Амрилл, призываю тебя к спокойствию. Ты нарушаешь благостность нашего вечера. А знаете, по моему мнению, повар Семпрония всех нас тут просто балует! Признаюсь, эти дроздочки – просто объедение. – И твердым, с металлическими нотками голосом добавила: – Сенатор Амрилл, ешь угощение без ерзаний. Сиди спокойно.

Шумливая возня на заднем краю двора продолжалась; Британник умолял и взывал к жалости. Нерон на это то посмеивался, то фыркал и поругивался сквозь плотоядный рык, в то время как гости, за исключением пожилого Амрилла, предпочитали налегать на еду, так как разговоры не клеились. Наконец после того, как Нерон издал похожий на стон вопль, крики унялись, сменившись негромким всхлипыванием того, кто младше и слабее.

Семпроний рискнул бросить взгляд через плечо и увидел, как вышедший из закутка император оправляет на себе тунику и, шурша сандалиями по гравию, возвращается к гостям. В свете жаровен и факелов лицо его матово поблескивало от испарины. К своему ложу император возвращаться не стал, а лишь приостановился возле преторианцев и велел отпустить раба-телохранителя. Приказ был тотчас выполнен; при этом гвардеец, что держал рабу руки за спиной, пихнул его вперед и пнул сзади под колени, отчего тот свалился на четвереньки.

– Ну что, я здесь неплохо позабавился, – сказал матери Нерон. – Братец, думаю, мой урок забудет не скоро… Однако теперь я чувствую себя утомленным и меня клонит в сон. Мы возвращаемся во дворец.

– Так скоро? – Агриппина, с сожалением подняв брови, отщипнула и отправила себе в рот кусочек дроздовой грудки. – Может, вначале все же поедим?

– Мне здесь наскучило. Отправляемся прямо сейчас.

До Нерона только сейчас дошло, что гости избегают смотреть на него. Обернувшись, он насмешливо посмотрел, как из-за изгороди с пришибленным видом выбирается Британник – колени расцарапаны, лицо вымазано грязью вперемешку со слезами.

– Возмутительно, – кипятился Амрилл, – просто возмутительно. Неужто никто ничего не скажет? Неужели все смолчат? – Он с вызовом оглядывал лица гостей, но в глаза ему избегали смотреть. Кто-то даже остерег, чтобы он вел себя тише. Амрилл на это негодующе сплюнул.

– Трусы! Трусы все до единого. До чего дошел Рим! Мы что, готовы сидеть сложа руки и делать вид, что ничего не происходит, когда в двух шагах творится бесчестие? Мы этого хотим?

Гости в ответ помалкивали. Зато рассмеялся Нерон.

– Уймись, глупый старик. То была просто забава. Ну, порезвились, что тут такого? Это же шалости, не более.

– Шалости? – с горьким гневом воскликнул Амрилл. – Да будь я помоложе, я б за такое порол до полусмерти! Идем отсюда, Юния.