День был - [2]

Денис, доев сырники и поворчав для порядка, что рано, улегся в кровать и тут же уснул - поспать он тоже любил.

Елена Петровна выключила телевизор и большой свет и легла с журналом на диван. Она с интересом читала, и, хотя роман был какой-то чудной про странную жизнь странных героев со странными проблемами, ей хотелось, чтобы все в романе обошлось, и героиня была счастлива.

Она так и уснула, с романом в руках, но снились ей не Альпы и не шикарная яхта в синем море, и не стройный брюнет в белом костюме, ей снился ее класс, ребячьи головки, склоненные к тетрадкам, и школьная доска, и она вытирала ее мокрой тряпкой, и проступали щербинки и выпуклость у середины, и измазанный пластилином кусочек у левого края, и все появлялись из-под тряпки меловые цифры, и она их все стирала, и они все появлялись, и скрипнула дверь, и в кабинет заглянула Лидия и, вытаращив глаза, сказала голосом Дениса:

- Мама, у меня животик болит.

В сумраке кроватка сына была едва заметна, а Денис не виден, но Елена Петровна внутренним зрением тут же увидела его фигурку, худенькую, беспомощную, и сон отлетел.

- Доелся, - подумала Елена Петровна и, мысленно коря сына за чрезмерный аппетит, а себя за чрезмерную жалость, и, надевая тапки, уже говорила бодро-ласковым голосом:

- Сейчас мама травки заварит, и все пройдет.

Денис покорно выпил горьковатый отвар, уютно закутался в простынку и мигом заснул.

Мерно тикали часы. Только десять вечера, а она уже уснула.

Елена Петровна прошла на кухню - воды в кранах не было - она вздохнула, вернулась в комнату, легла и стала думать об отпуске.

Река... взметая брызги, бежит по кромке веселый загорелый Денис... красивые стройные мужчины и женщины играют в волейбол... слышен шум прибоя... и синева неба... синева моря... синева покоя... плывут облака, плывут волны, плывет воздух...

- Мама, неестественно громко прозвучал голос сына. - Мама, все равно животик болит.

Елена Петровна с трудом открыла глаза, с усилием приподняла тяжелую голову, вяло подумала, еще сквозь сон: что же дать ему? еще стакан отвара? или все-таки таблетку? и вызвать утром врача? Господи, экзамены! Не знаешь, как и сказать в школе, что... И вдруг сквозь полусонные раздумья проступила мысль: а если аппендицит? Господи! Сколько же часов она упустила!

Елена Петровна впорхнула в платье, голосом лаская сына и, обманывая его боль, все говорила и говорила что-то - слова были не важны, сын слышал ее голос и привычно верил, что мама ему поможет, он больше не плакал и не жаловался, доверчиво глядя на мать.

Открыв входную дверь, Елена Петровна вновь вернулась к кроватке, ее ужасала мысль, что сын остается один со своими страхами и болью.

- Я пошла, позвоню по телефону в больницу, и придет доктор, - Елена Петровна провела рукой по головке сына, стараясь дать ему покой и веру, и глазки его смотрели на нее с надеждой.

Была ранняя ночь. Окна домов уже не мерцали синеватым светом включенных телевизоров, лишь кое-где еще светились, ни один фонарь не горел, и улица, поздним вечером скудно освещенная светом квартир, теперь была темна.

Жара спала, и ожившие комары зудящим роем кружили вокруг домов.

Машинально хлопая по ужаленным местам, Елена Петровна спешила к остановке автобуса, где стояла будка телефона-автомата.

Она опустила монету - у скорой, что обслуживала их район, был обычный городской номер телефона. Монета провалилась, издав странно далекий звук, словно упала не в копилку неисправного автомата, а в глубокий колодец с колодезной водой. Елена Петровна осторожно опустила другую монету, и та провалилась вслед первой, издав тот же странный звук.

Гудка не было.

Елена Петровна потерянно вспоминала, где же еще в их округе установлен телефон-автомат. Наконец, вспомнила, что видела автомат у овощного магазина на другой стороне оврага.

Она пробежала два квартала, спустилась в овраг. Ее била легкая дрожь, то ли к ночи похолодало, то ли вспоминались ужасы, что последнее время крутили по местному телевидению в криминальной хронике. Случись с ней что, сын останется замурован в квартире.

Около овощного магазина - Елена Петровна не ошиблась - стояла телефонная будка, но у автомата была оторвана трубка, и рваные обрывки шнура в темноте выглядели зловеще.

Елена Петровна в отчаянии прислонилась к стене дома, лихорадочно перебирая в памяти микрорайон. Она мысленно пробежала по всем улицам и переулкам и нигде не увидела телефона. Тогда память ее стала листать город дальше - на выходе из микрорайона на шоссе, ведущем к центру, стояли сразу две телефонные будки. Бежать до тех будок минут тридцать... Елена Петровна физически ощутила ужас сына, он был в квартире один с болью, как и она была сейчас одна в пустом темном городе.

Хлестко хлопнула входная дверь соседнего дома, и тишину заглушила хриплая мужская брань.

Елена Петровна смахнула слезы и, стараясь быть неприметной в тени домов, побежала к шоссе.

День был жаркий и душный. Духота изнуряла: путались мысли, сердце работало с перебоями, и от всех переделанных за день дел не было никакого чувства удовлетворения.

Тощие деревца, посаженные вместо вырубленной тайги, бросали на землю жалкую тень, нимало не спасая от безжалостных солнечных лучей.