День ангела - [84]
Выйдя из гостиницы «Хилтон», в которой продолжалась конференция, посвященная фундаментальным качествам биологической ценности человека, они покружили по сверкающим улицам, в которых, несмотря на сверкание, чувствовалась болезненная опустошенность, всегда наступающая в больших городах и счастливых семьях после Рождества, когда разъезжаются друзья и родные, а елки с обрывками золота в крепких ветвях увозят на свалки и там поджигают, кремируя, словно актрис и актеров.
Побродив по центральным улицам, они в конце концов оказались на Амстердам-авеню, потому что Лизе нужно было захватить свою сумку из дома знакомой, у которой она вчера остановилась. Дом был шагах в двадцати от кафедрального собора Святого Иоанна, в котором сейчас шло венчание. Как всегда бывает при венчании, перед собором стояла небольшая кучка любопытных, жаждущих увидеть невесту и обсудить ее. Двери в собор были раскрыты, и мягкое, но настойчивое мерцание больших белых свечей предупреждало шумную улицу, по которой бежали люди и катились автомобили, что здесь, в мерцающей тишине, готовится большее, чем они знают, и много прекраснее, чем им всем кажется.
– Зайдем? – спросил Ушаков.
Лиза взяла его под руку, и он вдруг остро почувствовал таинственную близость этого ребенка, который испуганно вздрогнул внутри ее тела и дотронулся до их соединившихся локтей в тот момент, когда они входили в собор.
Гостей было немного. Несколько женщин, нарядных, худых, с прижатыми к губам платочками, растроганных звуком своих влажных вздохов, вторили словам священника:
– …from the beginning of creation God made them male and female. For this reason a man shall leave his father and mother and be joined to his wife, and the two shall become one flesh.[84]
Голос священника был слабым, добрым и дрожащим, что придавало особую сердечную убедительность произносимому, и казалось, что именно ему, старому человеку, доверили открыть самое важное этим застывшим перед ним со склоненными головами мужчине и женщине. Лиц их не было видно, но по очень худеньким косточкам голых локтей невесты, трогательно торчавших из-под белого облака расстилавшейся по всему проходу фаты, – по этим голым и беспомощным косточкам можно было понять, как страшна будет ее жизнь, если мужчина, стоящий сейчас рядом с нею, забудет о смысле торжественных слов, которые им доверяет священник. Она еще ниже наклонила голову, и тут ее хрупкая спина быстро задвигалась под прозрачной тканью фаты, так что все находящиеся внутри церкви поняли, что невеста заплакала. Священник замолчал, словно предлагая жениху возможность самому справиться с ситуацией, и мужественно-красивый жених, повернувшись профилем к собравшимся, обеими руками обхватил белое облако, из-под которого высовывались голые косточки локтей, притиснул его к себе, давая понять, что и впрямь «прилепился», и тут с высоты нарисованных облаков, со сборчатых крыльев внимательных ангелов пошла, словно дождь, очень громкая музыка.
– …but Ruth said: do not urge me to leave you or turn back from following you, for where you go, I will go and where you lodge, I will lodge. Your people shall be my people and your God. Where you die, I will die and there I will be buried. Thus may the Lord do to me, and worse if anything but death parts you and me.[85]
И Лиза, и Ушаков узнали и жениха, и невесту. Бестолковое кружение по нью-йоркским улицам, в конце концов втолкнувшее их прямо в церковь, где белокурая Сесиль венчалась с высоким и крепким Бенджаменом Сойером, не могло быть случайностью. Оно могло быть лишь простым доказательством того, что все, что было с ними летом, не только не исчезло, но приобрело новое, гораздо более серьезное значение. Произошло что-то похожее на то, как в цирке показывают фокус: сперва гасят свет и становится темно, потом раздается выстрел, а когда рассеивается пороховой дым и лампы снова загораются, зрители с удивлением видят, что хотя на первый взгляд ничего не изменилось, однако под купол взмыл вспыхнувший голубь, а фокусник – в смокинге, в белых перчатках – уже приподнял над затылком цилиндр.
Анастасия Беккет – Елизавете Александровне Ушаковой
Шанхай, 1939 г.
Лиза, вчера я была на концерте Александра Вертинского в «Ренессансе». Лисснера там не оказалось, но доктор Рабе говорит, что завтра Вертинский опять будет петь в этом ресторане, и завтра Лисснер уж точно появится, потому что завтра суббота. По субботам и воскресеньям здесь, в «Ренессансе», собирается исключительно русская публика, а Лисснер дружит с белыми эмигрантами, говорит по-русски и большой поклонник Вертинского. Про самого Вертинского здесь тоже ходят сплетни, и некоторые считают, что он советский шпион. Я так волновалась, что сейчас, может быть, встречу Лисснера, что самого Вертинского поначалу видела как в тумане. На сцену вышел очень высокий, худощавый, густо напудренный, в ослепительной рубашке и смокинге, по-прежнему манерный, но очень постаревший человек. В Париже он был совсем другим. Сидящие в зале неистово ему захлопали. Он наклонил свою небольшую птичью голову, призакрыл глаза, давая зрителям возможность успокоиться, потом вскинул руки с очень длинными выхоленными пальцами и сказал тонким голосом, как всегда очень сильно грассируя:
Роман Ирины Муравьевой «Веселые ребята» стал событием 2005 года. Он не только вошел в short-list Букеровской премии, был издан на нескольких иностранных языках, но и вызвал лавину откликов. Чем же так привлекло читателей и издателей это произведение?«Веселые ребята» — это роман о московских Дафнисе и Хлое конца шестидесятых. Это роман об их первой любви и нарастающей сексуальности, с которой они обращаются так же, как и их античные предшественники, несмотря на запугивания родителей, ханжеское морализаторство учителей, требования кодекса молодых строителей коммунизма.Обращение автора к теме пола показательно: по отношению к сексу, его проблемам можно дать исчерпывающую характеристику времени и миру.
«…Увез ее куда-то любимый человек. Нам с бабушкой писала редко, а потом и вовсе перестала. Так что я выросла без материнской ласки. Жили мы бедно, на одну бабушкину пенсию, а она еще выпить любила, потому что у нее, Вася, тоже жизнь была тяжелая, одно горе. Я в школе училась хорошо, книжки любила читать, про любовь очень любила, и фильмов много про любовь смотрела. И я, Вася, думаю, что ничего нет лучше, чем когда один человек другого любит и у них дети родятся…».
В календаре есть особая дата, объединяющая всех людей нашей страны от мала до велика. Единый порыв заставляет их строгать оливье, закупать шампанское и загадывать желания во время боя курантов. Таково традиционное празднование Нового года. Но иногда оно идет не по привычным канонам. Особенно часто это случается у писателей, чья творческая натура постоянно вовлекает их в приключения. В этом сборнике – самые яркие и позитивные рассказы о Новом годе из жизни лучших современных писателей.
Роман «Любовь фрау Клейст» — это не попсовая песенка-одногодка, а виртуозное симфоническое произведение, созданное на века. Это роман-музыка, которую можно слушать многократно, потому что все в ней — наслаждение: великолепный язык, поразительное чувство ритма, полифония мотивов и та правда, которая приоткрывает завесу над вечностью. Это роман о любви, которая защищает человека от постоянного осознания своей смертности. Это книга о страсти, которая, как тайфун, вовлекает в свой дикий счастливый вираж две души и разрушает все вокруг.
Полина ничего не делала, чтобы быть красивой, – ее великолепие было дано ей природой. Ни отрок, ни муж, ни старец не могли пройти мимо прекрасной девушки. Соблазненная учителем сольфеджио, Попелька (так звали ее родители) вскоре стала Музой писателя. Потом художника. Затем талантливого скрипача. В ее движении – из рук в руки – скрывался поиск. Поиск того абсолюта, который делает любовь – взаимной, счастье – полным, красоту – вечной, сродни «Песни Песней» царя Соломона.
Вчерашняя гимназистка, воздушная барышня, воспитанная на стихах Пушкина, превращается в любящую женщину и самоотверженную мать. Для её маленькой семейной жизни большие исторические потрясения начала XX века – простые будни, когда смерть – обычное явление; когда привычен страх, что ты вынешь из конверта письмо от того, кого уже нет. И невозможно уберечься от страданий. Но они не только пригибают к земле, но и направляют ввысь.«Барышня» – первый роман семейной саги, задуманной автором в трёх книгах.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
«В загородном летнем доме жили Филемон и Бавкида. Солнце просачивалось сквозь плотные занавески и горячими пятнами расползалось по отвисшему во сне бульдожьему подбородку Филемона, его слипшейся морщинистой шее, потом, скользнув влево, на соседнюю кровать, находило корявую, сухую руку Бавкиды, вытянутую на шелковом одеяле, освещало ее ногти, жилы, коричневые старческие пятна, ползло вверх, добиралось до открытого рта, поросшего черными волосками, усмехалось, тускнело и уходило из этой комнаты, потеряв всякий интерес к спящим.
Сборник повестей и рассказов Ирины Муравьевой включает как уже известные читателям, так и новые произведения, в том числе – «Медвежий букварь», о котором журнал «Новый мир» отозвался как о тексте, в котором представлена «гениальная работа с языком». Рассказ «На краю» также был удостоен высокой оценки: он был включен в сборник 26 лучших произведений женщин-писателей мира.Автор не боится обращаться к самым потаенным и темным сторонам человеческой души – куда мы сами чаще всего предпочитаем не заглядывать.
Сильна как смерть – это о ней, именно об этой любви. Для которой ничего не значит расстояние Нью-Йорк – Москва. И время. И возраст. И непрерывная цепь страданий. Но если сам человек после выпавших ему потрясений не может остаться прежним, останется ли прежней любовь? Действительно ли «что было, то и теперь есть», как сказано в Библии? Герои романа «Портрет Алтовити» видят, что всё в этой жизни – люди, события, грехи и ошибки – непостижимо и трагически связано, но стараются вырваться из замкнутого круга. Потому что верят – кроме этой, неправильно прожитой, есть другая, подлинная жизнь.