Демоны Боддеккера - [8]

— Оп-ля! Чертовская невезуха, Роддик, тебе пора закругляться! Однако шоу закругляться еще и не думает, вернемся сразу после ЭТОГО!

В паузе был только один ролик Пембрук-Холла, тестовый прогон «Кукла-чуть-жива!». Тоже, к слову сказать, накладочка. Не так уж много в этот час у телевизора деток, которые могли бы, посмотрев рекламу, приставать к родителям с требованиями купить. Лучше бы приобрели право множественного показа в «Бей-Жги-шоу», там-то милые крошки от экрана не отлипают.

Еще один федеральный ролик, «Штрюсель и Штраусе» для «Америка-Плюс Зеплайн», потом еще два местных, и снова шоу, где Болл представил «Ненавистных». Группа вылезла на сцену и йодлем исполнила «Уход» — песню то ли про утрату, то ли про психоз, то ли еще про что-то в том же роде. Толком не понять. Единственное во всем этом интересное — я знал, что под нее, да и под все остальные хиты в альбоме, будет подложена моя «скрытая» реклама кускусных хрустиков.

Еще четыре рекламных ролика: три местных и «Их было десять». Болл вернулся с отрывком, озаглавленным «Записки психов-самоубийц», в котором владельцы мест вроде «Этических решений» демонстрировали коллекцию наиболее бессмысленных, идиотических и корявых фраз из предсмертных писем.

А затем наступил черед Дьяволов.

Я понял, что именно этого момента и ждали Депп, Дансигер, Бэйнбридж и Гризволд. Именно это я и должен был увидеть. Атмосфера в комнате накалилась, в воздухе только что электрические искры не проскакивали. Никто не произносил ни слова.

— Если вы еще не умерли и не страдаете непроходимым идиотизмом, — жизнерадостно начал Гарольд Болл, — то уж точно не могли пропустить хотя бы один-единственный рекламный ролик.

Быстренько прокрутили «Их было десять». Из зала донеслись восторженные вопли и хлопки. Снова Болл:

— Леди и джентльмены, рад возможности представить вам группу, что превратила эту рекламу в шедевр. Встречайте — первое интервью на телевидении… ДЬЯВОЛЫ ФЕРМАНА!

Толпа обезумела. Камера переехала к занавесям над входом. Первым, с задиристым и самоуверенным видом, выскочил сам Ферман. Он сделал непристойный жест — толпе это понравилось.

Следующим показался Шнобель. Выражение его лица яснее всяких слов свидетельствовало: он просто берет пример с вожака. Когда он вскинул голову и обнаружил полный зал народа, челюсть у него так и отвалилась от изумления. Затем появился Джет. Восторженные вопли зазвучали с новой силой, а потом перешли в тихий мерный рокот. Джет одарил собравшихся улыбкой во весь рот и приветственно вскинул сжатый кулак. Мерный рокот опять распался на истерические взвизги и крики.

Последним из-за занавесей вынырнул Ровер. Он несколько мгновений нерешительно постоял у самого входа, поводя головой из стороны в сторону, точно опасаясь облавы, а затем торопливо прошмыгнул через сцену и спрятался за Джетом. Хинд и Искайн передвинулись в дальнюю часть диванчика для гостей программы, а Ферман плюхнулся рядом с Боллом.

— Вы пришли… — начал ведущий, но тут же умолк, обнаружив, что остальная троица никак не может решить, куда сесть. Ферман рявкнул на них — и Джет немедленно опустился на диван. Ровер — за ним. Шнобелю досталось место рядом с Роддиком Искайном.

— Ну, чего вылупился, Носяра? — спросил он, садясь. Толпа загоготала. У Искайна и вправду был большой нос,

но, разумеется, куда меньше, чем у самого Шнобеля.

— Приветик, — продолжил Шнобель, живо откликаясь на аплодисменты. — Дела — охренеть можно. За кулисами мы встретили «Ненавистных»!

— Они не заглушили его звуковым сигналом, — заметил я.

— А с какой бы стати? — сказала Дансигер.

Я снова уставился на экран, где Болл пытался овладеть ситуацией.

— Добро пожаловать на шоу, парни, — произнес он. — Мне бы хотелось задать вопрос, который сейчас, вероятно, крутится на языке большинства зрителей…

Шнобель приподнялся и громко продиктовал все четырнадцать цифр своего телефона. И добавил:

— Эй, девчонки, я только что проверился — если вы понимаете, о чем я. Думаю, понимаете!

Складывалось впечатление, что прореагировали на эту выходку скорее мужчины из зала, а не женщины.

— Не совсем этот, — засмеялся Болл. — Я о другом — где же пятый маленький Дьявол?

— Я не маленький, — возмутился Джет.

— Нас только четверо, — отрезал Ферман.

— Я говорю о молодом человеке в очках, который так славно поучаствовал в той взбучке, что вы задали Норману Дрейну.

— Джимми Джаз! — выпалил Джет. Ферман, не оборачиваясь, съездил ему по зубам.

— Ах он! — Главарь шайки изобразил удивление. — Он… ну вроде как мертв.

Внутри у меня все оборвалось. Подавшись вперед, я спросил одновременно с Гарольдом Боллом:

— Что?!

— Правда? — удивился Шнобель.

Ферман поглядел на Болла, точно приглашая его насладиться шуткой, понятной только для избранных, и покрутил пальцем у виска.

— Вы уж простите Шнобеля. Его стукнули по башке на пару раз больше, чем стоило. Неприятно, но в драках за территорию без такого не обойдешься.

— Понятно. Так вы называете его Шнобелем? Ферман размашисто кивнул.

— Разве и так на хрен не ясно?

Болл замер с раскрытым ртом — на полсекунды, не дольше, но я понял: на этот раз сквернословие его не столь порадовало, как в прошлый.