Демон Максвелла - [45]

Также общеизвестным фактом является то, что внутренний коридор поднимается под углом 26°17', и сечение его составляет четыре квадратных фута. Однако ни его узость, ни крутизна совершенно не ощущаются, пока навстречу не попадается следующий поток людей, пытающихся протиснуться наружу. Неудивительно, что они покрыты потом и глаза у них безумные. Это слишком маленькое помещение для такого количества людей! Кислорода не хватает, в этом никто не виноват, и все это понимают — прямо как на ранних рок-н-ролльных концертах, когда все было непредсказуемо.

Проталкиваясь вперед, вы наконец оказываетесь в просторной Великой галерее. Из-за спины доносится тяжелое дыхание поднимающихся людей. Однако вы знаете, что вам еще предстоит преодолеть горизонтально расположенный отросток, ведущий в покои царицы, где и можно будет глотнуть свежего воздуха. Похоже, местные жители даже не догадываются об этом.

— Невероятно, — выдыхает Джекки. — Остальные пирамиды вообще лишены вентиляции?

— Да. Потому-то эту и не считают усыпальницей.

— Ну конечно, мертвецы не нуждаются в вентиляции.

— Кажется, это еще одно открытие Говарда Вайса. Он предположил, что раз наверху в царских покоях есть вентиляционные отверстия, почему бы им не быть и в покоях царицы. Он рассчитал их местонахождение, как следует стукнул, и они оказались всего в нескольких дюймах от внутренней обшивки.

— Очень странно.

— Это еще не самое странное. Вот посмотри... — я провожу рукой по стене с видом школьника, демонстрирующего приятелю семейный чердак. — Видишь, чем покрыты стены и потолок? Солью, кристаллизовавшейся морской солью, и это только в покоях царицы и близлежащих коридорах.

— И как это объясняют египтологи?

— А никак. Это невозможно объяснить, если только не допустить, что когда-то это помещение было заполнено морской водой... что было сделано или каким-то древним водопроводчиком по неизвестным причинам, или приливной волной.

— Пошли. — Джекки уже был сыт по горло. — Давай вернемся в гостиницу и выпьем пива.

— Последняя остановка, — заверил его я и нырнул в коридор, ведущий из покоев царицы.

Мы вышли в Великую галерею и возобновили свой подъем. Этот сводчатый коридор не производил давящего впечатления. Я больше чем когда-либо уверен, что эти переходы служили для инициации — когда они были освещены факелами, а не флюоресцентным светом, должно было казаться, что Великая галерея уходит в бесконечную высь.

Перед входом в царские покои я заставляю Джекки остановиться и ощупать выступающий Главный камень в кромешно-темном предбаннике размером с телефонную будку.

— На случай, если Бюро стандартов когда-нибудь развалится, здесь находится образец идеального дюйма.

Мы ныряем в царские покои. Внутри, как лягушки на болоте, хохочут и бурлят паломники. Мы обходим толпу и приближаемся к возвышению.

— Оно высечено из цельной глыбы красного гранита. Имеет такие идеальные размеры и углы, что если все на Земле исчезнет, какой-нибудь пещерный умник с математическими задатками, просто изучая этот гранитный ящик, все равно сможет вычислить все то, что нам сегодня известно о плоскости и стереометрии.

Мы наклоняемся и заглядываем внутрь, а толпа продолжает смеяться, топать, греметь и болтать, пока помещение не начинает напоминать улицы полночного Каира.

— Здесь схвачена самая суть Каира, — признает Джекки, — все вплоть до запаха.

Когда наши глаза привыкают к мраку пустой каменной гробницы, мы видим, что дно ее на дюйм заполнено мочой. Чтобы отогнать этот бред, я достаю свою губную гармошку. Толпа замолкает. Джекки дергает меня за рукав, но я продолжаю играть. Паломники не спускают с меня глаз, а я дую до головокружения, заполняя каменные пустоты до, фа и соль аккордами. Я вам покажу, невежественные писуны, как умеет играть американский паломник! Хор посторонних голосов смолкает, и только тогда до меня доходит, что я пою:

— Соберемся у реки, у прекраснейшей реки... Расступись! И какая, вы думаете, это река? Вы, методисты, мусульмане и библеисты. Миссисипи? Конго? Огайо?

— Да, мы соберемся у реки...

Амазонка? Волга? Янцзы? Это древнее изображение на обратной стороне вашего потрепанного доллара — как вы думаете, черт побери, что это за река?

— ...текущей вдоль Небесного престола.

Джекки вытаскивает меня, опасаясь, что еще через мгновение я начну читать проповедь. Когда мы минуем Великую галерею, головокружение у меня прекращается, зато живот бурлит, как ручей во время баптистского крещения вероотступников.

— Что-то ты плохо выглядишь, — замечает Джекки.

— Я и чувствую себя отвратительно.

Мы выходим на улицу. И под аплодисменты присутствующих я прямо перед Великой пирамидой изрыгаю из себя завтрак, съеденный в гостинице.

18 октября. Умираю. Проклятие фараонов приковало меня к постели. Я изучаю душераздирающие теории всеобщей гибели человечества, которые мне уже снятся.

19 октября. Я снова пытаюсь подняться на пирамиду и вынужден спуститься из-за сильнейшего озноба. Опять сплю, читаю и занимаюсь экстраполяцией. Ну хорошо, предположим, что эта Буря дерьма действительно приближается. Предположим, ученые подтверждают это, как, например, в «Крушении миров». Население перестает стирать белье, сбивается в кучи и требует, чтобы кто-нибудь что-нибудь сделал. Что именно? Послал бы в космос банк с элитарной спермой, как предлагал доктор Лири в «Teppe II»?