Демон - [6]

Существо, бледнее смерти, носило на голове длинные изогнутые назад рога. Те росли прямо изо лба! От самой кромки длинных чёрных волос, доходивших до пояса. Руки, крупные и такие бледные, украшали звериные когти.

Оно зарычало — кажется, алхимику не удалось осуществить задуманное. Но с меня было достаточно. Я опрометью бросился из-под стола к лестнице, ошалело надеясь на удачу. Не знаю, что случилось за моей спиной, но до лестницы я добрался. Взметнулся вверх, а дальше через всю комнату к двери, через которую проник в дом.

Под дождём я нёсся не сбавляя ход.

Матерь моя родная! Демон! Самый настоящий демон! И я его освободил! Разговаривал с ним! Помог! Твою ж за ногу! — костерил я себя за глупость.

Алхимик дело, конечно, плохое, но Демон! Демон по сравнению с ним просто жуть! — не переставал думать я, пока бежал вприпрыжку вдоль пустых улиц.

Оказавшись дома, я с шумом захлопнул дверь, не заботясь о том, чтобы кого-то разбудить. Отец только всхрапнул в грязном углу. Дети на холодной печи заворочались, но видя, что это всего лишь я, затихли. Я поспешил сбросить с себя мокрые вещи, надел сухие штаны и рубаху, и торопливо забрался к остальным. Прижался к малышам, чувствуя, как заполошно колотится сердце.

— Тэг, ты давишь, — прохрипела Бьянка, отодвигаясь от моей груди. — Что это у тебя? — сонно спросила сестрица.

— Наши новые башмаки. По паре каждому, — шепнул я ей, чтобы никого не разбудить.

— Ну и врун ты, — не поверила десятилетка, устраиваясь поудобнее, чтобы больше ей ничего не мешало.

Но я не лгал. Сняв цепочку с Пленника, я повесил её себе на шею. Камень чуть меньше моего кулака должен был стоить целое состояние! Поэтому я все же решил рискнуть и освободить Пленника. Поэтому заговаривал ему зубы, прося дать ненужные обещания — я тянул время, давая алхимику приблизиться вплотную. Как я и рассчитывал, Пленник сосредоточил на нём всё своё внимание, уже не говоря о том, что никто — кроме меня, конечно — не вспомнил о побрякушке, и тут я дал дёру.

Не уверен, что смыться тихонько получилось, но всё же я жив. И завтра всем нам куплю по паре новой обуви. А демон… что ж, может, мне всё это просто почудилось? Я толком не ел последние месяцы, и ночь стояла поздняя. В казематах было темно. Да, мне точно показалось. Должно быть, надышался той гадости, что швырял алхимик. Пусть земля ему будет пухом.

Часть 2

На следующее утро я подскочил ни свет ни заря. Остальные ещё спали. Стараясь никого не тревожить, с отвращением натянул на себя мокрые с ночи вещи и вышел за дверь.

Утро занималось хмурое. Холодное солнце уже развеяло сумрак, обнажая тяжёлые массивы грозовых облаков. Сырость тут же потянула свои скользкие пальцы к шее и запястьям. Я вздрогнул, плотнее запахнул ненадёжный плащ и спустился с крыльца.

Стоило оставить дворик, мощённый несколькими громадными булыжниками, как башмаки ушли по щиколотку в грязь. После вчерашних приключений, обувь размокла окончательно. И теперь вязкая стылая жижа просачивалась внутрь при каждом шаге.

Я скривился. Ничего, сегодня был последний день наших «дорогих» башмаков. Как только я получу деньги, сразу куплю новые, а лучше по две пары — всем на вырост.

Торопясь в направлении рынка, я раздумывал, в какую лавку скупщиков отправиться. В городе их было много, но ведь и вещью я располагал солидной — не какой-нибудь домашний скарб, а значит, и лавку нужно было отыскать нужного пошиба. Чтоб деньги водились, и сразу.

Таких я знал две. В обеих ни разу не бывал, больно серьёзно выглядели. Такой босоте как я делать там было нечего. Но именно туда отправлялись дамы тайно закладывать собственные украшения. Они появлялись рано с утра или когда на город опускались сумерки. Замотанные в платки, в неприметных тёмных одеждах, они настороженно оглядывались, должно быть, опасаясь наткнуться на собственных знакомых.

Кажется, одну из таких я только что приметил впереди. Вот-вот. Оставила двуколку в стороне, а сама, едва выглядывая из-под капюшона чёрной накидки, торопится вдоль полузаставленных прилавков.

Я пристроился позади неё, оглядел более внимательно. Накидка не дешёвая, но и не дорогая. Ни отделки, ни вышивки. Из-под неё видна тёмно-синяя юбка, прикрывавшая голенища добротных сапог с металлическими пряжками.

Достигнув дверей лавки скупщика, дама обернулась, в этот момент я изобразил расхлябанную походку, одновременно зевая и глядя себе под ноги. Нахлобучился и нахмурился, словно размышляя о тяжёлой судьбе, выгнавшей меня в ранний час из дому.

Она толкнула дверь, натужно звякнул колокольчик, и дама исчезла из виду. Я молнией метнулся следом, стремясь поймать дверь до того, как та захлопнется. Успел удержать створку и, не тратя ни единого мгновенья, протиснулся внутрь, не давая верхнему краю коснуться колокольчика во второй раз.

Я был таким худым, что с лёгкостью затолкал свои кости, обтянутые кожей, в тесное от обилия хлама помещение, уже отыскивая взглядом укрытие. Им оказалась ширма. Полураскрытая в самом углу, она отлично подходила для наблюдения.

Отыскав несколько на редкость удобных дыр, я напряг глаза, всматриваясь в глубину заставленной мебелью комнаты. Там, возле комода, между вешалками я увидел ту женщину. Навстречу ей вышел низкий лысый мужичок с огромным животом и козлиной бородкой.