Демон - [42]
Вчера в лавке готовой одежды в Тартаре господин Эйриг отыскал отличную накидку. Тёмно-коричневая ткань, плотная на вид, такая, что не сразу должна была напитаться влагой, мне сразу понравилась. С изнанки накидку подбивал густой короткий мех. Он был иссиня-чёрный, и потому можно было рассчитывать, что повсеместная в это время года грязь не сразу испортит настроение обладателю. Примеряя накидку, я и подумать не мог, что господин Эйриг решит её купить!
Я, конечно, был против. Понятия не имею, во сколько она ему обошлась, меня не посвящали, но вряд ли задаром, как пытался заверить меня господин. И вот, он как в воду глядел. Каково бы мне сейчас было в одном сюртуке?
Снова отыскав знакомый каменный мешок дворика, я нырнул в арку, столкнулся с мужчиной, но тот, как и я, сильно торопился, надеясь добраться до места, до того как разыграется настоящее ненастье, так что рассмотреть его мне не удалось. Ветер поднялся, мело прямо в глаза. Это, наверное, мог бы быть отец Гошера, а может, просто сосед, живший в одной из лачуг вокруг.
Я направился прямиком к уже знакомой двери и забарабанил. Дверь отворилась, но я едва ли разглядел, кто стоит по ту сторону порога.
— Доброго утречка! — бодро заголосил я, щурясь. — Я — Тэг. Заходил недавно. Вот, принёс еды.
С некоторым трудом я извлёк из внутреннего кармана свёрток. Дверь распахнулась шире, и я поспешил нырнуть в дом. Очутившись в прихожей, сбросил капюшон, фыркая, отряхнул налипший снег и огляделся.
— Доброго утречка! — снова произнёс я, глядя на пожилую женщину с изрезанным морщинами лицом и тяжелым исподлобья взглядом.
— Чего же тут доброго, — проворчала она. — Ты кто, малец, и чего пожаловал?
— Я друг Гошера. Заходил уже, с Одой разговаривал, — окинув взглядом комнату, я обнаружил пару ребят на занявшейся пламенем печи. — Верно говорю?
Женщина перевела взгляд на девочку и та кивнула, но выглядела при этом не смелее мелкого зверька.
— Значит, ты другом Гошеру был?
— Агась. Жаль, что с ним такое приключилось.
— Что уж, — махнула она рукой, и прошла вглубь дома, я следовал за ней. — Ну и зачем ты пожаловал, как там бишь тебя зовут?
— Тэг. Да я так, на секундочку заскочил. Ода мне тогда подсказала, где Гошер работал, и я кое-что нашёл. На туфлях, конечно, сколько не три, много не заработаешь, но с голоду не помру, а так, глядишь, и перезимую. Вот я и решил отблагодарить, да и Гошеру кое-что должен.
Я подошёл к столу и развернул свёрток. Внутри было полбуханки вчерашнего каравая, четверть головки сыра, пара луковиц и морковок и копчёное куриное бедро — надеюсь, за него Содар меня не убьёт.
— Вот, угощайтесь, — я отошёл от стола, поглядев на женщину и ребят. Мать Гошера — я не сомневался, что разговаривал с хозяйкой дома, нахмурилась сильнее. А Ода и её братишка, примерно того же возраста, вихрем скатились с печи и осели на лавке в напряжении.
Я видел их голодные взгляды, но никто из них не смел притронуться к еде, нервно поглядывая на мать.
— И это так за туфли-то плотют?
— Не-е, это у меня заначка была, а я добро не забываю. Такой уж я, — развёл я руками, словно извинялся за мягкосердечие.
Женщина поджала губы.
— Вы ничего дурного не подумайте, я ж того, благодарен.
Напряжение на лице хозяйки продержалось с полминуты, затем неожиданно схлынуло, и, отвернувшись к печи, она закряхтела:
— Сейчас принесу кипяток. Ничего не трогать! — рявкнула она, словно затылком видела, как мальчишка тут же потянулся за луковицей, понимая, что палкой меня с гостинцами гнать не будут. Тот отдёрнул пальцы, словно ошпарившись, и с тоской посмотрел на еду.
Я уселся на лавку напротив детворы, и пока хозяйка грела воду, завёл разговор:
— А вы, значит, сегодня на работу не идёте?
— Мы раздаём газеты, — несмело заговорила Ода, окинув стушевавшегося братишку неодобрительным взглядом. — Но когда метёт — нет. Бумага мокнет и газеты портятся.
— Ясненько. А моя работа аж вечером, так что весь день буду бить баклуши, — довольно улыбнулся я. — А мать? Тоже отдыхает? — тише спросил, метнув взгляд на хлопотавшую хозяйку.
— Не-а, — ответил мальчишка и тут же посмотрел на сестру.
— Она через час уйдёт. Прачечная тогда откроется.
— А-а, ну значит, погреемся ещё, — подмигнул я.
— Вот, — вернулась женщина и поставила перед каждым из нас по чашке тёплой воды.
Внутри что-то плавало. Сушёные дольки жердёл, понял я. У бедняков не было принято распивать чаи да кофея. Мы заваривали засушеные с лета фрукты или травы. Особенно такое варево выручало в голодное время.
— Спасибо.
— Пей, малец, да ешь. Только часть я уберу для остальных. Негоже им, — кивнула она в сторону пары детишек, — обжираться, пока другие на холоде пашут, — должно быть, хозяйка имела в виду других членов семейства.
На столе остались четыре тонюсеньких ломтика хлеба, луковица, морковка, такие же прозрачные дольки сыра и маленький кусочек мяса. Дождавшись, пока мать Гошера припрячет остальное и вернётся к столу, ребята набросились на еду.
— Я уже завтракал, — объявил я и подтянул к себе только кипяток.
Детвора тут же смекнула, что порцию мою можно будет поделить, и челюсти заработали быстрее, чтобы своё скорее закончилось и можно было бы претендовать на чужое.
Что забыл дракон в духами забытом городке под названием Тихий Омут? И стоит ли опасаться скромному учителю истории голодных взглядов чешуйчатого? Увы, обманываться романтическими бреднями не приходилось — в прошлом такие эльфы, как Алияс, служили не более чем деликатесом для гигантских ящеров.18+.
Тринадцатилетний подросток Кир, потомок древнего народа, прозябает на борту Имперского флагмана в роли простого служки. И как же его угораздило стать одним из претендентов на роль Императора галактики. Ну, зачем он помог этому мирионцу, да еще принцу? Ведь он презирает аристократов всей своей душой. Но фризийцы никогда не отступают и Кир отчаянно бросается в борьбу, пользуясь древними навыками своего народа. Сможет ли он показать, что достоин? Узнает ли он, что есть нечто большее, чем быть Императором?
Кто подойдёт самому неуживчивому чёрному магу Академии Сельёна?18+.
«Самое главное в жизни — уши и хвост» — так считают все коты на свете. А если уши огромные, а хвост лысый, да ещё эти складки на голове, словно я старик… Ох, как же найти свое счастье? 18+.
Думаешь, быть съеденным зверем самое страшное, что тебе угрожает? Если да — не читай дальше.18+.
Как примут кровожадные и алчные драконы светлого эльфа, волею судеб попавшего на земли Северных нагорий? Сумеет ли чужак заставить Древних духов поверить в то, что у него хватит сил идти рука об руку с будущим Правителем?18+.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.