Демон абсолюта - [98]

Судьба Абдуллы последовала судьбе Фейсала, как в романтической немецкой сказке кот, испытывающий, в свою очередь, любовь и амбиции своего хозяина, делает их смехотворными[687]. Насмешливый демон, кроме того, в глубине души ликовал, с тех пор, как Лоуренс покинул Каир. В Газе Черчилля встретили исступленные возгласы. «Да здравствует министр! Да здравствует Великобритания!» — переводил Лоуренс; он не переводил третий клич, хотя тот звучал громче всех остальных, и Лоуренс опасался, как бы манифестация не закончилась мятежом: «Перерезать глотки сионистам!»[688]

Княжество Абдуллы, как и решения конференции, должно было утвердить правительство. Черчилль встретил препятствия, которых ожидал.[689] Франция сожалела, что Англия согласилась на трон Фейсала, после опровержения своего мандата; но Англия предложила трон Абдулле, которого Сирийский Конгресс избрал королем Месопотамии, против своей воли, а Фейсал был избран королем Сирии против воли Франции. Последняя, действуя, как будто было условлено преследовать Фейсала, не могла удивляться, что Англия действовала, как будто его было условлено принимать; и правительство теперь знало, что эмир принял, а не отверг ультиматум Гуро. Истина была в том, что Франция, главным образом, сожалела о том, что Ирак находится так близко от Сирии; но Англия поддерживала Фейсала не для того, чтобы он готовил войну.[690]

С другой стороны, сэр Перси Кокс подтверждал, что никто из шейхов Месопотамии не был избран королем большинством голосов, и что иракцы были враждебны республике.

Оппозиция министра обороны тревожила больше всего. Вывод войск его скандализировал. Он предсказывал неэффективность контроля над страной с помощью авиации, заявлял, что ему придется, чтобы бороться с новым восстанием, привести из Индии обратно войска, которые будут туда направлены. Что английское правительство, которое было не в состоянии поддерживать кампанию в Ираке, когда войска были расквартированы в Багдаде, было еще меньше способно это делать, когда они были бы отозваны в Карачи или в Бомбей; и что предложенный план давал бы курдским племенам лучшее оружие и обеспечивал решительную потерю Месопотамии. Но Ллойд-Джордж считал, как и Черчилль, что Месопотамия была бы потеряна и без вывода войск; что план, каким бы рискованным он ни был, не был и безнадежным; и что, несмотря на желания министра обороны, продолжать в Багдаде политику правительства Индии было невозможно. Принятие предложений Каирской конференции было опубликовано в июне [1921 года][691].

Английское правительство объявило, что благоприятствует кандидатуре Фейсала на троне Ирака. Но оно потребовало, чтобы эмир был избран королем абсолютным большинством иракцев по итогам референдума — а арабское население едва составляло две трети населения Ирака. Референдум должен был начаться не позже чем через два месяца, чтобы Фейсал показал себя в деле, прежде чем случилось бы что-то необратимое[692].

Если восстания арабов прекратились, то курдские племена собирались снова вступить в противостояние. 13 июня Фейсал выехал из Хиджаза, 22-го прибыл в Басру.

Шестьдесят представителей знати Багдада пришли на встречу с ним[693]. Молодые сторонники шерифов требовали от верховного комиссара почетного караула, в чем тот и не собирался отказывать. Весь Багдад был разукрашен; на каждой лавке были вывешены хиджазские флажки, такие же, как продавали торговцы сластями в вечер, когда был взят Дамаск…[694] Англичане и арабы пришли к соглашению, что эмир должен поселиться в правительственном дворце, этом серале, перед которым год назад полковник Уилсон поставил на якорь военный корабль, где принимал арабскую делегацию и где заявил ей, что пройдет много времени до того, как Ирак будет способен управляться самостоятельно. Следовало спешно закрыть коврами и портьерами незаконченные стены новых апартаментов.

В Басре также ждали крупные вожди южных кочевников. Их симпатии к мятежам были известны, и они желали быть независимыми от правительства Багдада; но Фейсал был, как и они, южным эмиром, военным вождем: они признавали его своим королем, правил он в Багдаде или нет. Именно им адресовалась его первая речь. Он пообещал им местные свободы, которых они ждали, пророчил возрождение арабской империи: они устроили ему овацию. В тот же день арабские вожди Мосула, все националисты — которым больше всего угрожали курды — собирались ждать в Багдаде и предложили объявить его королем, как только он вступит в город. Но сэр Перси Кокс намеревался соблюдать полученные инструкции — и не хотел (тем более не хотел этого Фейсал), чтобы показалось, что эмир взял власть в результате переворота экстремистов.

24-го на рассвете весь Багдад вышел на террасы или на улицы, которые были рядом со станцией: Фейсала ждали к 6 часам. Триумфальные арки из пальмовых ветвей поднялись за ночь. Обвал остановил поезд, прибытие которого было назначено на полдень. В Багдаде стоял июль; верховный комиссар задержал прибытие поезда до 6 часов вечера. Толпа, рассеявшись, преобразилась, и сэр Перси Кокс представил эмира министрам и представителям знати, под возгласы, которые слышались до самого Тигра, на закате…