Демон абсолюта - [24]

Шрифт
Интервал

«Высокородному господину, Отпрыску Благородных, Венцу Величия, Пальме дерева Ислама и всемогущего племени корейшитов; возвышенному, могущественному и прославленному Господину, Сыну властелинов и шерифов, почитаемых и почтенных, Его Превосходительству Шерифу Хуссейну, Повелителю мужей, Эмиру Мекки, святого города, к которому поворачиваются при молитве, посещаемого Правоверными, благословение которого падает на всех людей…»[178]

Хуссейн был изумлен, уязвлен и удручен. 9 сентября он ответил верховному комиссару и просил его — вежливо — пренебречь пустыми титулами, но не пренебрегать границами. Они требовались не только для него, но и для тех, кто был на его стороне, и согласие зависело только от их принятия или непринятия.

Когда Индия отказалась от предложения направить советников к султану Ассирии, почти все арабские дивизии были расквартированы в Сирии или Месопотамии. Высадка союзников на сирийском берегу немедленно оказалась бы, по одному приказу «Ахад», опорой для всех арабов, служивших в турецкой армии, и арабским странам были бы переданы инструкции «Фетах» относительно войск, высаженных в дружественной стране[179]. Но переговоры между великим шерифом и сэром Генри Мак-Магоном продолжались [шесть?] месяцев; Джемаль, если еще не знал имен заговорщиков и функционирования их организаций, уже догадался об их существовании — с большей точностью, чем службы в Каире, ведь заговор угрожал ему. В марте он начал вешать подозреваемых; в июне 25-я дивизия, расквартированная в Дамаске, полностью арабская и в руках «Фетах», дивизия, которая поднялась бы первой, если бы было достигнуто определенное соглашение между верховным комиссаром и великим шерифом, была направлена в Галлиполи; а затем арабские подразделения в Сирии заменялись турецкими всякий раз, когда Джемаль мог это сделать. В августе, в то самое время, когда сэр Генри Мак-Магон считал преждевременным установление границ, на главной площади Дамаска были установлены одиннадцать виселиц; приговоренные кричали под виселицами о своей вере в свободу арабов; среди них был один из основателей «Фетах», Михмисани (арестованный по другому обвинению). После долгих пыток он умер, ничего не разгласив.

«Незваные» изо всех сил старались поторопить переговоры. Напрасно: они приобрели политический характер, и верховный комиссар, хотя тоже старался их поторопить, подчинялся волоките Министерства иностранных дел. Тогда вмешалась одна из тех личностей, иногда ожесточенных, иногда решительных, иногда то и другое сразу, которые собираются брать судьбу приступом, и не раз добиваются успеха в ходе истории.

Капитан Фаруки был одним из иранских офицеров, направленных в Галлиполи со своей дивизией. Он перешел линию фронта, добрался до англичан и просил, чтобы его допрашивал офицер разведки, с целью дальнейшего его направления в штаб Интеллидженс Сервис в Каире. У него была информация первостепенной важности, которую следовало передать от имени тайного военного общества, объединявшего большую часть иракских офицеров.

Это был «Ахад». Но общество вовсе его не посылало. Счел ли он после повешений, что какое-то недоразумение разделяет арабов и союзников, и что частная инициатива его развеет? Было ли его недоверие к европейцам меньшим, чем к управляющим комитетам? Хотел ли он прежде всего сыграть в этом собственную роль? Он ее сыграл. «Ахад» не уполномочивал его, но он хорошо знал это общество. Более отважный и более неосторожный, чем все, кто встречался англичанам до сих пор, лучше информированный, чем Абдулла, он передал имена и шифры. Долгие допросы, которым он подчинялся со всей душой, вывели на свет, что «Ахад» куда более распространен, чем представляли себе самые оптимистичные из «Незваных». И он заставил их понять или предположить, насколько эти общества (Фаруки знал «Фетах» меньше, чем «Ахад», но лучше, чем то и другое знали в Каире) были связаны с великим шерифом; какой могла быть его роль; и что он ни в коей мере не собирается торговаться, он собирается добиться соглашения, которое позволяло бы ему действовать в Сирии.

Как всякого значительного пленного, его допрашивали «Незваные». Те сразу поняли, какую помощь он оказал арабскому делу, и придали ему решающую ценность в глазах верховного комиссара. Фаруки принес доказательства того, что они твердили уже шесть месяцев, он показывал, что арабское восстание — еще более неотложное дело, чем они считали…

Тогда верховный комиссар ответил и обратился к великому шерифу[180], упомянув об условиях, поставленных в первом письме, своему правительству, оно приняло их со следующими оговорками: побережье Леванта, от Мерсина до Сен-Жан-д’Акра, которое не могло считаться чисто арабским, было исключено из предполагаемого разграничения — арабы считали, что Англия и их советники будут английскими — «специальные административные соглашения» следовало заключить по поводу вилайетов Багдад и Басра. Достигнув соглашения по этим пунктам, в регионах, где Великобритания была свободна действовать, но не во вред интересам ее союзника — Франции, она «была готова признать и поддержать независимость арабов всех регионов в границах, предлагаемых шерифом Мекки».


Еще от автора Андре Мальро
Голоса тишины

Предлагаемая книга – четыре эссе по философии искусства: «Воображаемый музей» (1947), «Художественное творчество» (1948), «Цена абсолюта» (1949), «Метаморфозы Аполлона» (1951), – сборник Андре Мальро, выдающегося французского писателя, совмещавшего в себе таланты романиста, философа, искусствоведа. Мальро был политиком, активнейшим участником исторических событий своего времени, министром культуры (1958—1969) в правительстве де Голля. Вклад Мальро в психологию и историю искусства велик, а «Голоса тишины», вероятно, – насыщенный и блестящий труд такого рода.


Королевская дорога

Разыскивать в джунглях Камбоджи старинные храмы, дабы извлечь хранящиеся там ценности? Этим и заняты герои романа «Королевская дорога», отражающего жизненный опыт Мольро, осужденного в 1923 г. за ограбление кхмерского храма.Роман вновь написан на основе достоверных впечатлений и может быть прочитан как отчет об экзотической экспедиции охотников за сокровищами. Однако в романе все настолько же конкретно, сколь и абстрактно, абсолютно. Начиная с задачи этого мероприятия: более чем конкретное желание добыть деньги любой ценой расширяется до тотальной потребности вырваться из плена «ничтожной повседневности».


Завоеватели

Роман Андре Мальро «Завоеватели» — о всеобщей забастовке в Кантоне (1925 г.), где Мальро бывал, что дало ему возможность рассказать о подлинных событиях, сохраняя видимость репортажа, хроники, максимальной достоверности. Героем романа является Гарин, один из руководителей забастовки, «западный человек" даже по своему происхождению (сын швейцарца и русской). Революция и человек, политика и нравственность — об этом роман Мальро.


Надежда

Роман А. Мальро (1901–1976) «Надежда» (1937) — одно из лучших в мировой литературе произведений о национально-революционной войне в Испании, в которой тысячи героев-добровольцев разных национальностей ценою своих жизней пытались преградить путь фашизму. В их рядах сражался и автор романа.


Рекомендуем почитать
Строки, имена, судьбы...

Автор книги — бывший оперный певец, обладатель одного из крупнейших в стране собраний исторических редкостей и книг журналист Николай Гринкевич — знакомит читателей с уникальными книжными находками, с письмами Л. Андреева и К. Чуковского, с поэтическим творчеством Федора Ивановича Шаляпина, неизвестными страницами жизни А. Куприна и М. Булгакова, казахского народного певца, покорившего своим искусством Париж, — Амре Кашаубаева, болгарского певца Петра Райчева, с автографами Чайковского, Дунаевского, Бальмонта и других. Книга рассчитана на широкий круг читателей. Издание второе.


Октябрьские дни в Сокольническом районе

В книге собраны воспоминания революционеров, принимавших участие в московском восстании 1917 года.


Тоска небывалой весны

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Прометей, том 10

Прометей. (Историко-биографический альманах серии «Жизнь замечательных людей») Том десятый Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» Москва 1974 Очередной выпуск историко-биографического альманаха «Прометей» посвящён Александру Сергеевичу Пушкину. В книгу вошли очерки, рассказывающие о жизненном пути великого поэта, об истории возникновения некоторых его стихотворений. Среди авторов альманаха выступают известные советские пушкинисты. Научный редактор и составитель Т. Г. Цявловская Редакционная коллегия: М.


Еретичка, ставшая святой. Две жизни Жанны д’Арк

Монография посвящена одной из ключевых фигур во французской национальной истории, а также в истории западноевропейского Средневековья в целом — Жанне д’Арк. Впервые в мировой историографии речь идет об изучении становления мифа о святой Орлеанской Деве на протяжении почти пяти веков: с момента ее появления на исторической сцене в 1429 г. вплоть до рубежа XIX–XX вв. Исследование процесса превращения Жанны д’Арк в национальную святую, сочетавшего в себе ее «реальную» и мифологизированную истории, призвано раскрыть как особенности политической культуры Западной Европы конца Средневековья и Нового времени, так и становление понятия святости в XV–XIX вв. Работа основана на большом корпусе источников: материалах судебных процессов, трактатах теологов и юристов, хрониках XV в.


Фернандель. Мастера зарубежного киноискусства

Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.