Дело Зорге - [60]

Она хотела взглянуть на него, что-то сказать, но снова закрыла глаза. Только ее пальцы отыскали его руки и сжали их.

— Теперь все в порядке, любимая. Ты не нарушила своего слова. Никто не сможет упрекнуть тебя в этом. Я сам узнал обо всем. Теперь все плохое позади. Взгляни, пожалуйста, на меня и скажи хоть одно слово. — Он взял ее за подбородок и поднял опущенную голову. — Прошу тебя, открой глаза и скажи мне что-нибудь.

Она повиновалась и взглянула на него так, словно перед ней был незнакомый человек.

— Я думала, что люблю тебя, Герберт, люблю так, как только может любить женщина. Но все это, оказывается, чепуха. Лишь теперь я впервые узнала, что такое настоящая любовь…

Равенсбург так крепко прижал девушку к себе, что почувствовал, как стучит ее сердце.

— Раз мы так любим друг друга, Кийоми, тогда не так уж страшно, что меня сейчас не отпустят со службы и мы не сможем пожениться. Пока война не окончится, я не волен распоряжаться собой. Нам придется подождать, дорогая.

И он рассказал о своем разговоре с Траттом.

— Все это не имеет значения, любимый. Давай больше не будем говорить об этом. Прошу тебя, Герберт.

Она совсем успокоилась, освободилась из его объятий и начала приводить в порядок прическу.

— Я, должно быть, отвратительно выгляжу, любимый, после такой сцены. Извини, пожалуйста…

— Ты никогда не была такой красивой, Кийоми, и такой желанной.

Она перебила его, улыбнувшись:

— Подожди, милый, скоро я буду совсем твоей. — И вдруг, посерьезнев, добавила:

— Знаешь, я должна еще что-то сообщить тебе.

— Тогда, пожалуйста, быстрее. Я должен уходить.

— Речь идет о Зорге, Герберт. Его подозревают в том, что он предатель. Одзаки твердо убежден в этом, но не имеет еще доказательств. В тебе же никто не сомневается. И лишь потому, что ты друг Зорге, я должна была… я должна…

— Я знаю, что ты должна была делать, любимая. Но поверь мне, господин Одзаки ошибается. Его направили по ложному следу. Вас хотят сбить с правильного пути.

Она затрясла головой.

— Не будь таким слепым, Герберт. Поверь мне наконец! Ты оказываешь доверие дьяволу. Ты считаешь Зорге порядочным человеком. Но Одзаки не женщина, которую можно упрекнуть в том, что она руководствуется чувством, а не разумом. Он мужчина, мужчина с холодным умом и большим жизненным опытом. У него есть основания…

— Есть ли у него доказательства, Кийоми? Она опустила глаза.

— Ты прав, доказательств у него нет, хотя он лихорадочно ищет их. За Зорге непрерывно наблюдают. Но он очень хитер и, видимо, понял, что находится под наблюдением.

Кийоми, я не могу этому поверить. Я знаю Зорге.

Она положила руку на его плечо.

— И все же будь осторожнее, Герберт. Обещай мне ничего больше не доверять ему.

— Чтобы ты не волновалась, я сделаю так, как ты рекомендуешь. Но это лишь ради тебя, любимая.

— Я еще раз повторяю: это дьявол в образе человека.

— Во всяком случае, дьявол в образе привлекательного мужчины, — заметил, улыбаясь, Равенсбург. — И неужели, кроме как о Зорге, у нас нет другой темы для разговора?

Кийоми тоже улыбнулась.

— Конечно, есть. Налить тебе еще чаю, Герберт?

***

Было уже довольно поздно, когда в дверь квартиры Бранковича трижды громко постучали. Вера в первый момент испугалась, но взяла себя в руки и быстро открыла дверь. Она облегченно вздохнула: в квартиру вошел Козловский.

— Случилось что-нибудь? — спросила она. — Ведь уже поздно.

— Пока нет, — мрачно ответил поляк. — Муж дома? Вера кивнула.

— В фотолаборатории. Позвать?

— Позовите его, Вера. Мне нужно поговорить с ним. Однако Бранкович не торопился выйти к гостю. Вера тоже исчезла куда-то. Козловский сидел в одиночестве за обеденным столом и нервно барабанил пальцами.

Наконец появился хозяин дома. Вместо приветствия он повертел перед глазами радиста маленькой металлической коробочкой.

— Здесь внутри спрятана вся Квантунская армия, — с гордостью сказал Бранкович. — На микрофильме. Нелегко было сделать как следует. Наш японский друг недодержал все кадры. Хотя, конечно, можно представить, в каком состоянии он был, когда добрался до этих вещей.

Козловский взвесил алюминиевую коробочку на ладони.

— Ничем вы меня так не успокоили бы, Бранко, как если б сказали, что эта штука — наша последняя работа здесь.

Бледное лицо серба побледнело еще больше.

— Ты считаешь, что нам пора удирать?

— Да, Бранко, да. Тучи сгущаются. Ямагути утверждает, что за нашим катером следят. Вчера в бухте Сиросима рядом с нами стояла рыбачья лодка. Японцы все время наблюдали за нами. Когда стемнело, мы снялись с якоря и добрались до Осимы. И что ж вы думаете? Едва рассвело, как я снова увидел около нас ту же самую лодку.

— Может быть, это — простое совпадение? — попытался успокоить сам себя Бранкович. — В районе Осимы сейчас разгар рыбной ловли.

— Что ж, может быть, и совпадение. Но я не думаю, Бранко. У меня неприятно сосет под ложечкой. Мне кажется, нам нужно удирать. Удирать как можно скорее!

Вера оставила дверь кухни неприкрытой и слышала все. С тарелкой и кухонным полотенцем в руке она снова вошла в столовую.

— Я всегда думала, что вы разумный человек, Козловский. Мой муж давно уже опасается худшего, только не хочет признаться в этом…