Дело Судьи Ди - [33]

„Скакать по крышам?.. Что-то в этом есть удивительно знакомое…“ — пронеслось в голове у Бага.

„Как странно“.. — подумал Богдан, — простая одежда: ни нашивок на груди, ни поясов официальных, ни шапок… Хоть одежда и не красит человека, однако же помогает судить о его положении…»

— Прошу простить, драгоценный преждерожденный, — учтиво, но сдержанно кивнул Багу высокий. — Мы были неловки. Уповаю на ваше снисхождение, — кивнул он Богдану, и толстый тоже закивал, соглашаясь: да-да, мы премного виноваты, но смотрел при этом внимательно, настороженно, даже оценивающе.

— Все в порядке, драгоценные преждерожденные, — поторопился ответить улыбнувшийся минфа. — Мы тоже были неосторожны. Всего доброго. — И потянул нетерпеливо за рукав Бага: пойдем же, еч!

Проход был узок, и Баг, мельком взглянув, не испачкался ли о стену новенький халат, непроизвольно сделал рукой отстраняющее движение:

— Позвольте, драгоценный преждерожденный.

От нежданного прикосновения Бага тот вновь вздрогнул всем телом, глубокое недоумение отразилось на его лице; молодой бросил ищущий взгляд на своего спутника, однако же сделал шаг в сторону.

— Какие-то они странные… — пробормотал, отходя, поглощенный своими мыслями Баг. — В обители вечного постоянства так горячиться… Таких сюда вообще пускать не должно!

Богдан оглянулся: высокий и толстый все так же стояли в проходе между домами и смотрели им вслед. «Слышали», — понял минфа.

Богдан и Баг

Ханбалык, посольство Французской республики, 23-й день первого месяца, вторница, вторая половина дня.

Богдан уже немного нервничал — до воздухолета, которым должны были прилететь Фирузе с Ангелиною и тесть, оставалось каких-то два часа, а до вокзала путь неблизкий. Но долг — превыше всего, тем паче ежели ты человек не простой, а государственный…

Впрочем, посол — средних лет чернокожий француз из Сенегала — принял его без промедления.

По заморскому обычаю обменявшись с ним коротким рукопожатием (что порою нравилось Богдану в сухих варварских ритуалах, так это их кратковременность и некое безразличие к собеседнику; варвары вечно спешат, и, когда в подобное состояние попадает настоящий ордусянин, эти, в общем-то чуждые, обычаи бывают просто спасительны), Богдан сразу перешел к делу. Он коротко, не вдаваясь в подробности, изложил послу его суть и еще более скупо обрисовал суть своего решения и его мотивы.

Когда минфа закончил, посол некоторое время молчал, глядя на Богдана как-то странно. Потом вздохнул.

— Надеюсь, вы поймете меня правильно и не истолкуете мои слова в каком-либо обидном смысле, но, хотя я работаю в вашей стране уже довольно долго, время от времени ордусская логика кажется мне совершенно отличной от нормальной, — наконец произнес он.

— В этом нет ничего удивительного, — чуть пожал плечами Богдан. — Вообще говоря, каждому человеку нормальной кажется лишь его собственная логика, а любая чужая, будь это даже самый близкий человек, — подчас повергает в изумление. Чтобы смягчить это свойство человеческой натуры, и существуют сообразные ритуалы.

— Вот именно! — веско согласился посол. — Только мы называем это необходимыми формальностями. Вы ведь не знаете даже их имен — ни преступников, ни жертв?

— Нет.

— И не удосужились посмотреть документы нападавших?

— У паломников спрашивать документы? — Брови Богдана от изумления на миг поднялись выше дужек очков; впрочем, он тут же совладал с собою. — Это было бы верхом бестактности.

— В момент конфликта они были не паломниками, а преступниками, по нашим понятиям.

— Мы не разнимаем человека на части по его сиюминутным проявлениям.

— А если они на самом деле не паломники?

— А кто? — снова удивился Богдан. Посол опять вздохнул.

— Вот это-то и любопытно… — Помолчал. — Что же, — сказал он довольно уныло, — мне остается лишь поблагодарить господина срединного помощника за то, что он в зародыше разрешил конфликт, который мог подвергнуть опасности воздухолет со всеми его пассажирами и экипажем, и принести извинения за действия лиц, которые, судя по их словам, являются подданными Франции. Если нам удастся их найти, мы постараемся, чтобы указанные лица предстали перед судом с соблюдением всех норм права.

— Я уверен, что человеконарушители в данный момент уже находятся на пути к ближайшей от Улумуци территории Франции, — столь же корректно ответствовал минфа. — Вы легко можете снестись с властями Улумуци и выяснить все детали.

— Будьте уверены, я это сделаю немедленно, — заверил Богдана посол и поднялся из кресла: тема визита, с его точки зрения, была исчерпана. Они снова пожали друг другу руки, но не успел Богдан сделать и шага к двери, как посол после короткого внутреннего колебания спросил:

— И вы совсем не представляете себе, о какой ценной вещи могла идти речь?

— Совершенно не представляю, — невозмутимо ответил Богдан.

— И… и вам это не интересно?

— На свете ежедневно происходит столько недоразумений, — сказал Богдан. — Если интересоваться всеми… — Он красноречиво покрутил руками над головой, показывая, как она идет кругом.

— И вы совершенно равнодушны к возможности того, что в Ордусь так или иначе могла быть провезена некая краденая ценная вещь?