Александрия Невская,
19-й день восьмого месяца, шестерица,
утро
— Ладно, — молвил Баг, распахивая перед Судьей Ди дверь, — но учти: с собой я тебя не возьму, и не думай даже.
Кот независимо дернул хвостом – очень нужно! — и направился через лестничную площадку к двери сюцая Елюя. Посмотрел на кнопку звонка и перевел взгляд на Бага.
— Ну, позвоню я, и дальше? — спросил Баг, останавливаясь рядом. — Ты знаешь, что сегодня – выходной?
«Ты звони давай!» — говорили зеленые кошачьи глаза.
Баг хмыкнул и нажал на кнопку. Некоторое время было тихо.
— Понял, хвостатый преждерожденный? — В голосе Бага слышалось откровенное ехидство. — Нашего сюцая нет дома!
Но тут дверь отворилась, и перед Багом и котом предстал сюцай Елюй – в небрежно подпоясанном домашнем халате и с книжкой в руке.
Приближались осенние экзамены: меньше чем через месяц съехавшимся в Александрию изо всех уголков необъятной Ордуси[3] сюцаям предстояло держать испытания, дабы строгие и беспристрастные судьи отобрали среди них наидостойнейших – тех, что смогут затем, буде возникнет у них такое желание, участвовать в дворцовых экзаменах в Ханбалыке. Но и те, кому не посчастливится получить сейчас искомую ученую степень и удостоиться чести называться уже цзюйжэнями, не зря трудятся над книгами – их рвение и образованность найдут применение на разных должностях в многочисленных уездах бескрайней Родины, а там, глядишь, пройдет три года, и вновь перед ними откроется возможность проверить себя в Александрии. Ведь, как учил в двадцать второй главе «Суждений и бесед» великий Конфуций, не к знатности и почестям стремится благородный муж, но к тому, чтобы делами и поступками своими вести народ к гармонии и процветанию. И коли таковы твои помыслы, то, право, не так важно – цзайсян[4] ты или простой уездный уполномоченный налогового ведомства.
Сюцай Елюй на глазах Бага из беззаботного шалопая, прожигающего время жизни под бездумную варварскую музыку, превратился в целеустремленного юношу, начинающего утро с комплекса тайцзицюань, а затем до глубокой ночи погруженного в классические сочинения, – и Багу было приятно сознавать, что произошло это не без его благотворного влияния. «Взялся за ум, — с теплотой думал Баг, — стал стремиться к главному. Самое время!»
И Судья Ди стал откровенно благоволить Елюю, а это также не могло не оказать доброго воздействия на юнца. Привыкнув, покуда Баг был в Асланіве[5], по-соседски коротать у сюцая часы и дни Багова отсутствия, кот сам исправно просился в гости, стоило честному человекоохранителю начать собираться из дому. В первый раз Баг удивился: куда это вознамерился отправиться хвостатый преждерожденный? Вот, скажем, он, Багатур Лобо, идет в Управление внешней охраны, на службу идет, идет распутывать дело о таинственном похищении пятнадцати велосипедов со стадиона «Дракон Северного Моря», но куда собрался кот? Куда ты собрался, а?
Судья Ди по своему обыкновению промолчал. Хотя за время общения с ним Баг твердо уверился в том, что кот прекрасно понимает человеческую речь, причем на нескольких наречиях; он даже стал подозревать, что Судья Ди и говорить вполне способен – просто ленится. Или, скорее, настолько хитер, что не хочет этого показывать, справедливо полагая: стоит ему хоть раз проколоться, и – прощай спокойная кошачья жизнь. «Ничего, — думал Баг, с невольным уважением глядя на кота, – ничего, как-нибудь тебя припрет настолько, что ты не выдержишь». Однако покамест хвостатый преждерожденный держался молодцом, ни слова не говорил ни на одном из ордусских наречий, обходясь богатейшим арсеналом весьма разнообразных мяуканий да целым набором красноречивых жестов и поз. Вот и в тот раз он подошел к двери Елюя и коротко оглянулся на Бага. И стал выразительно ждать. Помня о том, как трагически кот воспринял первую встречу с сюцаем и какой глубины презрение плескалось тогда в его глазах, Баг только руками развел.
С тех пор и повелось: утром, уходя на службу, Баг передавал кота на попечение Елюя – или кот брал сюцая под свое покровительство (Баг еще не решил, как тут сказать вернее), а вечером забирал своего рыжего приятеля. Потом они с котом сидели в гостиной, смотрели телевизор или читали книжку и пили пиво. А когда Баг задерживался сверх обычного и считал невозможным поздним звонком в дверь беспокоить погруженного в таинства наук сюцая, Судья Ди возвращался домой через террасу самостоятельно…
Ныне же, в шестерицу, день праздный, Баг направлялся в Павильон Возвышенного Созерцания, где вместе со Стасей намеревался насладиться выставкой картин великого русского художника Гэлу Цзунова, привезенной всего на одну седмицу из Мосыкэ. Посещать выставки такого рода в кругу сослуживцев Бага считалось занятием весьма сообразным.
— Добрый день, драгоценный преждерожденный Лобо! — Сюцай Елюй приветливо улыбался, провожая взглядом Судью Ди, который уже вполне привычно направился вдоль по коридору. — Как удачно, что вы зашли! Я как раз собирался заварить «Золотой пуэр», который мне привез из Ханбалыка батюшка. Не окажете ли вы мне любезность, выпив вместе со мною по чашечке-другой этого замечательного напитка?
