— Э-э-э, нет, спасибо, — покачал я головой. — Подвисла — и подвисла. Черт с ней.
— …сейчас, только входящий вызов перенаправлю, и все заработает…
Подумалось, что технический персонал подбирали по тому же принципу, что и визуальный ряд. И на следующий мой вопрос техник безразлично заметит, что, мол, моя реплика чему-то там противоречит.
Я постучал пальцем по лоснящейся переносице техника — почему бы нет, раз уж система неуправляема изнутри? Техник вымученно улыбался, не поднимая глаз и продолжая тараторить:
— Приносим извинения за возможные неудобства. Через три с половиной минуты будет доступен свободный терминальчик.
— Вы меня слышите? — рявкнул я.
Он вздрогнул, поднял голову и близоруко сощурился:
— Что за…?
И снова со всех сторон заалел знак параграфа.
* * *
Я все еще пытался убедить себя, что это совпадение.
Я, экономист, собственноручно устроивший компьютерный сбой программы, прекрасной и цельной, как эльфийская принцесса, все еще надеялся, что вот-вот, сейчас электронная начинка моего дома очнется и перестанет меня пугать. Я вспомнил про выбросы на Солнце, магнитные бури, тайфуны и грозы, наконец! В самом деле, не компьютерные же боги решили покарать меня за беспредел и своеволие? И потом — что я такого сделал? Ну, предложил, как устроить сбой. Но решение же принимал не я! Юрий Степанович мог и не согласиться! Разве я виноват, что он ухватился за мою идею, и буквально на следующий же день…
Ну, подумаешь, кого-то оштрафуют. Или уволят. Или посадят.
Они же все сами махинаторы. Предприятия. Не хотят платить. Доходы скрывают. Пойди еще найди, как… А тут — раз! — и работа сделана.
Я закрыл лицо руками и посчитал до десяти. Медленно. Глубоко дыша. Успокаивая сердце.
Открыв глаза, я снова увидел все тот же знак на стенах, похожий на иероглифы из моего сна.
* * *
Спустя еще минуту вернулась Фемида.
— Гражданин Гриневский! — прогрохотала она. Видимо, настройки динамиков тоже сбились. — Согласно пункту триста пятьдесят шестому Уложений о правах и свободах граждан судебный терминал округа номер восемнадцать приговаривает вас…
Да, точно, динамики. Конечно, динамики. Какое к черту «приговаривает»? Всю систему выкину, до последней платы. Если успею. Если…
— …к двум годам лишения свободы с отбыванием наказания в учреждении класса «С», климат умеренный. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Во избежание нанесения вреда вашему здоровью рекомендую оставаться на месте. По месту вашего нахождения направлены судебные приставы для проведения задержания. Благодарю за оказанное доверие системе судебных терминалов. Заседание окончено.
И отключилась.
А я остался стоять посреди кухни напротив холодильника. В его металлических боках отражался знак параграфа, чем-то похожий на решетку на окнах.
* * *
— Эй! — заорал я. — Что? Здесь? Происходит?
Я был ошарашен. Растерян. Все слова позабывал.
— Вызываю! Вызываю судебный терминал округа номер… номер… Черт!
Нужно сообщить об ошибке. Так не бывает. Сбой в программе — и два года тюрьмы?…меня же ни в чем не обвинили. Я ни в чем не виноват. Я ничего не делал сам! Только предложил!
— Повторить последнее соединение! — наконец сообразил я. — Сейчас же!
Меня свяжут с тем же терминалом, я вызову техника и все объясню. Только бы заработало!
И система ответила.
На противоположной стене гостиной открылось окошко стандартного исходящего вызова. Бледно-зеленый, маленький прямоугольник-«конверт», казалось, мерцал и вот-вот мог исчезнуть со стены. Но вызов пошел, хоть и запускался медленно, как будто ему мешали.
«Ну, пожалуйста, — думал я. — Миленький, хороший мой конвертик. Еще немного. А я потом тебя обновлю. Честно. Самую новую версию поставлю. Самую дорогую, самую красивую. Только работай».
Наверно, никогда в жизни я не ждал ответа с таким волнением.
Вызов шел, а я смотрел на «конверт», не отводя глаз, и прислушивался к тому, что происходит снаружи дома. В любую секунду в дверь могли ворваться судебные приставы и не дать мне объясниться и все исправить.
Наконец слабо тренькнул звуковой сигнал — есть соединение!
Но вместо Фемиды я увидел Юрия Степановича Тихомирова, моего начальника и фактически учителя. Он хмурился, словно что-то напряженно обдумывая, и смотрел почему-то в сторону.
— Юрий Степанович! — я бросился к «конверту». — Вы извините, что я в воскресенье. И утро еще. Но тут…
— Да вот, — коротко глянув на меня, пробормотал он. — Как получилось. Они, похоже, все управляемы.
Тут словно какая-то сила оттащила Тихомирова в сторону — и за его спиной на стене его дома я увидел символ правосудия.
