Дело о лесной царице - [10]

Артем с Катькой сидели на траве возле раненой волчицы, и Катька веткой отгоняла от нее мух. Волчица чуть слышно, как человек, вздыхала. Наверное, ей было очень больно.

— Ромка звонил Нине Сергеевне, сказал, что с ним все в порядке, — оповестила друзей Лешка. — А Жан-Жак будет ждать нас на дороге.

Она покапала на нос волчицы водой из бутылки, и та слизала ее языком. Затем они расстелили на траве одеяло, перекатили на него зверя и подняли импровизированные носилки за четыре края. Артем держал одеяло с одной стороны, Катька с Лешкой — с другой. Волчица оказалась тяжелой, тянула килограммов на пятьдесят, никак не меньше.

Но не успели друзья пройти к дороге и нескольких шагов, как сбоку, на той самой полянке, с березкой, шиповником, пнем и лужей крови, послышался треск кустов, громкий топот ног и чье-то хриплое дыхание. Громко залаяв, Дик бросился туда.

— Кто там? — замерла Катька, чуть не выронив одеяло из рук.

— Давайте посмотрим, — сказал Артем, и ребята опустили зверя на землю.

Все трое тихо прокрались к поляне и осторожно выглянули из-за березы.

Около куста шиповника стоял… Ромка.

Услышав шорох, он испуганно оглянулся, и голоса четверых друзей слились в единый хор.

— Вы?

— Ты?

— Как вы здесь оказались? — с удивлением воскликнул Ромка.

— А ты? — подбежала к нему Катька.

— Я-то сюда специально шел.

— А где был до этого? Мы тебя всюду искали!

— И до этого я тоже был здесь. Я клад нашел. Я его услышал. И человека тоже услышал. Хотел клад выкопать — не успел. Он раненый был, пришлось ментов вызывать.

— Кто раненый? Клад? Кого ты услышал? Что ты несешь? — толкнула его Катька.

— Да нет, не клад раненый, а человек был раненый, я же ясно сказал. Он там лежал, а клад — тут, — Ромка сначала указал влево, а потом — на куст.

— Слушай, давай снова и по порядку, — потребовал Артем.

— Да я и так по порядку. Я еще вчера вечером подумал, что не зря на нас с Катькой кто-то пялился, а ночью и вовсе испугался, что он раньше меня выроет клад. Потому встал рано утром — и сюда. Прибежал, начал искать на этом вот месте и, представьте себе, сразу нашел! Моя интуиция меня не подвела! То есть я его не нашел, а услышал. Мой металлоискатель так растрещался и распищался, что я чуть не оглох. Значит, мне не какой-нибудь медный пятак попался, а золото в огромном количестве. Ну, я лопатку взял и не успел копнуть, как услышал стон вон там, — Ромка снова указал влево. — Побежал туда, а там человек лежит, весь в крови и без сознания.

— Что за человек? Какой человек? — воскликнула Катька.

— Понятия не имею. Я на дорогу выбежал — в лес же сигнал не проходит, — ментов по сотовому вызвал, дождался их там, сюда привел, они все здесь осмотрели и раненого с собой унесли. Я их до дороги проводил и назад вернулся. За кладом своим. Вот и все.

Говоря все это, Ромка без дела не стоял. Он вынул из сумки лопатку, присел у куста и без особых усилий снял темно-зеленый бархат мха. Вернее, что машинально отметила Лешка, мох отвалился сам.

Ромка тоже обратил на это внимание.

— Странно. Похоже, кто-то тут уже рылся, — пробормотал он и быстро-быстро принялся копать землю. Копал, копал, вырыл глубокую яму, но ничего в ней не нашел. Вытащив из сумки свой металлоискатель, он надел наушники, сунул в глубь ямы медный щуп и резко побледнел:

— Не звенит! Украли! Пока меня здесь не было, мой клад увели!

Все это время Лешка была как на иголках.

— Слушай, нам некогда, скоро Жан-Жак к дороге подъедет, — не выдержав, с раздражением сказала она. — Тут такие события, а ты носишься со своим кладом, как дурень с писаной торбой.

Но Ромка, неуемно страдая, пропустил ее слова мимо ушей.

— Как же это так? Какой еще Жан-Жак? Постойте! А как же клад? Куда же он делся-то? Кто же его выкопал, скажите? Прямо у меня из-под носа! Эй! — оглядел он шиповник. — А это не вы сломали?

Часть цветущих веток высокого куста была не просто сломана, а вдавлена в середину куста, будто на него бросали что-то тяжелое.

— Не мы, — ответил Артем.

— Я тоже не ломал. Значит, это сделал ворюга моего клада.

Ромка оглядел куст со всех сторон, потом обежал полянку, исчез за пнем и вернулся, держа двумя пальцами скомканную бумажную салфетку. Из своей сумки он вынул прозрачный пластиковый пакетик, положил в него свою находку, аккуратно свернул и спрятал обратно в сумку.

— Это улика, — пояснил он, — и по ней я найду того, кто украл мой клад.

— Ты уверен, что эту салфетку оставил именно он? — фыркнула Катька. — Мало ли в лесу мусора.

— Мусора, к несчастью, тут хватает. Но салфетка эта, заметь, свежая, совсем белая, не пожелтела и не испачкалась. Так куда вы так торопитесь-то? — опомнился Ромка.

— Ты все время сам трындишь и трындишь, а нам слова не даешь сказать и ничего не слышишь! — вскричала Лешка. — Мы волчицу нашли раненую.

Однако ее брат ничуть не удивился.

— Раненую? — переспросил он. — А я думал, что она убитая. И менты так же решили, а потому к ней не подошли, спешили. Один еще сказал, что если бы на ней не было столько крови, то взял бы ее себе на шкуру.

— А если бы его самого пустили на шкуру, как бы он к этому отнесся? — сквозь зубы процедила Лешка и побежала к тому месту, где они оставили зверя.