Истоцкий больше не обращал внимания на слушателей. Он словно вспоминал для себя:
— Шесть роботов по шести туннелям двигались внутрь планеты. Стены туннелей светились. Они были покрыты затейливыми орнаментами, выложены мозаикой из овальных бляшек, похожих на панцири черепашек. Роботы брали пробы со стен, исследовали их состав. Выяснилось, что бляшки состоят из колоний микробов. Впрочем, для отделки туннелей могли использовать микробов. Наконец Первый робот передал, что туннель, по которому он двигался, закончился тупиком. Здесь мозаика была иной, меняла рисунок. Вместо бляшек на стенах сверкали точки, размером с булавочную головку. Они тоже состояли из микробов, но другого штамма.
Через полтора часа после Первого Второй робот доложил, что его туннель также окончился тупиком. Через сорок минут о том же доложил Третий робот, затем остальные. И в конце каждого туннеля ослепительно сверкали «булавочные головки».
Выяснилась любопытная деталь. У одного из роботов произошла неполадка с освещением. Исправляя ее, он несколько раз переключал свои прожекторы. И вот через несколько минут стена туннеля замерцала точно в таком же ритме, повторяя вспышки прожектора. Это могло быть случайным совпадением. Мы передали команду роботам повторить вспышки. И снова, как эхо, во всех шести туннелях стены ответили пульсирующим мерцанием, повторили порядок вспышек.
Знаете, о чем мы подумали? Ведь мы искали Их и во всем видели проявление Их деятельности. Наш молодой биолог Антон выпрашивал у командора разрешение отправиться в вездеходе на разведку. Я просился вместе с ним.
Командор сказал: нет.
Мы повторяли сигналы, каждую минуту ожидая ответа. В конце концов нам начал чудиться ответ в треске шаровых сиреневых молний, возникающих в атмосфере этой планеты.
Назревал бунт. Мы потребовали Чистилища. Командор оттягивал его. Он верил в свою правоту и надеялся, что время докажет ее.
Мы постарались ускорить Чистилище. Подкараулили командора, когда он вышел из рубки, окружили все сразу, оттерли его от дверей. Он все понял еще до того, как услышал о наших требованиях. Кибернетик Семенов назвал его «космическим бюрократом», Антон «намекнул», что, если ему не разрешат отправиться на разведку туннелей, он это сделает без разрешения. Я говорил о людях, для которых Вселенная разделена параграфами. А командор так и не сказал, что думает о каждом из нас…
Он стоял — невозмутимый — и внимательно слушал. И что нас злило больше всего — этот его вид был вполне естественным, без рисовки. Ему в самом деле интересно было знать, что мы о нем думаем, и в самом деле он не огорчался, так как верил в правоту тех параграфов Устава, по которым сейчас действовал.
Тогда Антон, доведенный до исступления, крикнул:
«Переизбрать командора!» Его поддержали другие. А командор сказал:
«Это ваше право. Но по Уставу в данной ситуации — а она соответствует параграфу А-7 — я имею право на двое льготных суток. Итак, пока они не истекут, вам не переизбрать меня и не отменить моего приказа. Ни один человек из ракеты не выйдет. Прошу всех разойтись по своим местам и заняться работой!» Его расчеты оправдались. За двое суток наша злость остыла, а на третьи — стены туннеля, приняв наши сигналы, схему Солнечной системы, ответили иной схемой. Они скопировали наши обозначения, но расположили их по-иному.
Центр, или то, что мы принимали за центр, — более яркое пятно, размещалось на периферии чего-то, похожего на рукав.
Мы еще ничего не понимали, когда наш кибернетик Семенов сказал:
«Это схема туннеля. Так они изобразили туннель».
Ему начали возражать, и он предложил:
«Давайте передадим им схему туннеля, как мы ее представляем, и убедитесь сами».
На этот раз мы получили веское подтверждение правоты Семенова — тысячи раз повторенное изображение туннели на всем протяжении мерцающих стен. Но это снова была только отраженная копия наших сигналов — от себя они ничего не добавили к ней.
Командор закрылся в каюте с Семеновым, и сутки мы их почти не видели. Они разработали программу сигналов, основываясь на свойстве неизвестных существ отражать и повторять информацию.
Некоторого успеха мы добились на тридцать второй передаче. Их реакция была по-прежнему очень похожа на эхо, но из всей информации они выбрали те части, которые можно было использовать для ответа.
Разговор выглядел примерно так:
«Начинаем передачу. Вы ее принимаете?» Они:
«Принимаем».
Мы:
«Где вы находитесь? Туннели ведут к вам?» Они:
«Туннели ведут».
Мы:
«Туннели кончаются тупиками. Может быть, это не туннели, а перегородки? Чтобы продолжить путь к вам, нужно пробиться сквозь них?» Они:
«Тупики».
Мы:
«Но где же вы находитесь? Если мерить путь вышиной самой большой из ваших пирамид, сколько таких отрезков до вас?» Они:
«Туннели».
Мы:
«Какую форму имеете вы? Какую форму имеют жилища, в которых вы находитесь?» Они:
«Туннели».
И дальше на все наши вопросы они отвечали одним обозначением — «туннели».
Честно говоря, я подумывал тогда, что они или мы что-то не поняли в системе обозначений, но командор думал по-иному. Он уже догадывался, в чем дело, и сразу же принял меры. Он спас жизнь всем нам. Нет, не всем…
