Дело государственной важности - [9]
…И еще немало часов проходит, прежде чем в Берлин поступают сообщения об аресте Бертгольда — одно в виде секретной шифрограммы пражской ландесгруппы АО, другое в форме заметки, переданной Чехословацким телеграфным агентством, со ссылкой на газету «Народный вестник» от 8 сентября. Заметка начинается с сенсационного утверждения, что в «обществе немца Бертгольда, арестованного по делу о шпионаже… часто видели молодую красивую… даму». ЧТА называет имя дамы — Эльзе Штилле, возраст — 24 года, профессия — журналистка. По данным самого ЧТА, полученным из надежных источников, Штилле часто приезжала в Чехословакию, была и в прошлом году, останавливалась в «Голубой звезде», в Праге.
…11 сентября 1935 года оба сообщения — официальное и секретное — оказались среди прочих служебных материалов на столе криминаль-ассистента Штрюбнинга, которому начальник берлинского гестапо штандартенфюрер Генрих Мюллер[7] поручил провести расследование в связи с провалом Бертгольда. Штрюбнинг был человеком усидчивым и добросовестным, а по складу ума — аналитиком, и штандартенфюрер, зная эти его качества, счел возможным не давать ему подробных наставлений, а лишь очертить границу задачи.
— Не замыкайтесь на одних лишь подробностях пребывания Бертгольда в Праге и его поведении там. Этим вплотную займутся местная ландесгруппа АО и наши коллеги из политической разведки. Ну и, само собой, абверовцы. На особый же прицел возьмите другое — все, что связано с подготовкой Бертгольда здесь, с лицами, непосредственно занимавшимися разработкой и обеспечением акции, и с его помощницей. Высветите каждый день, прожитый этим Бертгольдом до поездки, и попробуйте отыскать истинный вывод из дилеммы: мог или не мог он предать рейх, добровольно вступив в сделку с врагом.
Утром 18 сентября Штрюбнинг позвонил порученцу начальника гестапо и поинтересовался, может ли штандартенфюрер принять его по известному вопросу. Получив ответ, что Мюллер ждет, криминаль-ассистент вынул из сейфа черный плоский портфель и спустился на третий этаж.
Мюллер принял его немедленно.
Не перебивая, выслушал доклад.
Не высказывая ни порицания, ни одобрения, вывел резюме:
— Я понял вас так, что ни к Вермке, ни к Кристману у вас нет претензий? Ну, а Штилле?
Штрюбнинг хрустнул замочком портфеля, достал несколько листков бумаги и газету.
— Бригадефюрер Вермке дал о фрейлейн Штилле положительный отзыв. Разработка тоже не принесла негативных данных. Поскольку штандартенфюрер приказал практически не касаться работы Бертгольда в Праге, я ограничусь констатацией того, что сказано в «Народном вестнике». Статья, несомненно, инспирирована чешскими секретными службами, и это дает мне основание считать, что ее факты точны; компрометируя нас, чехи не вправе дать повод поймать себя на мелкой лжи. — Штрюбнинг развернул газету. — Здесь говорится, что в последний раз Штилле была в Праге и останавливалась в отеле «Централь». Она держалась очень сдержанно, получала ежедневно почту из Германии, однако ее никто не посещал. С 9 утра до вечера она отсутствовала и говорила, что учится в Праге. С Бертгольдом у нее были 4 и 5 августа свидания в ресторане… 5 августа Штилле выехала из отеля «Централь», но Прагу покинула только 7 августа. Где она была эти два дня, пишет газета, не выяснено. Она уехала 7 августа поездом в Словакию. Возможно, что, узнав об аресте Бертгольда, бежала за границу. — Штрюбнинг сложил газету, аккуратно разгладил по сгибам. — Мне кажется, ее следовало бы допросить.
— Ну-ну, — сказал Мюллер. — Вы что, в чем-то не уверены?
— Штандартенфюрер не сочтет меня излишне осторожным, если я отвечу, что полной уверенности в Штилле у меня нет… Хотя не думаю, что чехи сработали бы так топорно, если б завербовали ее. Взять Бертгольда и дать ей «ускользнуть» — нонсенс. Элементарное чувство самосохранения и то обязывало бы нас начать ее подозревать…
— Вот именно: элементарное. А более сложный ход вы в расчет не хотите принять? — Тон у Мюллера был ироническим, но лицо оставалось серьезным. — Они ведь могут предположить, что столкнутся с такими умниками, как мы с вами.
Штрюбнинг, уловив иронию, позволил себе улыбнуться:
— Разумеется. Мы ее подозреваем, и мы же, приняв во внимание мнимую «топорность» работы чехов, сами подыскиваем ей оправдания. Вы это имели в виду?
Мюллер тихо засмеялся. Покачал лысеющей головой:
— Да, так! При одном условии, что в будущем Штилле может быть им полезна. А чем, скажите-ка, Штрюбнинг, может быть полезным врагу лицо, которое, согласно все тем же элементарным — подчеркиваю: элементарным! — правилам, мы должны раз и навсегда отсечь от своего учреждения? Что оно им принесет, это лицо? Сведенья о ценах в сосисочных? Или вы думаете иначе?
— Нет, — сказал Штрюбнинг, не попадая в тон. — Штандартенфюрер прав. И допрос мне нужен для формальности. Ибо… — он на мгновение запнулся, но тут же докончил твердо: — Ибо прошлое Бертгольда вызвало у меня серьезные сомнения. Не поручусь, что коллега Вермке и Кристман не допустили ошибки.
