Дела земные - [11]
Машина отъехала от отчего дома. Ехали молча. Чоро, высунувшись по пояс из дверей, махал рукой на прощанье. Медер с грустной улыбкой поглядывал в лобовое зеркальце, там еще были видны стоящие у изгороди мать и отец. Они стояли неподвижно, опустив руки, глядя вслед уходящей машине.
— Ты знаешь, брат, — сказал тихо Чоро, — что такое сыновнее чувство? Это, наверное, вечное чувство долга. Невозможно искупить родительскую любовь. Что бы ты ни делал ради них — это все ничтожно мало.
Касым ждал у гумбеза Манаса. Он был один.
— А где Сагынай? — спросил Медер.
— Я ее не нашел, мне сказали, что она улетает в Москву.
— Куда?.. В Москву? — удивился Медер.
— Да. Завтра.
— Что ей там делать?
Касым пожал плечами.
— Она должна была приехать с тобой…
— Ее не было дома, я разговаривал с родителями. Да что ты так расстроился? Уж и неделю не можешь без нее пожить…
…Куполообразное сооружение из жженого кирпича было недавно реставрировано, и эта обновленная старина не давала того цельного впечатления, что ждал Чоро от древнего памятника. На фасаде мавзолея, сверху и по бокам, шла вязь арабских букв.
Чоро не спеша обошел гумбез, потрогал руками стены, погладил шершавые бока твердого кирпича. Он и не заметил, как к нему подошли Медер и Касым. Они шли в сторону гор и позвали его с собой.
Горы были совсем рядом, всего каких-нибудь полверсты.
Дошли до речки, поросшей барбарисом. Касым снял с плеча ружье, вынул его из чехла, словно скрипку, и, не спеша, испытывая удовлетворение, вычистил его тряпкой, щелкнул курком и остался доволен.
Над высокой голой скалой парил беркут, он изредка взмахивал тяжелыми крыльями, и этих взмахов хватало беркуту на огромный круг. Медер наблюдал за ним, запрокинув голову. Касым прицелился в беркута.
— Красиво, ничего не скажешь! — сказал Касым, опуская ружье.
— Да, — согласился Медер. Он был по-прежнему молчалив и расстроен.
— Я еще не охотился в этом году, все некогда. Смажешь ружье, почистишь и опять в чехол. Надо бы хоть прицел проверить.
Касым пошел в сторону кустов барбариса, чтобы поставить что-нибудь для мишени, вдруг, сгибаясь, бросился бегом к густым зарослям. Его уже не было видно, и только по торчащему стволу ружья Медер мог определить направление прицела.
Раздался глухой выстрел. Сизый голубь, наверное, был подбит при взлете, потому что его отбросило резко и далеко, словно с силой дернули за нитку, привязанную к лапке. Касым появился довольный.
— Все в порядке, — сказал он, щелкая затвором. Выпала остывшая гильза, колыхнулся над курком еле заметный дымок. — Есть еще порох в пороховницах. Я боялся, думал, ржавчина поела, давно не стрелял…
— Не там ржавчину ищешь, — с укором сказал Медер.
— Ты о чем? — удивился Касым.
— Ни за что, ни про что убил птицу. Чтобы только прицел проверить. — Медер поглядел на Касыма и недовольно покачал головой.
— Ну-у, — усмехнулся Касым, — ты мизантроп, черт побери. Все метафорами выражаешься, образами мыслишь…
— Брось трепаться, — досадливо произнес Медер. — Брось…
— Значит, по-твоему, я чудовище какое-то?
— Я не понимаю человека, который приобретает ружье и круглый год с замиранием сердца, с щемящей сладостью готовится убивать. Он живет среди нас, ходит на работу, мило улыбается, гладит по голове детей, учит их добру, а сам, между тем, лелеет в своей душе зверя.
— Ну-у, с такой характеристикой меня ни один зоопарк не примет. Ты просто не в духе и понятно почему, — еле заметно улыбнулся Касым. — Вот и видишь все в мрачном свете. А была бы Сагынай…
— При чем здесь Сагынай? — вспылил Медер.
— При том, что нечего июни распускать. Это обычная охота, друг мой. Мало ли убивают на охоте? С древних времен и до наших дней…
— Не для забавы же убивали. Чтобы выжить!
— На охоте всякое бывает, и ты это знаешь не хуже меня, твой отец охотник, беркутчи…
— Охота с беркутом — борьба на равных. Сила с силой меряются, побеждает сильный. Или сокол берет волка, или сам разбивается оземь, а то случается, и мертвый волк перегрызает ему шею и крылья. Это охота не для истребления, это страсть, возрождающая в душе человека чувство причастности к природе.
— Опять символ, опять метафора. Мне до сих пор казалось, что мы живем в реальном мире, а не в мире символов, — иронически заметил Касым.
— Ты изменился, Касым, — очень грустно сказал Медер. — Раньше ты, ненароком обидев кого, долго переживал. Теперь ты не так сентиментален. Ну что там какая-то птица, когда надо проверить прицел…
— Этот выстрел случайный, все произошло неожиданно. Подвернулся голубь, на роду коему было суждено…
— Ты стал уверен в себе. Самоуверен. И убежден, что все можно. Ты сказал недавно, что некоторые считают, что я тебе завидую, твоим успехам и потому оспариваю твой проект. Но согласись, ведь в какой-то мере это и твое мнение.
Медер ждал ответа, но Касым молчал.
— Скорбно, когда теряешь друга, — тихо сказал Медер.
Старый, неказистый на вид, но надежный газик-вездеход Медера, не сбавляя скорости, мчался по широкой автомагистрали, затем свернул на проселочную дорогу, в сторону видневшегося селения.
Машина резко затормозила у небольшого домика — аильной почты. Медер, не обращая внимания па праздно беседующих людей, торопливо, почти бегом вбежал внутрь.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.
Повесть посвящена жизни большого завода и его коллектива. Описываемые события относятся к началу шестидесятых годов. Главный герой книги — самый молодой из династии потомственных рабочих Стрельцовых — Иван, человек, бесконечно преданный своему делу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник известного советского писателя Л. С. Ленча (Попова) вошли повести «Черные погоны», «Из рода Караевых», рассказы и очерки разных лет. Повести очень близки по замыслу, манере письма. В них рассказывается о гражданской войне, трудных судьбах людей, попавших в сложный водоворот событий. Рассказы писателя в основном представлены циклами «Последний патрон», «Фронтовые сказки», «Эхо войны».Книга рассчитана на массового читателя.
По антверпенскому зоопарку шли три юные красавицы, оформленные по высшим голливудским канонам. И странная тревога, словно рябь, предваряющая бурю, прокатилась по зоопарку…