Дела закулисные - [68]

Глаза Дездемоны полезли на лоб, словно на ее шейке уже сомкнулись стальные пальцы Отелло.

— Покупку — чего?

— Вашего скелета, сударыня. Купим и станем по очереди с ним… э… совокупляться!

Дездемона слабо вскрикнула и, теряя сознание, стала опускаться на пол, но Иржи подхватил ее на полпути и, не колеблясь, воспользовался бы этой страшной возможностью, но в эту минуту из клуба на сцену как раз проходил пан Пароубек; увидав, как бескровные губы Птачека приближаются к беспорочной шейке Даринки, он собирался покинуть сцену с приличествующим случаю: «Ах, извините, пожалуйста», как вдруг услыхал ее крики о помощи.

События получили неожиданный оборот. Пану Пароубеку удалось героически оторвать Птачека от Дездемоны, но Иржи Птачек набросился на него. На губах его пузырилась пена, глаза сверкали безумием. Если б не своевременное вмешательство Тонды Локитека, которого притащила спасенная от бесчестья Дездемона (Ага, теперь тебе и я хорош, мелькнуло у Тонды в голове, о чем он тут же забыл), еще неизвестно, чем бы кончилась вся эта история. Но она кончилась благополучно. Иржи Птачека увезли в психбольницу, ту самую, что в Праге-Богницах. Дездемону отвели в медпункт, где сделали инъекцию, и после объявленного по техническим причинам получасового перерыва спектакль продолжался.

Премьера прошла блестяще, правда Франтишеку на следующий день пришлось постоять на ковре и основательно попотеть, прежде чем он смог убедить руководство, что фан-клуб является всего лишь вымыслом, плодом больного воображения Птачека и ПО ССМ не имеет с этим ничего общего. Ему поверили, но не так чтобы очень. Режиссер Кубелик придерживался мнения, что нет дыма без огня, и призвал Франтишека быть бдительным и осторожным. Бригадир Цельта бегал к шефу драматической труппы и нашептывал, что рыба, дескать, всегда портится с головы. Впрочем, это был последний удар ниже пояса, нанесенный Цельтой ребятам. Неделей позже истекал срок трудового договора, и Цельта уходил в Исследовательский институт театральной техники, что вызвало вполне справедливое ликование в театральном коллективе, а в Институте столь же справедливые скепсис и уныние.

В один прекрасный день, в начале декабря, когда Франтишек договорился с Ленкой пойти за рождественскими покупками (о, где вы, времена, когда, кроме Кларки, у Франтишека не было никого, кому хотелось бы сделать подарок!), его вдруг как назло пригласил в свою каморку бригадир Кадержабек. Франтишек проводил Ленку, дожидавшуюся его после дневной смены перед театром, в ближайшее бистро, а сам поспешил к Кадержабеку. Его томило мрачное предчувствие какого-нибудь нового аврала. У инженера Демартини, который отвечает за технику, нет фондов зарплаты, и потому все валят на молодежь. И бригадиру Кадержабеку наверняка поручили оказать на Франтишека психологическое давление, так как самому инженеру Демартини Франтишек уже напрочь отказал.

Но старший машинист пан Кадержабек несказанно Франтишека удивил и огорошил.

— У меня к тебе предложение, — улыбнулся он во весь рот, где зубов осталось не более, нежели апостолов на Пражских курантах.

— И какое же, пан Кадержабек? — поинтересовался Франтишек.

— Что скажешь, если мы назначим тебя бригадиром? Ты собираешься жениться, и лишние деньги не помешают. Ну как?

Франтишек с недоверием покосился на пана Кадержабека, ибо узрел в этом предложении некий тонкий подвох, связанный с какими-нибудь неожиданными заданиями. От начальства всего можно ожидать.

— Но, пан старший машинист, куда, в какую бригаду?

— Как так куда? Да в вашу бригаду, куда же еще? Не понимаешь, что ли? — ответствовал пан Кадержабек и нагнулся, чтобы извлечь из шкафчика бутылку «Гамбринуса».

— Но ведь у нас уже есть бригадир — Руда Ружичка, — окончательно запутавшись, промямлил Франтишек.

Он вспомнил предшественника Руды Ладю Кржижа, и сердце его сжалось.

— Слышь-ка, Франтишек, — сказал старший бригадир Кадержабек, отхлебнув пива прямо из горлышка. Он деликатно обтер бутылку заскорузлой, щедро отмеченной мозолями ладонью, которыми награждает только лишь тяжелый физический труд, и протянул бутылку Франтишеку: — Что до меня, то я против Руды Ружички ничего не имею. С ним все в порядке. Но ведь он пришел к нам после техникума. Вот я и предложил инженеру поставить его на место Цельты. А тебя передвинуть на его место. Что скажешь?

Пока пан Кадержабек вел свои речи, Франтишек уже успел все решить. Работать там, где работал когда-то Ладя Кржиж, казалось заманчивым и в какой-то мере даже символичным. Но одному богу известно, почему Франтишек счел, что негоже так уж сразу соглашаться, а утвердительный ответ можно давать, лишь немного поломавшись.

— Не знаю, пан мастер, — сказал он крутясь, будто уж на сковородке, — у меня и без того дел по макушку. Институт, общественная работа в ССМ…

— Смотри не наклади в штаны со своим ССМ, — рявкнул Кадержабек и выхватил бутылку из рук Франтишека, у меня в жизни такой общественной работы было хоть отбавляй… И видишь, руки пока не отсохли. Все! С первого января заступаешь! Да не забудь расписать ребятам премиальные, не то они тебя по стенке размажут.