Декстер во тьме - [67]

— У меня есть одно срочное дело, — сказал я, и все уставились на меня с болезненным удивлением.

— А-а, — произнесла Рита. — Что за дело?

— Это по поводу свадьбы, — выпалил я, вовсе не думая, что скажу следом, но слепо повинуясь порыву. И по счастью, хоть что-то одно вышло так, поскольку я вспомнил разговор с красневшим, униженным Винсом Масукой. — Нужно переговорить с организатором банкета.

Рита засияла:

— Ты к Мэнни Борке собираешься? Ух! Вот уже в самом деле…

— Да, — заверил я ее. — Вернусь позже.

Вот так в разумное время субботнего утра, без пятнадцати минут десять, я, распрощавшись с грязной посудой и домоседством, забрался в свою машину. На дорогах было необычно спокойно, и до Саут-Бич мне не попалось никакого насилия, никаких преступлений. Это все равно как увидеть снег в Фонтенбло. События, случившиеся со мной за последнее время, приучили меня поглядывать в зеркало заднего вида. Всего минуту я полагал, что за мной увязался небольшой красный джип, но, стоило мне притормозить, как он меня обошел. Движение оставалось свободным, и было всего пятнадцать минут одиннадцатого, когда я, припарковав машину и поднявшись на лифте, постучал в дверь Мэнни Борке.

Последовало очень долгое молчание. Я опять постучал, на этот раз с бо́льшим воодушевлением. И уже собирался бабахнуть в дверь по-настоящему зажигательным салютом, когда она распахнулась, в ней образовался заспанный и по большей части голый Мэнни Борке и, моргая, уставился на меня.

— Сиськи Христовы! — проквакал он. — Времени-то сколько?

— Десять пятнадцать, — бодро ответил я. — Практически время ланча.

По-видимому, Мэнни еще не совсем проснулся или, может, ему это показалось забавным, но он повторил:

— Сиськи Христовы!

— Можно войти? — вежливо спросил я, он моргнул еще несколько раз, затем толчком распахнул дверь.

— Надеюсь, у вас в запасе есть приличное оправдание, — сказал он, и я последовал за ним, мимо чудовищного арт-творения в прихожей и до самого насеста у окна. Он вспрыгнул на табурет, я сел на тот, что напротив.

— Мне нужно переговорить с вами по поводу моей свадьбы, — начал я, а он весьма сварливо качнул головой и взвизгнул:

— Фрэнки! — Ответа не последовало, и он, опершись на одну свою ручку, постучал другой по столу. — Вот сучка мелкая, ну погоди… Черт побери, Фрэнки! — призывно заорал он визгливым голосом.

Немного спустя из глубины квартиры донесся суетливый шум, а потом появился, запахивая на бегу халат и отбрасывая назад жиденькие каштановые волосы, молодой человек и замер перед Мэнни.

— Привет, — произнес он. — Ну… то есть вы понимаете. Доброе утро.

— Приготовь кофе! Очень быстро, — распорядился Мэнни, не глядя на парня.

— Хм… — кивнул Фрэнки. — Обязательно. О’кей. — Замешкался на полсекунды, ровно настолько, чтобы у Мэнни было время взметнуть свой крошечный кулачок и взвизгнуть:

— Мигом, черт побери!

Фрэнки дернул кадыком и метнулся к кухне, а Мэнни вновь принял прежнюю позу, опершись на кулачок всеми своими восемьюдесятью пятью фунтами позвышенной сварливости, и со вздохом закрыл глаза, будто его мучили бессчетные орды воистину демонов-идиотов.

Поскольку стало ясно, что разговора без кофе не будет, я повернулся к окну и стал любоваться видом. На горизонте ползли три больших грузовых судна, пыхтя клубами дыма, а ближе к берегу пестрая россыпь прогулочных посудин, от многомиллионных игрушек, державших курс на Багамы, и до стайки виндсерферов у кромки берега. Ярко-желтая байдарка выгребла в море, очевидно намереваясь встретиться с судами на горизонте. Светило солнце, летали чайки, выискивая отбросы, а я ожидал, пока Мэнни получит свою дозу кофе.

Из кухни донеслись звуки чего-то разлетевшегося вдребезги и сдавленный вопль Фрэнки: «Вот говно!» Мэнни попытался еще плотнее смежить веки, словно бы отгораживаясь от окружавшей его жуткой несуразицы. И лишь спустя несколько минут прибыл Фрэнки с кофейным сервизом: серебряный кофейник странной формы и три приземистые керамические чашечки на прозрачном подносе в форме палитры художника.

Трясущимися руками Фрэнки поставил перед Мэнни чашку и налил ее до краев. Мэнни, сделав малюсенький глоточек, тяжело вздохнул без всякого чувства облегчения и наконец-то раскрыл глаза.

— Хорошо, — произнес он, потом, обратившись к Фрэнки, добавил: — Ступай убери свой жуткий бардак, и, если я потом наступлю на осколок стекла, Богом клянусь, я тебя выпотрошу! — Фрэнки метнулся прочь, а Мэнни, сделав еще один микроскопический глоток, обратил свой тусклый взор на меня. — Вы хотите поговорить о вашей свадьбе, — сказал он, словно бы на самом деле никак не мог этому поверить.

— Так и есть, — ответил я, и он покачал головой.

— Такой милый мужчина, как вы, — потянул он. — Как вас угораздило захотеть жениться?

— Понадобились налоговые льготы. Мы можем обсудить меню?

— Ни свет ни заря, да еще в субботу? Нет! — отрезал он. — Ужасный, бессмысленный, примитивный обряд. — (Как я понял, речь шла о свадьбе, а не о меню, хотя с Мэнни ни в чем нельзя быть уверенным.) — Я поистине потрясен, что кто-то с охотой проходит через него. Впрочем, — пренебрежительно махнул он ручкой, — по крайней мере, это дает мне шанс поэкспериментировать.