Декаденты. Люди в пейзаже эпохи - [121]

В апреле 1917 года США объявили войну Германии, но лишь в июле 1918 года Эверс был интернирован как «вражеский подданный». Домой он вернулся только через два года, после того как президент Уоррен Гардинг заключил мирный договор с Германией. В ноябре 1921 года Эверс отметил юбилей, к которому были приурочены издание «цитатника» его высказываний на разные темы и биографии, написанной Крюгером-Вёльфом. «С принятием всего чудесного, необъясненного и необъяснимого, с верой в побеждающую и очевидную силу мысли как источника всей жизни, – восклицал агиограф, – Ханс Хейнц Эверс не только вновь обрел потерянную страну детских сказок и старинных мифов, но сделал ее более красивой, богатой, широкой – просто безграничной, как сам мир!»[358] За этим последовали очередные «необычайные истории» «Кошмар» («Nachtmahr», 1922), окончание шиллеровского «Духовидца» («Der Geisterseher», 1922), очерки «По семи морям» («Von sieben Meeren», 1927), романы: «Муравьи» («Ameisen», 1925) – описание муравейника как человеческого общества (с возможностью обратного сравнения); «Найденыш» («Fundvogel», 1928; русский перевод – «Превращенная в мужчину», 1995) – об операции по перемене пола; «Пражский студент» («Der Student von Prag», 1930) – переделка сценария, иллюстрированная кадрами из фильма. А дальше случилось то, что повлияло на оставшуюся жизнь и посмертную репутацию писателя.

Инскрипт Ханса Хейнца Эверса Джорджу Сильвестру Виреку на авантитуле неизвестной книги. 22 февраля 1922 г. Собрание В. Э. Молодякова

Высокомерно презиравший политическую «возню», Эверс в 1920-е годы увлекся ею. Реалии веймарской Германии, доведшей либерально-буржуазную «умеренность и аккуратность» до карикатуры, внушали ему еще большее отвращение, чем реалии имперско-буржуазного Второго рейха Гогенцоллернов. Он вступил в крайне правую Немецкую национальную народную партию и нашел героев эпохи в бойцах фрайкор – добровольческих корпусов, возникших после Первой мировой войны, в условиях хаоса и разложения. Фрайкор подавляли выступления левых радикалов, коммунистов и сепаратистов: на их счету убийства Карла Либкнехта и Розы Люксембург в Берлине, разгром Баварской советской республики и выступлений силезских поляков. Многие из них стали нацистами, некоторые – антинацистами. Бойцам фрайкор Эверс посвятил роман «Всадник в немецкой ночи» («Reiter in deutscher Nacht», 1932). Ничего не могу сказать о нем – не читал.

Затем Ханс Хейнц написал и выпустил книгу, которую вспоминают так же часто, как «Альрауне», – «Хорст Вессель. Немецкая судьба» («Horst Wessel. Ein deutsches Schicksal», 1932). К декадентству она, как и предыдущая, не имеет отношения, но обойти ее нельзя. Это «житие» молодого берлинского нациста, штурмфюрера СА Хорста Весселя, убитого в начале 1930 года коммунистами. «3 ноября 1931 года Эверса (в день шестидесятилетия! – В. М.) пригласили к Адольфу Гитлеру. В ходе встречи Гитлер попросил Эверса создать образ немецкого героя, способного воодушевить молодежь, и тот согласился написать книгу. Обратившись к прессе последних лет, он нашел Хорста Весселя»[359]. Источником, очевидно, послужила газета «Angriff», которую издавал гауляйтер Берлина и глава нацистской пропаганды Йозеф Геббельс, лично знавший Весселя. Он сделал из юноши мученика движения, затем национального героя, в честь которого в Третьем рейхе называли улицы и площади, и превратил сочиненную им песню «Знамена выше!» в гимн партии. Заказная книга не отличалась литературными достоинствами и была бы забыта, если бы не заказчик. После прихода нацистов к власти Эверс написал по ней сценарий. Фильм сняли, но Геббельс остался недоволен и велел переименовать его в «Ханс Вестмар. Один из многих», превратив героическую историю в типичную.

Нацисты запретили за «безнравственность» все книги Эверса, кроме «Всадника в немецкой ночи» и «Хорста Весселя», да и те не переиздавались после 1934 года: ликвидация верхушки СА во время «ночи длинных ножей» 30 июня 1934 года сделала героику штурмовых отрядов и фрайкор неактуальной. Писателю грозило не только забвение, но и бедность. Выручали старые друзья, вроде Вирека, порой присылавшие деньги. В 1941 году, когда Эверсу исполнилось 70 лет, власти разрешили издать его новый роман «Превращения Килиана Менкеса. История одного странного события» («Kilian Menkes Veränderung. Geschichte eines seltsamen Geschehens»), а двумя годами позже сборник рассказов «Самые красивые руки в мире» («Die schönsten Hände der Welt», 1943), которого он уже не увидел. Этих рассказов я тоже не читал.

Ханс Хейнц Эверс умер в Берлине 12 июня 1943 года в возрасте семидесяти одного года. 15 октября его прах был захоронен на Северном кладбище Дюссельдорфа. После войны автора «Хорста Весселя» вспоминали неохотно. Но времена меняются, и автору «Альрауне» забвение не грозит.

Джордж Сильвестр Вирек. «Стальные сны и каменные мысли» {168}

«Он был самоуверенным и непослушным “золотым мальчиком”. Сумасброд для глупцов, гений для интеллектуалов. Яркий и загадочно очаровывающий, зловещий (поза!), смелый в речах и в стихах, он был прирожденным иконоборцем и одновременно, в основе своей, классицистом, благодаря невероятным познаниям в области истории и искусства. Он бурлил остроумием на собраниях и в разговорах тет-а-тет. Его память была невероятной, обаяние разливалось на окружающих. Он обладал редким даром озарять всех, кого встречал. Его творческая энергия была заразительной, воображение – великолепным. Он был невысок, с золотыми волосами, одновременно задумчив и агрессивен, нежен и безжалостен, исключительно честен и притом уклончив, романтик и реалист. Он пылал внутренним огнем бесспорного гения. Став однажды другом, он оставался им навсегда. Одержимый эротикой, его ум был ненасытен, хотя он отличался – и отличается до сих пор – робостью и мягкостью юной девушки». Таким вспоминала поэтесса Бланш Уэгстафф своего друга Джорджа Вирека в канун его семидесятилетия, обращаясь на полвека назад.