Декаденты. Люди в пейзаже эпохи - [119]

Начинающаяся вслед за этим вторая часть романа – они не обозначены, но два «интермеццо» делят книгу на три примерно равные части – повествует о том, как росла и взрослела Альрауне тен-Бринкен, записанная дочерью профессора. Тихий и спокойный ребенок страшно кричал всего однажды – когда ее крестили. Дальше всё пошло согласно преданию. Сначала умер доктор Петерсен, ассистент тен-Бринкена, делавший ребенку пустяковую операцию и получивший заражение крови. Потом дядюшка Якоб настолько разбогател благодаря «земле» – от кладов, которые в изобилии находил в своих владениях или скупал за гроши у окрестных крестьян, до спекуляций с земельными угодьями, – что продал клинику и бросил профессуру. «Это Альрауне, – говорил он, улыбаясь». И снова эверсовская история. Купив «из милости» за 50 пфеннигов «старый хлам» у старика-инвалида Брамбаха, тен-Бринкен продал музею один артефакт оттуда за пять тысяч марок. У того же инвалида он купил за одну марку билет церковной лотереи и выиграл 50 тысяч марок. «Старого Брамбаха, который почти навязал ему эти билеты, он отблагодарил: подарил пять марок и устроил так, что тот стал получать из вспомогательной кассы для старых инвалидов ежегодную пенсию в 30 марок».

В монастыре, где она воспитывалась, Альрауне подговаривала девочек жестоко мучить животных, но сама ни в чем не была уличена. В пансионе, куда ее пришлось перевести, она «стала мучить как подруг, так и учителей и учительниц» и снова «никогда не попадалась… хотя все были убеждены, что она истинная виновница шалостей. <…> Странно: после каждой новой проделки девочки ее любили сильнее и сильнее. Жертвы ее, правда, всякий раз роптали, но другие были на стороне Альрауне». Когда у повзрослевшей девушки появились поклонники, с ними происходили ужасные истории, обычно заканчивавшиеся смертью. И только Якоб тен-Бринкен, прилежно фиксировавший все события ее жизни, был в восторге, потому что продолжал богатеть. «С тех пор как вернулась домой Альрауне, он еще смелее брался за дела, уверенный в своем неизменном успехе. Для него не существовало ни препятствий, ни сомнений, ни опасений. <…> Твердо веря в свою силу и счастье, он нередко совершенно открыто нарушал закон».

Эверс часто кажется циником, но, как многие декаденты, он – реалист, срывающий «все и всяческие маски», и моралист. Он сразу предупредил читателя, что альраун «во владельце своем развивал скупость, развратные наклонности и всевозможные пороки». К скупости и жестокости у старого тен-Бринкена прибавилось похотливое влечение к Альрауне – как он думал, своей игрушке. Вышло наоборот: это он стал ее «безвольным рабом», забросил дела, на него посыпались судебные иски и жалобы… а фортуна отвернулась. Когда власти обвинили его в совращении тринадцатилетней девочки (тайный советник «проверял», на что еще способен) и отдали приказ об аресте, адвокат посоветовал бежать за границу. Якоб согласился, если Альрауне поедет с ним. Альрауне отказалась, понимая, к чему это приведет. Тен-Бринкен переписал завещание, назначив «живое существо» наследницей, а племянника ее опекуном со злорадной мыслью: «Если уж суждено погибнуть так жестоко, то пусть и Франк Браун, вселивший в него эту мысль, разделит его участь». После чего повесился и отправился в ад.

Третья часть романа – история поединка Брауна, уже взрослого и опытного, объехавшего полмира, с Альрауне. Поединок начался с улаживания дел по наследству, в чем «маленькая воспитанница» проявила «логику, которая была ясна и жестока, как острый нож», заявив: «Я не хочу спасать ничью жизнь. И у меня нет никакого желания делать хорошее доброе дело». Как только он прочитал хронику жизни Альрауне, всё сразу прояснилось. «Ведь он создал ее: он, Франк Браун. Мысль принадлежала ему, и дядюшкина рука была лишь орудием. <…> Из темного леса Непознаваемого он добыл редкий причудливый плод. Нашел хорошего садовника и отдал ему. И садовник бросил семя в плодородную землю. Полил, взрастил росток и воспитал юное деревце. А теперь он вернулся – и увидел перед собой цветущее дерево. Оно ядовито: кто лежит под ним, того касается ядовитое дыхание». Браун думал, что, вдохнув много разных ядов, выработал иммунитет к ним. И ринулся в бой… сорвав с «воспитанницы» платье, – что еще могло быть в декадентском романе?

Мучительная страсть с вампирическими нотами – любимая тема Эверса! – закончилась печально и закономерно: страдавшая лунатизмом, Альрауне сорвалась с крыши и разбилась насмерть. «Добр закон, добра строгая норма, – не по-декадентски заключил писатель. – Добро – Господь, создавший их, – добр человек, их уважающий. Дети же Сатаны дерзновенной рукой ломают скрижали вечных законов. Им помогает злой дух, могучий властелин, – он создает по собственной горделивой воле – создает вопреки природе. Творения его вздымаются все выше и выше – и все-таки падают и погребают в падении своем дерзновенных детей Сатаны».

Последняя часть трилогии «Вампир» («Vampir», 1921; русский перевод – 2018) потребует от нас хронологически забежать вперед, поскольку действие романа началось в «день, когда весь мир возопил в едином плаче, который был подхвачен и пронесен по всей земле, под водой и по воздуху: дикий крик об убийстве в Сараеве» – с убийства 30 июня 1914 года сербскими националистами наследника престола Австро-Венгрии эрцгерцога Франца Фердинанда и его жены. Событие запустило механизм новой европейской войны, которой суждено было перерасти в мировую. Ее можно было предотвратить, но никто этого не сделал…