Декаденты. Люди в пейзаже эпохи - [112]
Одну важную ипостась Суинбёрна, а именно его политические стихи, Вирек проигнорировал полностью, но мы не можем оставить их без внимания. Декадентство и политика – две вещи несовместные? Ничуть! Из героев предыдущих очерков революционные настроения не затронули разве что проходимца Емельянова-Коханского. Суинбёрн – не исключение. На стене его студенческой кельи в Баллиоль-колледже висели портреты Мадзини и Орсини. В «Стихах и балладах» есть «Песня в дни порядка, 1852» и «Песня в дни революции, 1860», однако обе навеяны не внутри-, а внешнеполитическими событиями. Первая – отклик на «18 брюмера Луи Бонапарта», как Маркс назвал государственный переворот 2 декабря 1851 года во Франции, который привел Вторую империю Наполеона III на смену недолговечной Второй республике и вдохновил бежавшего в Англию Гюго – кумира Суинбёрна – на книгу «Возмездие»:
По накалу страсти политические инвективы Суинбёрна не уступали таким образцам жанра, как написанные после разгрома Парижской коммуны «Побежденные» Верлена и «Парижская оргия, или Париж заселяется вновь» Рембо, но острие негодования в них направлено вовне. Врагов он видел в Австрии («Всюду деспоты грабят народ – / От кайеннских до венских владык»{160}), Франции («Бонапарта мы вздернем на фок – / Пусть подонок попляшет на нем») и в лице папы римского («И, у дьявола взявши урок, / На галеры мы папу сошлем»), препятствующих объединению Италии, – об этом второе стихотворение. По свидетельству Госса, «в Кембридже юноши, взявшись за руки, маршировали, распевая “Песню в дни революции”»[344]. Осужденный респектабельной критикой поэт стал кумиром бунтарски настроенной молодежи и заставил нотаблей от литературы считаться с собой.
«Суинбёрн был пламенеющим голосом юности и радости жизни, криком мятежа против чопорной викторианской респектабельности и приторной веры Теннисона, – писал вскоре после смерти поэта популярный в те годы прозаик и журналист Фрэнк Гаррис. – Многие годы он оставался самым живым созданием в Англии. <…> Неумирающая вера в человека и в Царство человека на земле, страсть к равенству, презрение к папам, коронам и ложным ценностям – весь юношеский идеализм и юношеское бунтарство облеклись в музыку и стали нетленными. Суинбёрн – поэт юности, его наследие столь же широко, как широк мир, его поклонники столь же многочисленны, как песчинки в море, потому что все молодые будут любить его и цитировать его стихи с горячим сердцем и слезами, пока будет звучать английская речь»[345].
В марте 1867 года Суинбёрн наконец познакомился со своим кумиром Мадзини, жившим в Лондоне, поскольку на родине ему грозил смертный приговор. Вождь итальянских республиканцев одобрил поэму нового друга «Песнь к Италии», которую тот немедленно отправил в печать в надежде на успех. Публике, ждавшей страстных и грешных стихов, многословный (вечный порок Суинбёрна!) гимн будущей итальянской республике не понравился – первое издание, выпущенное тиражом три тысячи экземпляров, распродавалось 30 лет. Век политических стихов вообще недолог. Потеряв актуальность, они могут привлекать только поэтическими достоинствами – как некоторые страницы «Возмездия» Гюго, но не вся книга. То же самое случилось и с Суинбёрном.
Политические темы заняли большое место в его следующем сборнике «Песни перед рассветом», или «Предрассветные песни» («Songs Before Sunrise», 1871). Темно-зеленый переплет украшен семью изящными золототиснеными медальонами работы Россетти, изображающими Солнце, Луну и звезды. Похожим образом художник ранее оформил первое издание «Аталанты в Калидоне», но оно выглядит куда скромнее. Первое издание «Песен перед рассветом» – одна из самых красивых книг, какие я видел.
Итальянские стихи сборника сегодня заинтересуют разве что историков или ценителей английской просодии. Не берусь судить об актуальности тираноборческих и богоборческих мотивов, но одну «песню перед рассветом» – времени, когда тьма особенно сгустилась, – вспомнить следует.
В 1900-е годы Ольга Чюмина, сочетавшая переводы Данте, Мильтона и Теннисона с острыми стихотворными фельетонами на литературные и политические темы (один из них чуть не стоил ей свободы), поэтесса «передовая» и потому над декадентами смеявшаяся, сделала сокращенный перевод стихотворения «Ночная стража». Приведу свою любимую строфу:
