Декабристы - [164]

XXI

Такова была жизнь этого служителя муз, который понял свое общественное призвание как поэта в самом прямом, тесном, непереносном смысле и на деле «сдружил лиру с мечом». Жизнь краткая, но оставившая после себя заметный след.

О ней всегда вспомнит историк нашей литературы и скажет, что Рылеев был первый наш поэт, который, не переставая быть поэтом, хотел и умел всегда быть гражданином. Не обойдет его молчанием и историк русской культуры, когда ему придется говорить о декабрьском дне.

В общественном движении, приведшем к этому дню, должно различать две стороны – идейную и, если так можно выразиться, эмоциональную. Для оценки данного исторического явления вторая важнее первой.

Пусть эти молодые люди были поборники гуманных идеалов, либералы, частью демократы; самое характерное в их исторической роли – это тот способ, каким они заявили о своих идеалах; это – вскипевшая в их поэтической душе революционная экзальтация.

Как гуманисты, они имели предшественников и сотрудников, которые не меньше, если не больше их, потрудились над гуманизацией русской жизни – стоит вспомнить Новикова, Радищева, Сперанского, Мордвинова, самого императора Александра Павловича и его ближайших сотрудников в первое десятилетие его царствования. Но одни только декабристы показали нам впервые, как можно вдохновиться идеей свободы, как, усиляя в себе религиозное рвение к своей святыни, можно, в преклонении перед ней, забыть все земное, пребывая на земле и желая для земли счастья.

Если в декабрьских событиях оттенять именно эту эмоциональную сторону, то яркое, чистое и благородное ее воплощение дано в личности «рыцаря Полярной Звезды» – как в те годы называли Рылеева.

XXII

В то время, – рассказывает Д. Кропотов, – носился в городе слух, очень похожий на истину, будто, по рассмотрении доклада, представленного верховным судом императору, Николай Павлович выразился следующим образом о главных виновниках смуты: «В Пестеле я вижу соединение всех пороков заговорщика, в Рылееве же – всех добродетелей».[678]

Император мог иметь особое мерило для оценки своих врагов, и, конечно, Рылеев был для него враг менее приятный, чем Пестель, но характерно, что император заговорил в данном случае о «добродетелях».

Прошло много лет, и тот же император в 1853 году, возмущенный и «до болезни» огорченный одним из бесчисленных, всплывших наружу злоупотреблений, сказал: «Рылеев и его друзья со мной бы так не поступили».[679]

Комментарии

Печатается по изданиям: Котляревский Н. А. Декабристы. Кн. А. И. Одоевский и А. А. Бестужев-Марлинский: их жизнь и литературная деятельность. СПб., 1907; Котляревский Н. А. Рылеев. СПб., 1908 (с сохранением особенностей стиля, орфографии и синтаксиса).

Стр. 13.[680] Ничего меня так сильно не возмущает, как равнодушие юного поколения… По правде говоря, я часто слышал, что для того, чтобы быть счастливым, нужно быть бесчувственным; но можно ли назвать счастьем отсутствие жизненных радостей? … Бесчувственный человек не живет, а прозябает. Чувствительность является цветком нашей жизни, и если цветок увядает, то по крайней мере не оставляет ли он после себя аромат, благоухающий еще в наш самый последний день и улетучивающийся только с последним вздохом. И если существует другая жизнь, то воспоминания чувствительного человека являются райским наслаждением (франц.).

Стр. 14. Le génie aime les entraves – гений любит препятствия; avec le genie – с гением (франц.).

Стр. 21. Сударь! Умирают лишь один раз (франц.).

Стр. 30. Allons, enfants de la patrie. – Вперед, сыны отечества (франц.). Первая строка Марсельезы (Вперед, сыны отчизны милой).

«Un pescator dell’onda» – одна из старейших и известнейших баркарол.

Стр. 34. Ах! Как я счастлив сознавать, что вы где-то рядом, представляя, что после открытия первого санного пути я смогу заключить всех вас в свои объятия и осыпать нежными поцелуями. Одна мысль, что мои глаза встретятся с вашими, что я смогу броситься в ваши объятия – все это для меня высшее счастье (франц.).

Стр. 41. Я остаюсь как жертва искупления (франц.).

Стр. 64. Опущены слова «царями», «царей».

Стр. 78. Danses macabres – пляски смерти (франц.).

Стр. 82, прим. 23. Владыка моей души (франц.).

Стр. 96. Vogue la galère – будь что будет; была не была (франц.).

Стр. 103. Палата общин (англ.).

Стр. 105. Pour et contre – за и против (франц.).

Стр. 120. Писатель Д. Н. Бегичев не был красноярским губернатором, как указано в воспоминаниях М. И. Муравьева-Апостола (в 1830–1836 гг. – воронежский губернатор; губернатором Енисейской губернии с центром в Красноярске в 1823–1831 гг. был А. П. Степанов).

Стр. 122. Дичь в окрестностях Петербурга более учтива и дает себя подстрелить с большим изяществом (франц.).

Стр. 123. Compagnon des larmes, non d’armes – спутник в моих переживаниях, а не товарищ по оружию; adieu – прощай (франц.).

Стр. 124. «Путешествие вокруг света» (нем.).

Стр. 137. Elle fait des folies pour moi – она ради меня способна на безумства. Vogue la galère – будь что будет; была не была. (франц.).

Стр. 141. «Тьма» (англ.). Стихотворение Байрона переводилось также под заглавием «Мрак»; прозаический перевод М. Ю. Лермонтова – «Мрак. Тьма».