Декабристы [заметки]
1
Полное собрание стихотворений князя А. И. Одоевского. Собрал барон А. Е. Розен. СПб., 1883; Сочинения князя А. И. Одоевского. С биографическим очерком и примечаниями, составленными М. Н. Мазаевым. – Ежемесячное приложение к журналу «Север» за июль 1893 г.; Собрание стихотворений декабристов. Лейпциг, 1862, с. 7– 44. Кроме кратких упоминаний в некоторых общих обзорах русской словесности, А. И. Одоевскому посвящена статья А. Н. Сиротинина «Князь А. И. Одоевский. Биографический очерк» – Исторический вестник. 1883. Май. См. также: Тимирязев В. А. Пионеры просвещения в Западной Сибири. – Исторический вестник. 1896. LXIV, с. 638–639.
2
Барон Розен ошибается, утверждая, что некоторые мелкие стихотворения Одоевского были напечатаны Пушкиным в «Литературной Газете» (Розен А. В ссылку: Записки декабриста. М., 1900, с. 210). Единственное при жизни автора напечатанное стихотворение было «Сен Бернар», которое Плетнев поместил в «Современнике» 1838 г. (Т. Х, отд. III, с. 167).
3
Ср. Мазаев М. – Сочинения А. И. Одоевского, с. XI.
4
Это был христианский идеализм, который выразился у Одоевского наиболее симпатичным образом. Пыпин А. Н. Общественное движение в России при Александре I. СПб., 1885, с. 456–457.
5
Розен А. – Полное собрание стихотворений А. И. Одоевского. СПб., 1883, с. 9, 10.
6
Государственный Архив. I. B., № 347. Дополнительные сведения об Одоевском имеются в нижеследующих делах этого Архива №№ 62, 113, 192, 208, 217, 222 и 229.
7
Письмо к тетке 1836 г., из Иркутска. – Русский архив. 1885. I, с. 130.
8
Из неизданных писем к В. Ф. Одоевскому, хранящихся в Импер. Публичной Библиотеке.
9
Из переписки В. Ф. Одоевского. 1821, 2/X. 1823, 23/XII. – Русская старина. 1904. Февраль, с. 372, 377.
10
1821 г. 10 октября – юнкер. 1822 г. 1 мая – эстандарт-юнкер. 1823 г. 23 февраля – корнет.
11
В корнеты он был произведен 23 февраля 1823 г.
12
Из неизданного письма 1822, 3/VI из Великих Лук (Импер. Публичная Библиотека).
13
Из неизданного письма к В. Ф. Одоевскому 1821, 24/VIII (Импер. Публичная Библиотека).
14
Из переписки В. Ф. Одоевского. 1823, 2/III. – Русская старина. 1904. Февраль, с. 376.
15
Из переписки В. Ф. Одоевского. 1821, 2/Х. – Русская старина. 1904. Февраль, с. 372.
16
В его письмах попадаются иногда очень милые остроты:
Лежачих не бьют, а особливо ослов; ты их тем заставишь только встать, чтобы снова лягаться.
Береги свою желчь, ибо и ее можно употребить на что-нибудь путное в сей странной жизни.
17
Из неизданного письма 1824 г. (Импер. Публич. Библиотека). Смысл этих писем не совсем соответствует словам бар. А. Розена, который говорит, что Одоевский был христианин с «философическими воззрениями Канта и Фихте». (Полное собрание стихотворений А. И. Одоевского. СПб., 1883, с. 10). Одоевский был в значительной степени равнодушен к философии.
18
Вот это неизданное стихотворение: оно не из сильных (Из переписки В. Ф. Одоевского. 1821, 5/Х. – Русская старина. 1904. Февраль, с. 373–374).
19
Из неизданного письма 1824, 19/III (Импер. Публичная Библиотека).
20
Генерал Раевский, под началом которого он служил на Кавказе, продиктовав свои реляции, присылал их обыкновенно рядовому Одоевскому для просмотра и поправок. (Из записок Н. И. Лорера. – Русский архив. 1874. II, с. 646–647).
21
«Воспитывался у моих родителей, – писал он в одном показании, – учители мои были: российского языка и словесности д.с. с. непременный секретарь Императорской Российской Академии Соколов; французского: Геро, Шопен; немецкого: Катерфельд; английского: Дайлинг; латинского: Белюстин, а потом Диц; греческого: Попов; истории и статистики: Арсеньев (короткое время) и Диц; чистой математики: Темясен; фортификации: полевой и долговременной: Фарантов; физики: профессор Делош; законоучители: протоиереи Каменский и Мансветов.
22
В письмах к В. Ф. Одоевскому. – Русская старина. 1904. Февраль, с. 371–378.
23
Prince de mon âme – называл его А. Бестужев.
24
Хомяков уверял Одоевского, что он (Одоевский) вовсе не либерал, а только предпочитает единодержавию тиранство вооруженного меньшинства. Лясковский В. А. С. Хомяков. М., 1897, с. 12.
25
Он удерживал Грибоедова от излишнего увлечения закулисными цирцеями: А. С. Грибоедов. – Русская старина. 1874. Т. Х, с. 276; а также: Русский архив. 1874. I, 1537.
26
Письмо писано, впрочем, при таких условиях, что принимать его всецело на веру невозможно. Каковы бы ни были, однако, эти условия, письмо могло бы быть мягче. «Брат Александр! – писал ему Грибоедов, – подкрепи тебя Бог! Я сюда прибыл на самое короткое время. Государь наградил меня щедро за мою службу. Бедный друг и брат! зачем ты так несчастлив?.. Осмелюсь ли предложить тебе утешение в нынешней судьбе твоей! Но есть оно для людей с умом и чувством. И в страдании заслуженном можно сделаться страдальцем почтенным. Есть внутренняя жизнь, нравственная и высокая, независимая от внешней. Утвердиться размышлением в правилах неизменных, сделаться в узах и в заточении лучшим, нежели в самой свободе, – вот подвиг, который тебе предлагаю… Кто завлек тебя в эту гибель? Ты был хотя моложе, но основательнее прочих. Не тебе бы к ним примешаться, а им у тебя уму и доброте сердца позаимствовать!» (Полное собрание стихотворений А. И. Одоевского. СПб., 1883, с. 187–188).
27
Бестужев одно время жил в квартире Одоевского, и к нему же на квартиру скоро приехал Кюхельбекер; это подало повод Каховскому сказать на допросе, что иногда для совещаний заговорщики собирались у Одоевского.
28
«Одоевский по пылкости своей сошелся более с Рылеевым и очень ревностно взялся за дело», – показывал А. Бестужев.
29
В своих показаниях Одоевский отрицал этот факт.
30
Чего не было.
31
Одоевский отвергал это показание Бестужева.
32
Одоевский в произнесении этих слов также сначала не сознался, и утверждал, вопреки истине, что он никогда не бывал на совещаниях общества; затем он признал, что слова действительно произносил, но настаивал на том, что на совещаниях никогда не был.
33
«Все же принятие в чем состоит? “Наш ли ты?” – Ваш! – шалость, конечно, противозаконная, преступная, сделалась по милости Рылеева ужасною».
34
Цель общества, как Одоевский говорил Рынкевичу, было достижение пред ста витель ного правления посредством распространения просвещения (?).
35
Несмотря на очную ставку, Одоевский показывал, что не получал этой копии и не читал конституции.
36
«14 декабря» И. Пущина – Всемирный вестник. 1903. VI–VII, с. 229. Ср. Завалишин Д. Записки декабриста. Мюнхен, 1904. I, с. 309.
37
Собрание стихотворений декабристов. Лейпциг, 1862, с. 14–15.
38
Корф М. Восшествие на престол императора Николая I. СПб., 1857, с. 116.
39
Ср. «14 декабря» И. Пущина – Всемирный вестник. 1903. VI–VII, с. 235–237.
40
У Одоевского при себе было 2 пистолета; один он уступил В. Кюхельбекеру. Одоевский должен был признать этот факт, хотя сначала отрицал его. Есть указание, что в пистолет, который он дал Кюхельбекеру, он насыпал песку, зная шальной нрав своего товарища.
41
Другое показание: «Я двадцать раз хотел уйти, но тут меня обнимали, целовали, и чтобы не показаться трусом, я остался, из дружбы также, сам не знаю отчего».
42
Шинель Одоевского, действительно, кто-то с него снял и затем в ней парадировал.
43
Гастфрейнд Н. Кюхельбекер и Пущин в день 14 декабря 1825. СПб., 1901, с. 10, 14, 18.
44
Свою растерянность и отсутствие всякого замысла Одоевский пояснял в показаниях умышленной и, вероятно, ложной бравадой. «Сменившись с дворцового караула, – писал он, – и присягнув, я возвратился домой, разделся и надел сюртук, сначала я поехал в конфектную лавку, а потом зашел к Рылееву для того, чтобы посмеяться над его мечтаниями, ибо все было тихо, и я полагал, что уже все предположения его, все его надежды рушились. Он отвечал мне: “Иди на Исаакиевскую площадь, посмотри еще: может быть, что и будет”. Я повторю, что в полки я поехал единственно из любопытства. Это должно быть согласно не только со всеми прочими показаниями, но оно явствует из самого дела. Если были какие-либо на кого возложены обязанности, то конечно не на меня, ибо они не могли на меня ни надеяться, ни полагаться».
45
«Чебышев – человек достаточный, – пишет Одоевский в другом показании, – добрый, с которым я уже знаком года два; что я зашел к нему, то это по весьма естественному случаю. Когда начали толпу разгонять, я пошел по Галерной улице и поворотил в переулок. Потом зная, что все окружено войсками, некуда было мне идти более, как через Неву. Я перешел ее, увидел, что отряд Конной Гвардии идет по Васильевской набережной. Чтобы не встретиться с ним, пошел я налево вдоль домов по тротуару; Конная Гвардия была уже очень близка. Я очутился близко дома Чебышева и зашел к нему. Сперва стоял я в сенях и думал: идти ли мне или нет? Наконец решился. Сперва я увидел одних его племянниц, которые были в большом страхе и расспрашивали меня. Я сел и почти ничего не отвечал. Потом вошел и сам Чебышев. “Ты откуда?” Я скрепился духом, отвел его в другую комнату и сказал ему, что я замешан в этом безумном и преступном возмущении. Я употребил слово тогда “шалости”, но теперь не смею и повторить такое непристойное слово, когда дело идет о злодеяниях. “Тебе делать нечего иного, как идти отдать шпагу и просить прощения у Государя”. Я худо, очень худо сделал, что тотчас же не последовал совету этого доброго человека, но я был почти без памяти».
46
Писатель А. А. Жандр, «родственницу которого Одоевский спас, вытаща ее из воды». Рассказывали, что Жандр не выдал Одоевского явившимся к нему в дом сыщикам. (Русская старина. 1874. Т. Х, с. 157).
47
Данилов И. Забытая писательница. – Исторический вестник. 1900. Июль, с. 198. Мордвинов здесь, очевидно, спутан с Ланским.
48
Schnitzler. Histoire intime de la Russie. I, 248.
49
Декабристы в рассказе помощника квартального. Берлин, 1903, с. 20–26. Рассказ этот перепечатан под заглавием «Из воспоминаний петербургского старожила» в «Историческом вестнике», 1904. Январь.
50
Записки князя Трубецкого. Лейпциг, 1874, с. 22.
51
Записки М. Бестужева. – Русская старина. 1870. I, с. 274 (II издание).
52
Очень характерно, что такие показания он предполагал известными. Когда его потом спрашивали, кто убийца Милорадовича, то он высказал свои подозрения и готов был также повторить их на духу.
53
После этих слов вступления начинаются сами показания, с которыми мы уже знакомы.
54
Ср. рассказ о проруби.
55
Неподтвержденный факт. Слова, вероятно, продиктованы расстроенным воображением.
56
«И как увижу, – пишет он в другом показании, – Вашу снисходительность, то весь от чувств расстроюсь и половину забуду».
57
Донесение комиссии о разрядах, с. 35.
58
Басаргин Н. Записки. С. 56.
59
Беляев А. Воспоминания декабриста. С. 204.
60
Жизнь декабристов в Чите и в Петровском заводе подробно рассказана по этим сведениям С. Максимовым («Сибирь и каторга», III, гл. 2). Много архивных сведений дано в книге Дмитриева-Мамонова «Декабристы в Западной Сибири».
61
Завалишин Д. Записки. II, с. 80–81, 164.
62
Беляев А. Воспоминания декабриста. С. 212–213.
63
Завалишин Д. Записки. II, с. 86–87.
64
«К частоколу в разных местах виднелись дорожки, протоптанные стопами наших незабвенных добрых дам, – пишет Беляев. – Каждый день по несколько раз подходили они к скважинам, образуемым кривизнами частокола, чтобы поговорить с мужьями, пожать им руки, может быть, погрустить вместе, а может быть, и ободрить друг друга в перенесении наложенного тяжелого креста. Сколько горячих поцелуев любви, преданности, благодарности безграничной уносили эти ручки, протянутые сквозь частокол! Сколько, может быть, слез упало из прекрасных глаз этих юных страдалиц на протоптанную тропинку. Всю прелесть, всю поэзию этих посещений мы все чувствовали сердцем; а наш милый поэт Ал. Иванович Одоевский воспел их чуднозвучными и полными чувства стихами». (Беляев А. Воспоминания декабриста. С. 231).
65
Существовала целая комиссия для выработки устава внутреннего управления этой «общиной». В комиссии принимал участие и Одоевский. (Завалишин Д. Записки. II, с. 225).
66
Одоевский был очень хороший музыкант.
67
Завалишин Д. Записки. II, с. 94, 95, 97.
68
Среди декабристов в Чите образовалось целое религиозное общество, которое называлось «конгрегация». О нем, вероятно, и идет речь у Басаргина. Ср. Сиротинин А. Князь А. И. Одоевский. – Исторический вестник. 1883. Май, с. 400.
69
Басаргин Н. Записки. С. 86.
70
Завалишин Д. Записки. II, с. 103.
71
Из записок Н. И. Лорера. – Русское богатство. 1904. VII, с. 78–79.
72
Сам барон Розен пояснял своим товарищам личное освобождение крестьян Прибалтийских губерний из крепостной зависимости без наделов земли, без всяких выкупных договоров, но с общим правом приобретения земельной собственности по обоюдным соглашениям.
73
Розен А. – Полное собрание стихотворений А. И. Одоевского. С. 10–12.
74
Одоевский сочинил в каземате даже целую грамматику русского языка (Беляев А. Воспоминания декабриста. С. 241), и Розен хранил у себя основные правила этой грамматики, записанные рукой Одоевского (Розен А. Записки декабриста. Лейпциг, 1870, с. 230). К собранию сочинений Одоевского Розен приложил письмо Александра Ивановича (очевидно, к князю Вяземскому, как утверждает Розен), из которого видно, что декабристы имели намерение издавать альманах «Зарница» в пользу невинно заключенных и просил у столичных литераторов содействия (Полное собрание стихотворений А. И. Одоевского. С. 189). Письмо подписано Z. Z., но, судя по стилю и тону, едва ли принадлежит Одоевскому.
75
Розен А. – Полное собрание стихотворений А. И. Одоевского. С. 7.
76
Розен А. Записки. С. 255.
77
Беляев А. Воспоминания декабриста. С. 242.
78
Басаргин Н. Записки. С. 127.
79
Сведения о сибирской жизни Одоевского и переписка его отца с властями по вопросу о перемещении сына в разные города Сибири и о свидании с ним хранятся в Архиве III отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии (I экспедиция, № 61, часть 86).
80
Он располагал суммой в 1000 руб. ежегодно. В 1833 г. Одоевский пожелал помочь из своих денег трем товарищам, которые были выпущены на поселение и очень нуждались. Он просил своего дядю Ланского высылать ему ежегодно 6000 руб. и хотел 3000 из этой суммы уделить товарищам. Дело о разрешении этой присылки дошло до Государя, который отказал в просьбе. Одоевскому было выставлено на вид, что по своему положению он имеет право получать лишь 1000 р. ежегодно.
81
Инвентарь этого хозяйства сохранился по описи Волостного Головы, который ее составил, когда Одоевский покидал Елань и передавал барону Штейнгелю свое имущество. Опись довольно любопытна. Вот она с сохранением орфографии оригинала.
82
Иркутский ген. – губернатор подтверждает искренность раскаяния Одоевского и действительность его недуга. Письмо Одоевского было оставлено, однако, без производства.
83
Где князь Иван Одоевский бывал сам, когда командовал драгунским полком в Сибири.
84
Тяжело читать эти письма. Желая задобрить Бенкендорфа, князь Иван Одоевский не скупится на бранные слова по адресу товарищей своего сына, этих «мерзавцев», которые его увлекли: он говорит, что стыдится сына и что и его следовало повесить, как тех «монстров». Он восторженно отзывается об императоре Николае, пишет, как он боялся, чтобы царь и Бенкендорф не простудились на смотру, выражает свой неописуемый восторг по поводу подавления Тольского восстания, поздравляет восторженно Бенкендорфа с графским титулом – и все это затем, чтобы в конце каждого письма напомнить о сыне и просить за него.
85
Дмитриев-Мамонов. Декабристы в Западной Сибири. С. 135–136.
86
Из записок Н. И. Лорера. – Русский архив. 1874. I, с. 366–368.
87
Латинские слова в воспоминаниях Сатина опущены.
88
Из воспоминаний Н. М. Сатина. – Почин. М., 1895, с. 243–244.
89
Из автобиографических рассказов бывшего Кавказского офицера. – Русский архив. 1881. II, с. 231.
90
Розен А. В ссылку. М., 1900, с. 208, 209.
91
Полярная звезда. 1861. VI, с. 338 и след. Статья «Кавказские Воды».
92
Огарев и в стихах вспоминал своего друга —
93
Беляев А. Воспоминания декабриста. С. 413.
94
Из записок Н. И. Лорера. – Русский архив. 1874. II, с. 646–647.
95
Полное собрание стихотворений А. И. Одоевского. С. 192–193.
96
Из записок Н. И. Лорера. – Русский архив». 1874. II, с. 649–650.
97
Воспоминания Г. И. Филипсона. М., 1885, с. 202–204.
98
Воспоминания Г. И. Филипсона. С. 202–204.
99
Розен А. – Полное собрание стихотворений А. И. Одоевского. С. 17–18.
100
Воспоминания Г. И. Филипсона. С. 202–204.
101
Из записок Н. И. Лорера. – Русский архив. 1874. II, с. 651.
102
Розен А. – Полное собрание стихотворений А. И. Одоевского. С. 19, 20.
103
Каратыгин П. Воспоминания. – Русская старина. 1875. Т. XII, с. 736.
104
Розен А. – Полное собрание стихотворений А. И. Одоевского. С. 9.
105
Гастфрейнд Н. Кюхельбекер и Пущин…, с 36.
106
Роман «Село Михайловское или помещик XVIII столетия» был написан в 1828–1836 годах, но по цензурным условиям увидел свет лишь в 1866 [в 1865. – Ред.] году. Три главных действующих лица этого романа: Заринский, Ильменев и Рузин списаны – как утверждают близкие знакомые автора – с кн. Одоевского, Рылеева и Грибоедова. Действие рассказа происходит в XVIII веке, в кругу старой помещичьей жизни и вертится, главным образом, вокруг разных любовных интриг, описанных и развитых в стиле старых романов «с приключениями». Автор подражал, очевидно, Вальтеру Скотту, но не вполне удачно. Рассказ страшно растянут (4 тома) и полон совсем невероятных драматических положений. Роман имеет, впрочем, и свои достоинства (которые заставили Пушкина похвалить его, когда он прочел первые главы в рукописи). Несмотря на все невероятности интриги (даже мертвые воскресают), рассказ в некоторых своих частях правдив и реален. Хороши, например, описания быта духовенства высшего и низшего (в литературе 30-х годов нет этим описаниям параллели – в чем их большая ценность) и очень правдивы рассказы о разных помещичьих насилиях над крестьянами (эти страницы и сделали невозможным появление романа в печати). Нужно отметить, что во всем ходе рассказа нет решительно ничего схожего с историей декабрьского происшествия или с историей жизни того или другого декабриста. (Данилов И. Забытая писательница – Исторический вестник. 1900. Июль, с. 193–205).
107
Село Михайловское. СПб., 1865. I, с. 53, 55, 57, 60, 65, 207, 208, 227; II, с. 134, 213; III, с. 4, 7, 10, 213, 223.
108
Розен А. Записки. Лейпциг, 1870, с. 364.
109
Розен А. Записки. С. 260.
110
Беляев А. Воспоминания декабриста. С. 206.
111
Из Пятигорска. – Русская старина. 1904. Июль, с. 161.
112
С Д. В. Веневитиновым Одоевский первый и единственный раз встретился в 1824 г. на балу у гр. Апраксина. Веневитинов произвел на Одоевского глубокое впечатление своей «меланхолией, полной грусти улыбкой и иронией». Стихи Веневитинова Одоевский ценил высоко за их «глубокое чувство, столь редко встречающееся в русских стихотворениях».
113
О трагедии «Венцеслав», сочинение Ротру, переделанной г. Жандром. – Сын Отечества. 1825. Т. XCIX; Перечень из писем к издателям «Сына Отечества» из Москвы. – Сын отечества. 1825. Т. CII.
114
Первая, вторая и четвертая часть поэмы сохранились: третью потерял Беляев. В ней был заговор Давида о погублении Василька, вступление Василька с дружиной в Киев, посещение ими храма, раздача милостыни, наконец, явление Василька во дворец к Святополку, его арест и отправление за город. (Русская старина. 1882. XXXIV, с. 564).
115
Собрание стихотворений декабристов. Лейпциг, 1862, с. 32.
116
Завалишин Д. Записки. II, с. 145, 149.
117
Вот это стихотворение (Собрание стихотворений декабристов. Лейпциг, 1862, с. 35–36):
[1831]
118
Оно ходило по рукам в массе списков. Один список был прислан в редакцию «Русской Старины» крестьянином Самсоновым. (Русская старина. 1875. Т. IX, с. 47).
119
В особенности Завалишин, который говорит, что Одоевский раньше наделял царское семейство самыми язвительными эпитетами, а затем написал это стихотворение. Завалишин Д. Декабристы. – Русский вестник. 1884. Т. II, с. 856–857.
120
Розен А. Записки. Лейпциг, 1870, с. 364.
121
Ср. с. 295: «Следует заметить, – справедливо указывает Н. Мазаев, – что эта милость коснулась не одного Одоевского, а одновременно и других декабристов, находившихся с ним в одном разряде». (Сочинения А. И. Одоевского. С. IX).
122
Перечитывая через год это стихотворение в списке бар. Розена, Одоевский прибавил следующие строки:
(Сочинения А. И. Одоевского. С. 71).
123
С А. М. Янушкевичем Одоевский познакомился в Ишиме. Янушкевич, польский патриот, человек очень образованный и много путешествовавший, был сослан в Сибирь за антиправительственную агитацию. С Одоевским в Ишиме он поделился той кипарисной веткой, которую сорвал в Италии на могиле Лауры, и Одоевский отблагодарил его в трогательном стихотворении «А. М. Янушкевичу, разделившему со мною ветку с могилы Лауры». (Из записок Н. И. Лорера. – Русский Архив. 1874. I, с. 363–364).
124
125
Он сложил это стихотворение, когда ночью на пути в Сибирь он проезжал мимо дома кн. Кочубея, где в тот вечер был блестящий бал; см. с. 29.
126
Мазаев М. А. Ф. Бестужев. – Венгеров С. А. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых. III, с.177–178.
127
Все факты, упомянутые в этой главе, равно как и все строки, заключенные в кавычки, взяты из статьи М. А. Бестужева «Детство и юность А. А. Бестужева (Марлинского) 1797–1818». – Русское слово. 1860. XII, с.1–16.
128
Записки Михаила Александровича Бестужева. – Русская старина. 1881. Ноябрь, с. 622.
129
Из архива Ф. В. Булгарина. – Русская старина. 1900. Февраль. Письма от 28/Х 1821 г. и 14/I 1822 г.
130
«Путешествие в Ревель» и «Листки из дневника гвардейского офицера», 1821–1822 г.
131
В Москве в его честь литераторы давали даже праздники. (Письмо Каченовского к Булгарину 1823, 26/III. – Русская старина. 1903. Декабрь, с. 606).
132
Письма В. А. Жуковского к А. И. Тургеневу. М., 1895. С.209.
133
Письмо к К. Полевому 1832 22/IX.
134
Русский вестник. 1870. VI, письмо 1831 г. 19/I.
135
Ср. Бартенев. Пушкин в южной России. – Русский архив. 1868 [1866 – Ред.], с. 1199.
136
Знакомство А. А. Бестужева с А. С. Грибоедовым, статья Бестужева, сохранившаяся в бумагах Е. А. Бестужевой. – Отечественные записки. 1860. Т. CXXII. Октябрь, с. 633–640.
137
Из архива Ф. В. Булгарина. – Русская старина. 1900. Февраль, с. 392–404, письмо 15/III 1832 г.
138
Письма А. А. Бестужева к Н. и К. Полевым. Письмо 4/II 1832 г.
139
Г-жа Саковнина рассказывает, что Грибоедов, зная помыслы декабристов, не советовал одному из своих друзей знакомиться с Бестужевым (Саковнина Е. [Соковнина. – Ред.] Воспоминания о Бегичеве. – Исторический вестник. 1889. Т. XXXV, с. 672).
Сам Бестужев в своих показаниях говорил так о Грибоедове: «с Грибоедовым как с человеком свободомыслящим я нередко мечтал о желании преобразования России. Говорил даже, что есть люди, которые стремятся к этому, но прямо об обществе и его средствах никак не припомню, чтобы упоминал. Да и он как поэт желал этого для свободы книгопечатания и русского платья (?). В члены же его не принимал я, во-первых, потому что он меня и старее, и умнее, а во-вторых, потому что жалел подвергнуть опасности такой талант, в чем и Рылеев был согласен. Притом же прошедшего 1825 г. зимою, в которое время я был знаком с ним, ничего положительного и у меня не было.
140
Бартенев. Пушкин в Южной России. – Русский архив. 1868, с. 1199.
141
Записки М. А. Бестужева. – Русская старина. 1881. Ноябрь, с. 610.
142
Из архива Ф. В. Булгарина. – Русская старина. 1900. Февраль. с.392–404.
143
Письмо к А. Андрееву 1831 г. 9/IV. – Русский архив. 1869, с. 606–607.
144
Там же. Письма 26/V 1821, 6/IX 1821, 22/X 1821.
145
Показание 14 марта 1826.
146
Слова «продажность» в печатном тексте письма нет. На экземпляре публичной библиотеки оно приписано карандашом с заметкой: «из подлинного письма Н. Полевой».
147
Письма А. А. Бестужева к Н. и К. Полевым. – Русский вестник. 1861. Т. XXXII. Предисловие К. Полевого, с. 285–286.
148
Русский архив. 1880. III, с.461.
149
Записки Ф. Ф. Вигеля. М., 1892. VI, с.57.
150
Из архива Ф. В. Булгарина. – Русская старина. 1900. Февраль, с. 392–409.
151
С этим согласны и биографы. См.: Пыпин А. История русской литературы. IV, с. 408; Венгеров С. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых. III, с.157.
152
Якушкин В. Я. [В. Е. – Ред.] К литературной и общественной истории 1820–1830 г. – Русская старина. 1888. Ноябрь, с. 319.
153
В формулярном списке его образование аттестовано так:
По-российски, французски, латынски и немецки читать и писать умеет. Высшей математике, физике, истории, зоологии, ботанике, минералогии, политической экономии, статистике, правам, мифологии, архитектуре, рисованию, фиктованию (обучался) и танцовать знает.
154
Показания хранятся в Государственном архиве. Дело I B № 339.
155
Он усердно читал Адама Смита; увлекался чтением Нибура и интересовался трудами Гумбольта, Паррота и Араго.
156
Греч Н. Записки о моей жизни. СПб., 1886, с. 391.
157
«Входя в общество по заблуждению молодости и буйного воображения, я думал чрез то принести пользу отечеству в будущем времени, если не делом, то распространением либерализма. Приманка новизны и тайны также немало в том участвовали и мало-помалу завлекли меня в преступные мысли», – говорил Бестужев в одном из своих показаний.
158
«Донесение следственной комиссии» 1826, 52.
159
О его «пустых фразах и родомонтадах» на совещаниях говорит и Д. Завалишин в своих «Записках». Завалишин Д. Декабристы. – Русский вестник. 1884. II, с. 843.
160
«Итак, положено было в день присяги всем фронтовым сочленам по полкам своим говорить противу присяги. Кричать, что Константина Павловича или принудили или обманули, или это недостаточный отказ по письму: пусть хоть манифест даст, а лучше всего пусть сам приедет и далее, как и было произведено. Начальником войск избран Трубецкой, хотя и думал быть им несколько времени Якубович. Так действуя, хотели мы (и я вторил за другими), если увлечем своим примером полки, то арестовать царскую фамилию, если же перевес только на нашей стороне, то послать депутацию к Константину Павловичу, с просьбой с некоторыми ограничениями царствовать. Впрочем, дальнейших распоряжений ждать от кн. Трубецкого, ибо тут уже он был полномочен и наша совещательная дума уничтожилась. Знаю только, что при удаче хотели принудить сенат узаконить сделанное нами и устранить царствующую фамилию от престола, а на Руси огласить республику» – показание Бестужева.
161
Греч Н. Записки о моей жизни. С. 394.
162
А. Ф. Воейков к княгине Е. Волконской. – Русский архив. 1899. II, с. 294–295.
163
Вступление на престол императора Николая I. Из записок ген. – лейт. М. Данилевского. – Русская старина. 1890. Ноябрь, с.502.
164
Сборник снимков с автографов русских деятелей 1801–1825. СПб., 1873, с.7.
165
Показание Бестужева: «По утру в 7 часов приехал ко мне Якубович сказать, что он хотя обещал накануне Арбузову приехать в экипаж и идти с ними к измайловцам, но раздумал, а что будет ждать войска на улице. Я в 9 часов поехал в Моск. полк, где ждали меня брат мой Михаил, которого прежде я хотел устранить, но Рылеев воспламенил, и князь Щепин, Волков и Броке. Все они были у меня в 1-й раз только за два дня и прежде в обществе не были. Потом пошли мы в роты, как я показал, где со Щепиным и говорили. Только адъютантом Константина Павловича я себя не называл, а говорил, что служил под его командою. Говорил сильно, меня слушали жадно – и двинулись с криком: ура! Константин!»
166
Показание Бестужева: «Замечательно то, что, выходя из казарм, Щепин мне сказал, к черту конституцию? я ответил: разумеется, к черту – и это было от сердца. С какими бы глазами стал я говорить против Константина Павловича?»
Кажется, что в этот момент экзальтации он готов был помириться с «са мо держа вием» Императора Константина Павловича.
167
«Он размахивал саблей на площади и кричал впереди увлеченного батальона: «Ура! Константин! Долой Николая» ([Греч Н. И. – Ред.]. Отголоски 14 декабря 1825, с.34).
«Вдоль переднего фаса ходил какой-то неизвестный мне адъютант в мундире и шляпе (едва ли не А. Бестужев) и что-то говорил солдатам». (Записки кн. Н. С. Голицина. – Русская старина. 1880. XI, с. 605).
168
На Галерной он вместе с братом Николаем остановили несколько десятков лейб-гренадер, чтобы защитить отступление. (Из записок Н. А. Бестужева. – Памяти братьев Бестужевых. Лейпциг, 1880, с. 29.
169
«Бестужев сам явился во дворец с повинной головою, – рассказывает бар. Розен, – он был одет как на бал (?) и когда конвою велели идти с ним, то он сам скомандовал «марш» и пошел с ним в ногу». (Розен А. Записки декабриста. Лейпциг, 1870, с.104).
170
Греч Н. Записки о моей жизни. С. 394, 395.
171
Письмо к А. С. Хомякову его отца о событии 14 декабря 1825 г. – Русский архив. 1893. II, с.127–128.
172
А. Д. Боровков и его автобиографические записки. – Русская старина. 1898. Ноябрь, с.340, 341.
173
Из видных деятелей он принял только Б. С. [Г. С. – Ред.] Батенкова. («Донесение» 56; Г. С. Батенков. – Русская старина. 1889. Август, с.313, 362. Бестужев, кажется, имел виды и на князя Вяземского. Полное собрание сочинений князя П. А. Вяземского. IX, с.107).
174
Верховному уголовному суду от комиссии, избранной для основания разрядов – Донесение. СПб., 1826.
175
Такова, например, записка о внутренней организации тайного общества и характеристики всех наиболее выдающихся членов северной группы. Смотри в конце книги приложение I и II.
176
О притеснениях земских чиновников можно написать книгу. Малейший распорядок свыше дает им повод к тысяче насилий и взяток. То сберут крестьян в сенокос или жатву и месяц ничего не делают. То дадут сделать и потом ломают, говоря, что это не по форме. Назначают на работу ближних вдаль и наоборот, чтобы взять за увольнение несколько рублей с брата. Да и кроме того сбирают прибавочные мелочи без всякого вида, так что с души сходит втрое противу указных податей и проч.
(Примечания 176–184 даны А. Бестужевым.)
177
Поведение русских дворян в отношении (крестьян) ужасно. Негры на плантациях счастлиее многих помещичьих крестьян. Продавать в розницу семьи, похитить невинность, развратить жен крестьянских считается ни во что и делается явно. Не говорю уже о барщине и оброках, но есть изверги, которые раздают борзых щенков для выкормления грудью крестьянок. К счастью человечества, такие примеры не часты, но к стыду оного, они существуют.
178
Отчего города наши пустеют – решить нетрудно. Нижние инстанции не имеют решительного голоса и тяжущиеся едут в столицу; по сей же причине лучшее дворянство уклоняется от неуваженных должностей и за крестами спешит ничего не делать в какой-нибудь министерской канцелярии. На кого же так работать ремесленнику? да и кому? ибо дворянство наше держит доморощенных мастеровых.
179
Устраняя прежнее право на личность банкрота (contrainte par corps).
180
Им позволено только заниматься оптовой куплей, не вступаясь в мелкие сделки.
181
В Петербургском и Кронштадтском Адмиралтействах положено в 1-м 90 лошадей для таскания бревен, во 2-м не знаю числа. Но дело в том, что ни одна лошадь не работает, а возит по гостям разных чиновников. Вместо же их запрягают несчастных матросов. Брат мой Николай и К. Л. [К. П. – Ред.] Торсон могут дать подробнейшее сведение о многом множестве злоупотреблений по флоту.
182
Ошибка наша состояла в том, что мы не знали о назначении Вашего Величества наследником престола.
183
Зачем, например, существует северный канал, по которому в год плывет по две лодки? Чем преднамерен Кубинский? Зачем нам торговать с полюсом? Для чего начат Сестринский? ибо удобовозимые гужом предметы роскоши, из Петербурга в Москву посылаемые, не есть главная необходимость жизни.
184
Я не помню, упоминал ли о сем в показаниях комитету, ибо, считая себя виновным без числа, не прибегал к частным извинениям.
185
Хранится в Государственном архиве.
186
Из записок декабриста Якушкина. – Русский архив. 1870, с. 1569–1570, 573–577, 1584–1585.
187
Письмо к К. Полевому. Дербент, 1831 г. 12/II. – Русский вестник. 1861. Т. XXXII, с. 293.
188
Розен А. Записки декабриста. Лейпциг, 1870, с.324.
189
Воспоминания Матвея Ивановича Муравьева-Апостола. – Русская старина. 1886. Сентябрь, с.527–528.
190
Встреча А. Бестужева с братьями рассказана несколько иначе в записках И. Д. Якушкина.
191
Они изданы М. Семевским в статье «Александр Бестужев в Якутске. Неизданные письма его к родным 1827–1829» – Русский вестник. 1870. V, с. 213–264.
192
Есть, впрочем, сведение, что Бестужев в Якутске давал уроки детям А. П. [М. А. – Ред.] Злобина – начальника солеваренных заводов в Якутской области. (Розен А. Записки декабриста. С. 271).
193
Ученое письмо Бестужева из Сибири Эрман не получил и только спустя много лет прочитал его в собрании сочинений Бестужева.
194
Erman A. Reise um die Erde. Berlin, 1838. I, 2, S. 269–271, 274–275.
195
Стихи, как видим, не блещут отделкой. Но в них есть порой и образность, и сила. Любопытны также неологизмы, к которым Бестужев вообще питал пристрастие. В числе запрещенных стихотворений декабристов помещаются обыкновенно 2 стихотворения («Песня» и Дума «Прокаженный»), приписываемые А. Бестужеву. Им ли они написаны и где они сочинены – неизвестно (Собрание стихотворений декабристов. Лейпциг, 1862, с. 183–185, 225).
Одно из них – описание битвы под Белой Церковью, 2 января 1826 г., где сражался восставший батальон Черниговского полка под начальством Сергея Ивановича Муравьева-Апостола.
Песня
1827 г.
Другое стихотворение как будто вариация на тему о «Пророке» с очень гуманной тенденцией:
Прокаженный
Дума
196
Письмо Александра Бестужева графу Дибичу 1829. – Русская старина. 1881. Декабрь, с. 886, 887.
197
18 сентября 1829 он был переведен рядовым в 41-ый Егерский полк.
8 декабря 1829 назначен в Грузинский линейный батальон № 10.
9 декабря 1833 переведен в Грузинский линейный батальон № 2.
4 июня 1835 произведен в унтер-офицеры и переведен в Черногорский линейный батальон в экспедицию против горцев.
3 мая 1836 за отличие произведен в прапорщики и переведен в Черногорский батальон № 5.
18 октября 1836 переведен в Черногорский батальон № 10.
7 июня 1837 убит.
198
Письмо к Н. Полевому 1831. 29 января. – Русский вестник. 1861. XXXII, с.292.
199
Жизнь Бестужева на Кавказе может быть с достаточной полнотой восстановлена по его обширной переписке 1829–1837 годов. Переписка эта напечатана М. И. Семевским и Полевым, см.: Семевский М. И. А. А. Бестужев на Кавказе. – Русский вестник. 1870. V, VI и VII; Письма А. А. Бестужева к Н. А. и К. А. Полевым. – Русский вестник. 1861. Т. XXXII.
200
В Тифлисе он съехался со своими братьями Павлом и Петром.
201
«Воспоминания» Гангеблова, с.204–205.
202
Т. Воспоминания о Кавказе и Грузии. – Русский вестник. 1869. Т. 80. Апрель, с.701.
203
Еще при командировании в армию за Бестужевым приказано было иметь тайный бдительный надзор. Следили очень ревностно и строго. Паскевич даже сместил Тифлисского коменданта Бухарина, у которого бывал Бестужев, когда для закупки различных потребностей он вместе с другими нижними чинами приезжал в Тифлис в ноябре 1829 года. («Дело» А. Бестужева в Архиве III Отделения Собственной Е. В. Канцелярии).
204
Воспоминания о Кавказе и Грузии. – Русский вестник. 1869. Т. 80. Апрель, с. 701.
205
«Воспоминания» А. С. Гангеблова, с. 204–209.
206
Виновником этого заточения был, кажется, Паскевич. «Меня обошли при Байбурге, – писал Бестужев Булгарину – Бог судья Паскевичу который положил представление обо мне под сукно и потом преследовал меня, как лютый зверь и как лютого зверя».
207
А штрафованный офицер носил солдатскую шинель из тонкого серого сукна, особого, довольно красивого, им самим изобретенного фасона. Я. И. Костенецкий, который тогда с ним встречался, так описывает его наружность: «Ко мне вышел Бестужев в персидском халате и шелковой на голове шапочке. Это был мужчина довольно высокого роста и плотного телосложения, брюнет, с небольшими сверкающими карими глазами и с самым приятным и добродушным выражением лица. Здесь замечу, что все гравированные его портреты, какие мне случалось видеть, нисколько на него не похожи: они изображают его каким-то суровым человеком, тогда как лицо у него было самое доброе и симпатичное. (Из воспоминаний Я. И. Костенецкого. – Русская старина. 1900. XI, с.442–43).
208
«Меня берет досада, что я так удален от европейской образованности: она едва долетает сюда по капле, а я жажду выпить Сену, и Темзу, и Рейн… О! как много души надо на терпение» (Письмо к Н. Полевому 19/V, 1832. – Русский вестник. XXXII, с.326).
209
Русский архив. 1874. II, с.7–9. Письмо к Н. Полевому. Дербент. 1833.
210
См.: Русская старина. 1886. Сентябрь, с.702.
211
«Пусть бы меня, как Прометея, терзали орлы и коршуны … но сносить ляганье осла!» (Письма А. Бестужева к братьям Полевым. Письмо 1832 г. 1/IX. – Русское обозрение. 1894. Х, с.824).
212
«Дорога была трудна, но так прелестна, что я помнить ее буду, как самую сладостную прогулку об руку с природой, – пишет он в одном письме. – Этого ни в сказке сказать, ни пером написать. Да и как написать в самом деле чувство? Ибо тогда я весь был чувство, ум и душа, – душа и тело. Эти горы в девственном покрывале зимы, эти реки, вздутые тающими снегами, эти бури весны, эти дожди, рассыпающиеся зеленью и цветами, и свежесть гор, и дыхание лугов, и небосклон, обрамленный радугою хребтов и облаков… О! какая кисть подобна персту Божию? Там, только там можно забыть, что в нас подле сердца есть желчь, что около нас горе. Над головой кружились орлы и коршуны, но в голове ни одна хищная мысль не смела шевельнуть крылом: вся жизнь прошлая и будущая сливалась в какую-то сладкую дрему; мир совершался в груди моей без отношений к человеку, без отношений к самому себе; я не шарил в небе, как метафизик, не рылся в земле, как рудокоп, я был рад, что далек от людей, от их истории, спящей во прахе, от их страстишек, достойных праха… Я жил, не чувствуя жизни. Говор ручьев и листьев, наводил на меня мечты без мыслей, усталость дарила сон без грезы. Но кратки промежутки жизненной лихорадки!» (Письмо к Н. Полевому из Дербента. 3 мая 1834).
213
См.: А. А. Бестужев. Из воспоминаний Я. И. Костенецкого. – Русская старина. 1900. Ноябрь, с.452–453.
214
Этот романтический эпизод из жизни Бестужева так рассказан в воспоминаниях Я. И. Костенецкого:
«В 8 часов вечера 23 февраля 1833 г. А. А. Бестужев сидел за чаем у шт. – кап. Жукова, который жил с ним в одном доме, этажом выше. В это время в его квартиру вошла девица Ольга Нестерцова и, не заставши его дома, попросила денщика Жукова, Аксена Сысоева, который часто бывал в комнате Бестужева и прислуживал ему, чтобы он попросил Александра Александровича сойти на несколько минут вниз. Нестерцова приходила к Бестужеву часто, знали об этом все, даже ее мать, которую она уверяла, что ходит к Бестужеву, потому что взялась шить ему белье. Бестужев явился на зов и застал Нестерцову сидевшей на его кровати. Спустя четверть часа после входа Бестужева между ним и Нестерцовой завязался разговор, принявший скоро оживленный характер. Собеседники много хохотали, Нестерцова, в порыве веселости, соскакивала с кровати, прыгала по комнате и потом бросалась опять на кровать. Она «весело резвилась», по ее собственному выражению; но вдруг комната оглушилась выстрелом, и Бестужев услышал отчаянные возгласы: «Помогите! умираю!»
Выстрел произошел из пистолета, который постоянно лежал за подушкой; Бестужев клал его туда, чтобы быть постоянно готовым защищаться от разбойников, число которых в то время в Дербенте значительно увеличилось от бывшего голода. Бестужев говорил, что, не страшась опасности в бою, он содрогался при мысли, что может быть исподтишка убит каким-нибудь презренным вором. Пистолет этот лежал обыкновенно между подушками и стеной, Бестужев обращался с ним неосторожно: при малейшем шуме ночью он взводил курок и нередко в таком положении клал его на место. Весьма вероятно, что в таком положении пистолет был и в то время, когда Нестерцова резвилась. Она могла так налечь на подушку, что курок опустился и произошел выстрел. Нестерцова ранила себя в правое плечо, в то место, где плечевая кость соединяется с лопаткой. В испуге Бестужев схватил свечу, но уронил ее – она погасла; он побежал к хозяину за огнем. Когда он воротился и приблизился к Нестерцовой, то она лежала уже без чувств. Наскоро осмотрев ее и увидевши, в чем дело, Бестужев побежал позвать свидетелей и попросил дать знать о случившемся коменданту крепости майору Шнитникову По зову Бестужева в его комнату очень скоро явились шт. – капитаны Кирсанов [Корсаков. – Ред.] и Жуков, доктора Рождественский и Тимофеев, священник Демьянович [Демидович. – Ред.] и другие.
Нестерцова успела уже очнуться и рассказывала, что всему причиной она одна, что выстрел произошел единственно оттого, что она «резвилась», прыгала и бросалась на подушки, совсем не подозревая, что за ними лежал пистолет. Затем она рассказывала, что Бестужев стоял от нее поодаль, около печки и при выстреле бросился было к ней, но уронил свечу и убежал из комнаты. Что произошло затем, она не помнила. Все это Нестерцова рассказывала несколько раз и всем совершенно одинаково, даже в бреду, до самой смерти, которая последовала на третий день, она твердила, «что она сама всему виновата и чтобы не обвиняли в ее смерти Бестужева» (Из воспоминаний Я. И. Костенецкого. – Русская старина. 1900. Ноябрь, с.445–447).
215
Эта легенда жила очень долго и даже проникла в литературу. Ее подхватил Александр Дюма, путешествовавший по Кавказу, и рассказал со свойственной ему развязностью и ухарством. Он даже воспел могилу Нестерцовой, довольно впрочем красивыми, стихами. Эту же легенду повторил затем В. И. Немирович-Данченко, который положительно утверждал, что Нестерцова была убита Бестужевым в припадке ревности. Свои сведения В. И. Немирович-Данченко почерпнул от некоего Кочергина, дербентского старожила, который читал по подлинным документам все это дело (Немирович-Данченко В. И. Дербент. – Русские ведомости. 1888. № 91. VII). А. Зиссерман утверждал также на основании положительных сведений, что Бестужев застрелил Нестерцову Он тоже читал дело о смерти Нестерцовой и говорит, что, по всем данным, смерть ее была умышленным убийством, и Бестужев был виновен, но что в нем принимали такое участие (?) все дербентские власти (?), что делу дан был оборот, якобы Нестерцова застрелилась сама нечаянно. Такого же мнения был и граф Евдокимов (Зиссерман А. Письмо в редакцию. – Новое время. 1888. № 43–49). М. И. Семевский утверждал обратное (Бестужев на Кавказе. – Русский вестник. 1875 [1870 – Ред.]. VII, с.48–49), наконец, Я. И. Костенецкий заявил, что и он читал выписку из следственных дел, хранящихся в архиве Дербентской полиции (№ 839 и № 1232), и что эта выписка подтверждает полную невинность Бестужева.
216
«Кавказ чересчур гранитен для авторства, мне нужен другой верстак», – писал Бестужев в одном частном письме (Семевский М. А. А. Бестужев. – Отечественные записки. 1860. № 5, с.159).
217
Русский вестник. 1861. XXXII, с.310–311. Письмо к Н. Полевому. 16 декабря 1831.
218
А. А. Бестужев. Из воспоминаний Я. И. Костенецкого. – Русская старина. 1900. Ноябрь, с.455.
219
Второе полное собрание сочинений А. Марлинского. СПб., 1847. Т. Х, с.5–12. «Прощание с Каспием».
220
Сочинения Марлинского. 1847. Х, с.13–83.
221
Путь до города Кубы. – Сочинения Марлинского. 1847. Х, с.60–62.
222
Бестужев ценил и понимал поэзию опасности и храбрости, хотя и начал уставать очень быстро.
«Природа, – писал он, – не обделила меня животной дерзостью, которую величают храбростью; но я уже не запальчив, как бывало. Слава не заслоняет мне опасностей своими лазоревыми крылышками, и надежда не золотит порохового дыма. Я кидаюсь вперед, но это более по долгу, чем по вдохновению. Труды и усталость и непогоду сношу терпеливо: никто не слыхал, чтоб я роптал на что-нибудь: потеряв голову, по бороде не плачут» (Русский вестник. XXXII, с.316).
223
Бестужев описал поход в Геленджик в особой реляции, которую думал напечатать в «Северной пчеле». Эта реляция была написана увлекательно, живо и в очень повышенном патриотическом тоне. Военная цензура ее, однако, не пропустила, боясь вероятно, как бы на ее автора не было обращено слишком много внимания (К истории покорения Кавказа. Письмо из отряда, действующего за Кубанью, 24 октября 1894 г. – Русский архив. 1877. III, с.106–109).
224
Г. И. Филипсон так рассказывает об этом случае:
«В третий год бытности на Кавказе доктор Майер очень сблизился с А. Бестужевым и С. Палицыным – декабристами, которые из каторжной работы были присланы на Кавказ служить рядовыми. Оба они были люди легкомысленные и тщеславные, и во всех отношениях не стоили Майера. Бестужеву Полевой прислал белую пуховую шляпу, которая тогда в Западной Европе служила признаком карбонари. Донос о таком важном событии обратил на себя особенное внимание усердного ничтожества, занимавшего должность губернского жандармского штаб-офицера. При обыске квартиры, в которой жили Майер, Бестужев и Палицын, шляпа найдена в печи. Майер объявил, что она принадлежит ему, основательно соображая, что, в противном случае, кто-нибудь из его товарищей должен был неминуемо отправиться обратно в Сибирь. За эту дружескую услугу, по распоряжению высшего начальства, Майер выдержал полгода под арестом в Темнолесской крепости (Филипсон Г. И. Воспоминания. М., 1885, с. 107).
225
Берже А. П. А. А. Бестужев в Пятигорске в 1835 г. – Русская старина. Т. XXIX, с. 417–422.
226
Хотя Государь еще раз подтвердил свое приказание «строго смотреть за Бестужевым».
227
Ср.: Из Архива Ф. В. Булгарина. – Русская старина. 1901. Февраль.
228
«С декабристом Бестужевым-Марлинским, – рассказывает И. Ховен, – я познакомился за обедом у начальника отряда ген. – лейт. А. Л. Вельяминова. Бестужев только что был произведен в прапорщики. Я его нашел в столовой юрте, в которой обыкновенно обедали адъютанты начальника отряда и состоящие при его штабе офицеры. В новеньком мундире, напомаженный, надушенный, он представлялся в этот день генералу и невольно обратил на себя общее внимание отрядных офицеров, составлявших с ним полный контраст. Он потешал всех своими остротами» (Ховен И. Мое знакомство с декабристами. – Древняя и новая Россия. 1877. I, с. 221).
229
На должность чиновника особых поручений при керченском губернаторе. К этому времени относится, кажется, и попытка В. А. Перовского перевести Бестужева на службу в Оренбургский край, «чтобы описать край и ознакомить читателей с кочующими жителями степей». На свое прошение Перовский получил будто бы сверху ответ, что «Бестужева следует послать не туда, где он может быть полезнее, а туда, где он может быть безвреднее» (Розен А. Записки декабриста. Лейпциг, 1870, с.367).
230
«Одна и единственная мольба перед Отцом Монархом есть: увенчать свои благодеяния дарованием затишья этой бедами и раскаяньем измученной душе», – писал он царю 13 июля 1836 г. (В бумагах III Отделения Собственной Е. В. канцелярии).
231
Он был убит. – Сочинения Марлинского. 1847. IX, с. 93, 106, 108, 112, 113, 126, 127, 133.
232
Семевский М. А. А. Бестужев. – Отечественные записки. 1860. Июль, с. 71–72.
233
Восточная поэма на смерть Пушкина. – Русская старина. 1874. Сентябрь, с. 76–79.
234
Последние минуты Марлинского. – Иллюстрация. 1848. № 24.
235
Этот рассказ о смерти Бестужева напечатан в статье М. Семевского «Александр Бестужев на Кавказе». – Русский вестник. 1870. VII, с. 79–83. Он составлен главным образом на основании воспоминаний К. А. Давыдова (Несколько слов о смерти А. А. Бестужева. – Московские ведомости. 1861. № 24).
236
Савинов В. Куда девался Марлинский. – Семейный круг. 1858–1859. I, с. 1–24.
237
Как, например, в повести «Страшное гадание», где такой неизвестный увлекает героя, правда во сне, от преступления к преступлению.
238
В повести «Следствие вечера на Кавказских водах» 1830 г. Марлинский попытался этот таинственный тип приблизить к типу разочарованного нелюдима, пострадавшего от эгоизма общества. Повесть осталась неоконченной.
239
Много этнографического материала, описаний нравов, жизни, характера якутов сохранено в письмах Бестужева к его братьям и знакомым. Описанию особого празднества «начатков кумыса» посвящена маленькая статейка «Сибирские нравы Исых» 1831 г. Целый ряд картин природы дан в статье «Отрывки из рассказов о Сибири» 1830–32 г.
240
«Поэты сделали из [Кавказа] этого великана в ледяном венце и в ризе бурь какой-то миндальный пирог, по которому текут лимонадные ручьи. Я, как умел, вернее старался изобразить ужасающие красоты кавказской природы и дикие обычаи горцев, этот доселе живой обломок рыцарства, погасшего в целом мире. Описал жажду славы, по их образцу созданной; их страсть к независимости и разбою; их невероятную храбрость, достойную лучшего времени и лучшей цели». («Часы и зеркало», 1832 г.).
241
Почти все свои ученые наблюдения над жизнью кавказских горцев Марлинский втеснил в свои повести. Исключение представляют только две статьи: «Кавказская стена» 1831–1832 г. – археологическая заметка об остатках старинной стены около Дербента, заметка, написанная необычайно красиво и живо, как бы отчет о прогулке; и «Шах-Гуссейн» 1831 г. – краткое описание религиозного праздника мусульман шагидов в Дербенте.
242
До него и одновременно с ним эту сторону нашей жизни пытались осветить Лажечников, Загоскин и Булгарин. Лажечников был слишком сух; Загоскин и Булгарин – приторно тенденциозны. Один лишь Полевой в «Рассказах русского солдата» дал два ярких очерка из солдатской жизни.
243
«Чтобы узнать добрый, смышленый народ наш, надо жизнью пожить с ним, надо его языком заставить его разговориться… быть с ним в росхмель на престольном празднике, ездить с ним в лес на медведя, в озеро за рыбой, тянуться с ним в обозе, драться вместе стена на стену. А солдат наш? Какое оригинальное существо, какое святое существо, и какой чудный, дикий зверь с этим вместе! Как многогранна его деятельность, но как отличны его понятия от тех, под которыми по форме привыкли его рисовать! Этот газетный мундир вовсе ему не впору… Солдат наш не гренадер старой гвардии, но и не Храбров драм Федорова, не то, как описывают его старинные песни, всего менее певун Федора Глинки. Кто видел солдат только на разводе, тот их не знает; кто видел их с фухтелем в руке, тот их и не узнает никогда, хоть бы век прослужил с ними. Надо спать с ними на одной доске в карауле, лежать в морозную ночь в секрете, идти грудь с грудью на завал, на батарею; лежать под пулями в траншеях, под перевязкой в лазарете; да безделица: ко всему этому надо гениальный взор, чтобы отличить перлы в кучах всякого хлама, и потом дар, чтобы снизать из этих перл ожерелье. О! сколько раз проклинал я бесплодное мое воображение за то, что из стольких материалов, под рукой моей рассыпанных, не мог я состроить ничего доселе! Дай Бог, чтобы время починило дырявые мои карманы, а то все занимательное высыпается из них, словно орехи у школьника. Я был так счастлив (или, пожалуй, так несчастлив), что вблизи разглядел народ наш и, кажется, многое угадал в нем; вопрос: удастся ли мне извлечь когда-нибудь из этих дробей знаменателя?.. Хочу и сомневаюсь» (Письмо к Н. Полевому 1832, 1 января из Дербента. – Русский вестник. 1861. XXXII, с.319).
244
По словам Греча, это была первая повесть, которую прислал Бестужев для напечатания. Она была прислана из Дербента, навернутая на деревянную палку, зашитая в холсте без всякого письма. Повесть была переписана писарской рукой, и только на тетради рукой Бестужева сделана была на немецком языке приписка без подписи; он посылал поклон жене Ф. Булгарина, с которой до ссылки был очень дружен и близок. Греч по слогу тотчас узнал, кто автор повести и с особого разрешения, впрочем без имени и псевдонима автора, напечатал ее в издаваемом им тогда «Сыне отечества» (Семевский М. А. А. Бестужев. – Отечественные записки. 1860. СХХХ, с.144).
245
«Никогда никакая проза не заменит нам поэзии, но только для выражения мечты, а не действительности. Действительность так разнообразна, что ей не в пору никакой размер. Там, где слово должно рифмоваться с мыслью, созвучие – ребяческая игрушка» («Он был убит». 1834 г.).
246
«Вообразите себе мое положение, я не могу жить ни с стариной, ни с новизной русской, я должен угадывать все-на все! Можно ли не ошибиться» (Письмо к Н. Полевому, 1833 г. 18 марта).
247
Русский вестник. 1861. XXXII, с.439.
248
Письмо 1833 г. 18 марта.
249
Отечественные записки. 1860. СХХХ, с.332.
250
Так прозвал их Греч.
251
Бестужев М. Детство и юность А. Бестужева. С. 10.
252
Он, кажется, был в полном довольстве от такого, например, определения, которое он разрешил своему «вдохновению», когда вопрос зашел о том, что такое творчество: «Хаос – предтеча творения чего-нибудь истинного, высокого, поэтического. Пусть только луч гения пронзит этот мрак; враждующие, равносильные доселе пылинки оживут любовью и гармонией, стекутся к одной сильнейшей, сменятся стройно, улягутся блестящими кристаллами, возникнут горами, разольются морем и живая сила испишет чело нового мира своими исполинскими иероглифами, как чело нашего мира избраждено ущельями» (Письмо к Н. Полевому. 1 сентября 1832 г. – Русское обозрение. 1894. Х, с. 824.
253
«Ты – все ты: ты мил, жив, умен. Прощай, мой милый Walter… Да возьмись за роман. Что тебя держит? У нас ты будешь первый во всех значениях слова: в Европе также получишь свою цену: во-первых, как истинный талант; во-вторых, по новизне предметов, красок etc. Подумай, брат, об этом на досуге… но тебе хочется в ротмистры… Твой «Турнир» напоминает турнир W. Sc[ott’a. – Ред.]. Брось немцев и обратись к нам, православным; да полно тебе писать быстрые повести с романтическими переходами, это хорошо для поэмы романтической. Роман требует болтовни; высказывай все начисто… Возьмись-ка за целый роман и пиши его со всею свободою разговора или письма, иначе все будет сбиваться на Коцебятину» (Письма Пушкина к А. Бестужеву 12 января 1824 г.; 21 марта 1825; 30 ноября 1826).
254
Письмо Вяземского к Бестужеву. 1823. 23 января. – Русская старина. 1888. XI, с.313.
255
Письма Грибоедова. 1825, 22 ноября. – Русская старина. 1889, с.322.
256
«С большим удовольствием прочел я прекрасную повесть А. М. “Испытание”, – заносит Кюхельбекер в свой дневник. – В ней столько жизни, ума, движения и чувства, что без малейшего сомнения ее должно причислить к лучшим повестям на нашем языке. Автора я, кажется, угадал и сердечно радуюсь, если угадал. Благослови Бог того, кто любезному отечеству нашему сохранил человека с талантом. Sapienti sat.». «Сегодня прочел я повесть Марлинского “Лейтенант Белозор”. В ней изредка автор сбивает на скоромный лад Густава Шиллинга, и это истинно жаль, потому что тут терпит все, даже вкус и прелесть слога. Впрочем, и эта повесть – несомненное доказательство истинного, прекрасного таланта Марлинского и его неимоверных успехов. Есть в ней даже места истинно высокие, хотя целое более в прежнем роде Марлинского, легком, шутливом, пенящемся, как шампанское или неустоявшаяся брага».
«Где М. дает разгул не просто шалуну воображению, а восторгу дум и поэзии – талант его является в прекрасном, дивном блеске. В повести «Мореход Никитин» есть несколько картин и мыслей таких, за которые я готов признать М. самым глубоким из наших умствователей, самым вдохновенным из наших писателей».
«Особенно мне не по нутру это злоупотребление остроты и дарования, эта неугомонная ловля каламбуров, иногда, впрочем, удачных, которою Марлинский в письме к Эрману меня иногда совершенно выводит из терпения».
«Фрегат “Надежда”» – из лучших сочинений Марлинского. Особенно она мне потому нравится, что тут автор не так расточителен на «Бестужевские капли»; их тут мало и везде кстати. Единственный недостаток этого прелестного творения – морские варваризмы. Марлинский – человек высокого таланта: дай Бог ему обстоятельств благоприятных! У нас мало людей, которые могли бы поспорить с ним о первенстве. Пушкин, он и Кукольник – надежда и подпора нашей словесности» (Дневники В. Кюхельбекера. – Русская старина. 1883. XXXIX, с. 253, 271; 1884. II, с. 340, 1883, 2263; 1884. II, с. 362).
257
Кирпичников А. Между славянофилами и западниками. – Русская старина. 1898. XI, с. 318. Кениг. Очерки русской литературы. СПб., 1862, с. 150, 151.
258
Но именно Марлинского тогда и читала наиболее разношерстная публика (Письмо Сенковского к Пушкину. – Русский архив. 1881. I, с. 444).
259
Аллегория эта стоит того, чтобы ее выписать.
«Повести Бестужева – удивленье и загляденье. Хочу представить в иносказании его заслуги нашей словесности. Куча сравнений в моей голове, выбираю наудачу, и мне думается, что оно верно.
Карамзин ввел нас, нашу поэзию и нашу прозу из густого леса, который в его время начинали уже подстригать по-французски, в сад, им самим возделанный и обработанный. Гладки, ровны были его дорожки, деревца обстрижены и цветки в куртинах; не зная, что его окружает высокая стена, мы за ним вслед. Как понравилось нам гулять и отдыхать в этом чистеньком парке; мало-помалу, забывши о своей отчизне, мы в нем совсем обжились; а выбрести из него и не думали. Так прошло много лет. Старички и выход позабыли, а подрастающей молодежи скучно становилось жить хоть в довольстве, да не на приволье. Стена была закрыта мхом давно принятых мнений и сорокалетнею древностью. Глядь-поглядь повсюду, молодежь догадалась по сказкам и по преданиям, что есть какая-то благословенная страна, хоть не так гладка и ровна, да зато обширная и великолепная и куда с давних времен и тропы не пролегало. Старичок-хозяин (Карамзин) также об этом знал и сам хоть иногда за ограду и хаживал и двери за собой не затворял, только за ним худо смотрели, с места не трогались и некоторые даже так приросли к чужой земле, что их теперь не выдернешь, разве с корнем. Особливо под конец Карамзин ходил в этот обетованный край для своей истории, там был для него и воздух чище, и внешний ветерок так и грел грудь старика. Молодцы подрастали и начинали вдаль заглядывать; и [проложили] след; Жуковский, вышедши из французского сада, попал в английский парк и на немецкую аренду и за собой многих сманил. И Пушкин выпрыгнул; зашел было в свою родимую землю, стал ею любоваться, да побоялся совсем потерять дорогу домой, бродил то около своей стены, то около соседних: немецкой и английской. Наконец, и Бестужев соскочил молодцом со стены и попал не на окольную, а на прямую дорогу к нашей милой отчизне; удивился ее красоте, хотя еще не обработанной, но могущественно прекрасной. Долго он стоял в онемении; посмотрел на звездочки, чтобы и ночью прямо на север дороги не потерять. Друзья! товарищи! – возопил он, – я нашел выход, оставьте стариков сидеть на лавочках и ходить по желтенькому песку; ступайте за мною, дальше и дальше, – а сам пошел напереди. Нужно ли говорить об открытиях, ими сделанных… Вот только беда: теперь, как вожатый пропал, чтобы, грехом, опять назад не воротились. Помилуй Бог, как это будет худо» (1826 год). (Исторический вестник. 1889. VII, с. 116–117).
260
Воспоминания М. Ф. Каменской. – Исторический вестник. 1894. IV, с. 34.
261
«Марлинский – дитя пламенного воображения и в идеях, и в выражении их, яркий колорист страстей, природы и слова, человек впечатлительный, но не самобытный, угадчик, а не исследователь жизни, был корифеем новейшей повести нашей» (Полевой Н. Взгляд на русскую литературу 1838 и 1839 годов. – Сын Отечества. 1840. I, с. 435).
262
Телескоп. 1832. № 17, с. 1116.
263
«Марлинский в буквальном смысле романтик – певец современного рыцарства под фирмою удальства и наездничества. Вечно восторженный, текучий, блистательный, волшебник фразы, академик художественного построения повестей, с весьма ординарной философией, еще меньшею религиозностью, и еще меньшей народностью – блистательным, недостижимым успехом своим увлек множество молодых и старых подражателей своей неподражаемой фразе.
История литературы вечно будет жалеть, что Марлинский и Пушкин оба в молодости попали на превратное направление, удовольствовались ограниченным просвещением без правильного образования воли. Эти два исполина, разрешившиеся превосходными игрушками, которыми литературные малолетки до сих пор не нарадуются – высоко бы подняли нашу литературу. Все, что они сделали, сделали природным умом с помощью легкой начитанности» (Маяк. 1840. № 4, с. 192–193).
264
Куликов Н. А. С. Пушкин и П. В. Нащокин. – Русская старина. 1881. VIII, с. 599.
265
Дневник А. В. Никитенко. 1834 г.
266
Венгеров С. – Полное собрание сочинений Белинского. I, 444.
267
«Не понимаю, – писал Загоскин, – как мог Бурачек назвать Марлинского колоссом? О Господи, да простится ему этот грех и в сей и в будущей жизни! Что такое был Марлинский? Рассказчик с талантом и воображением, Марлинский, этот, по временам, самый рабский подражатель неистовой французской школы – этот бонмотист, щеголяющий самыми нелепыми сравнениями и остротами, этот умник, который, живя на Кавказе, описывал нравы московского общества по Бальзаку и, вероятно, лучше знал быт дербентских татар, чем русских мужиков; этот исковерканный, вычурный, осыпанный полинялыми французскими блестками Марлинский, который говорит, что улитка разговора перешла на другой предмет, и думает, что сказал очень умно; этот безусловный обожатель Запада и всех его мерзостей, этот Марлинский, который находит, что между диким чеченцем и русским дворянином менее расстояния, чем между этим последним и каким-нибудь французским маркизом или английским лордом, как будто бы есть маркизы и лорды – люди истинно просвещенные, а есть русские дворяне решительно невежды, – Марлинский, у которого во всех сочинениях подобные нелепости рассыпаны тысячами; Марлинский, который коверкал, увечил, ломал, терзал без всякой пощады русский язык; Марлинский, который изредка говорил языком человеческим и, наконец, Марлинский, в котором я только потому и признаю истинный талант, что несмотря на все эти дрязги, он читается с удовольствием – этот Марлинский – колосс! Что же после этого тот, кого Бурачек называет пигмеем? Что ж он такое? Инфузорий? (Письмо к издателю «Маяка» приведено в статье А. Григорьева «Оппозиция застоя» 1861 г. – Григорьев А. Сочинения. I, с. 582).
268
Он утверждал сам, что брал по 1000 руб. ассигнациями за печатный лист с Сенковского. Вернее будет, однако, если мы предположим, что он мечтал о таком гонораре.
«В это время только что начала издаваться Сенковским знаменитая «Библиотека для Чтения». Сенковский, в числе литераторов, приглашенных участвовать в этом журнале, поместил и Марлинского, не спрося предварительно его на то согласия.
«Такая наглость Сенковского, – говорил Бестужев, – мне очень не понравилась, и когда он потом, в письме своем ко мне, просил присылать статьи мои для помещения в журнале, то, чтобы наказать его, я согласился на это не иначе, как с платою за каждый печатный лист по тысяче рублей ассигнациями, и Сенковский принял это условие».
Так дорого ценились тогда сочинения Марлинского. (Из воспоминаний Я. И. Костенецкого. – Русская старина. 1900. XI, с.448).
269
Стасов В. В. Училище Правоведения. – Русская старина. 1881. II. с. 409–410.
270
Венгеров С. Критико-биографический словарь. СПб., 1892. III, с.149.
271
Григорьев А. Сочинения. I, с. 289, 250, 331, 528, 521.
272
Чернышевский Н. Очерки Гоголевского периода. С.250.
273
Венгеров С. – Полное собрание сочинений Белинского. СПб., 1900. I, с. 443–444.
274
Характеры Марии Стюарт и Елисаветы (перевод из Робертсона). – Соревнователь. 1824. № 5, с. 222–229; К читателям «Сына отечества». – Сын отечества. 1825. № 7, с.303, 304; О нынешнем нравственном и физическом состоянии лифляндских и эстляндских крестьян (из книги де Брея Essai critique sur l'histoire de la Livonie). – Сын отечества. 1818. № 38, с. 241–254. (В статье дано описание нравов, одежды, древних обычаев и приведены песни. Много сказано комплиментов по адресу русских крестьян ввиду их нравственных преимуществ над другими).
275
«О деревянном строении в России», 1825.
276
Письмо Попа к епископу Рочестерскому перед его изгнанием. – Соревнователь. 1824. № 3. с. 298–301. (С английского).
277
Оратор. – Соревнователь. 1824. № 3. с. 302–303.
278
Речь лорда Чатама об американских делах в 1777 году. – Соревнователь. 1824. № 7, с. 113–118.
279
«История серебряного рубля», 1820.
280
Удачно вышли, например, портреты красавиц в разные периоды их жизни, от ребенка в фижмах до семидесятилетней старухи в статье «Портретная галерея». – Соревнователь. 1824. № 7, с. 40–43.
281
Смотри, например, описание мокрого пасмурного дня в английском трактире в статье «День в трактире английского городка». – Соревнователь. 1824. № 7, с. 44–49.
282
Так, например, купчик, желающий в трактире спросить у соседа воды, говорит: «Я ведь, впрочем, не для ради чего иного прочего, а так из кампанства, хотел только, утрудив, побеспокоя вас, попросить соблаговоления, чтобы нашему чайнику возыметь соединяемое купносообщение с этим самоваром-с». – Новый русский язык. 1833.
283
«О публике», письмо к издателю (с французского). – Благонамеренный. 1820. № 21, с. 166–171.
284
«Рекомендательное письмо», 1834.
285
«Объявление от общества приспособления точных наук к словесности», 1831.
286
Письмо к издателю. – Благонамеренный. 1820. № 6, с. 398–408.
287
«Утешение в несчастиях» (из Вейса). – Литературные листки. 1824. № 21, с. 22, 81–86.
288
Учение. – Соревнователь. 1824. № 7, с. 50–52.
289
В одной сказке рассказывается путешествие в подземных фивских гробницах (Соревнователь. 1822. № 8, с. 163–181). Другая любовная: о дервише и его свиданиях с царевной (Устье Босфора, из путешествия по Востоку И. Сенковского. – Соревнователь. 1822. № 7, с. 39–73). Бестужеву, кажется, принадлежит и перевод «Прокаженного города Аосты», напечатанный в «Библиотеке для чтения». 1822–23 г, книжка II, 1–35.
290
«История знаков препинания», 1821 г.
291
Страсть спорить. – Соревнователь. 1824. № 5, с. 230–235.
292
Способ объяснения посредством музыки и живописи (с франц. Бершу). – Благонамеренный. 1820. № 9, с. 200–202 (Пустой анекдот о музыканте, который в трактире спрашивал суп с клецками, итальянские макароны и ничего не мог добиться).
293
Ага-фон, А-рак. – Соревнователь. 1819. № 10, с. 87.
294
«Кавалерийская школа», сочинение де лa Гериньера. – Сын отечества. 1820. № 26, с. 308–317.
295
О верховой езде. Введение. – Соревнователь. 1824. № 7, с. 53–73. Бестужев, как он сам заявляет, намеревался извлечь из лучших учителей основные правила выездки, приспособить их к фронту и составить из этого ручную книжку для употребления в конных полках. Он успел написать только главу «Общие понятия о выездке».
296
Письмо к издателю. – Сын отечества. 1820. № 44, с. 157–172. Как на удачный образчик его критики можно, например, указать на следующие строки: «Улисс, претерпевший кораблекрушение перед Навзикаей», работы Карла Брюлло[ва], показывает богатство воображения в изобретении, но малую опытность в исполнении. Зато «Нарцисс» его прекрасен в полном смысле слова. Художник весьма замысловато скрыл лицо его, ибо для изображения идеальной прелести Нарцисса едва ли бы довлело живой кисти Апеллеса. Жаль только, что правая нога не совсем кругла и не сохраняет в колорите общего тона в целом, будучи желтее корпуса. Левый бок в абрисе своем мог бы иметь более игры, поелику согнут в дугу, но со всем тем талант и вкус молодого артиста заметны в каждой черте».
297
Критика на «Походные записки русского офицера» изд. И. Лажечниковым. – Соревнователь. 1821. № 2, с. 301–302.
298
Отчет о торжественном заседании Императорской Академии Наук. – Соревнователь. 1821. № 2, с. 305–311. Бестужев, разбирая в этом отчете речь Шишкова «О древности и превосходстве русского языка перед другими в звукоподражательном и логическом отношениях», высказывал несколько опасений и сомнений насчет такого превосходства и указывал на отсутствие, например, у нас языка философского. Эта заметка рассердила читателей, и один из них в очень неуклюжей статье (Письмо к издателям «Соревнователя». – Соревнователь. 1821. № 4, с. 91–102) выговаривал Бестужеву за то, что он, имея мало знаний, стал критиковать Шишкова. Бестужев отвечал на эту заметку статьей (Ответ на письмо к издателям «Соревнователя». – Соревнователь. 1821. № 5, с. 209–219), в которой говорил о том значении, какое имеет писатель как творец языка.
299
На эти мелкие рецензии указывает П. Каратыгин в своих «Записках».
300
Метромания или страсть к стихотворству, комедия в 5 действиях в стихах, сочинение Пирона, вольный перевод Н. В. Сушкова. – Сын отечества. 1821. № 7, с. 307–320.
301
Этот разбор «Эсфири» (Сын отечества. 1819. Ч. LVI. № 3, с. 107–124) чуть-чуть не вовлек Бестужева в дуэль с Катениным (Записки М. А. Бестужева. – Русская старина. 1881. XI, с. 628). Случай этот наделал тогда много шума и повеселил литературную братию. По крайней мере, Пушкин в веселую минуту предлагал Гнедичу опять стравить Бестужева с Катениным. (Письмо Гнедичу 27 июня 1822). Сам Катенин долго не мог забыть этой критики (Письмо Катенина к Пушкину 24 ноября 1825. – Русский архив. 1881. I).
302
Сын отечества. 1819. Ч. LI. № 6, с. 252–273.
303
«О сем божестве нам мало известно. По одному только словопроизводству утверждают, что Зимцерла была богиня весны, потому что имя ее, говорят, составлено из слова “зима” и “стереть”» (Кайсаров И. [А. С. – Ред.] Славянская и российская мифология. М., 1810, с. 86). «Зимцерла – богиня, владычествующая над началом дня, т. е. заря» (Чулков М. Абевега русских суеверий. М., 1786, с.201). «Зимцерла» или Зимстерла – весна (зиму стерла) (Глинка Г. Дневняя религия славян. Митава, 1804, с. 13). Сообщено В. И. Саитовым.
304
Русская старина. 1900. VIII, с. 391–395; Беседы в обществе любителей русской словесности. 1871. III, с. 25–27.
305
«Звезда» издавалась регулярно в продолжение 3-х лет, в 1823, 1824 и 1825 году. В 1825 году издатели, тогда занятые усложнившимися делами тайного общества (Записки М. А. Бестужева. – Русская старина. 1881. XI, с. 630), за недосугом решили издать вместо «Звезды» «Звездочку», объемом поменьше. Несколько листов этой «Звездочки» было набрано до 14 декабря, и она затем почти полвека хранилась в кладовой департамента Генерального Штаба (Русский архив. 1869. Альманах «Звездочка» 1826 г.). Все хлопоты по составлению и печатанию «Полярной звезды» лежали на Бестужеве (Отечественные записки. 1860. СХХХ, с. 136).
306
«Ответ на критику, помещенную в № 4, 5, 6, 7 «Русского инвалида». – Сын отечества. 1823. № 4, с. 174–175.
307
Благонамеренный. 1824. № 1, с.77.
308
«Литературные листки» Булгарина. 1824. № 1, с.64. Издатели печатно протестовали против «варварского права корсаров» и запрещали перепечатки (Русский архив. 1871. № 4, с. 5, 964).
309
«Литературные листки» Булгарина. 1824. № 2, с. 64. Едва ли справедливо известие (Русский архив. 1890, с. 6, 146), что издатели «подкупали» цензора.
310
Северный архив. 1823. № 4, с. 406–407.
311
Литературные листки. 1824. № 1, с. 27–29.
312
Русский инвалид. 1823. № 4, 5, 6, 7.
313
Д. Р. К. Четвертое письмо на Кавказ. – Сын отечества. 1825. № 10, с. 202–216.
314
Катенин П. Знакомая Звезда. (Сын Отечества. 1825. № 2, с. 223–225).
315
Письмо С. Хомякова о событии 14 декабря. – Русский архив. 1893. II, с. 127–128.
316
К матери. 1829, 23 мая. – Русский вестник. 1870. Т. 87, с. 262–263.
317
«О вкусе» из Кюльса. – Благонамеренный. 1820. № 11, с. 315–325.
318
«Определение поэзии» (с английского). – Соревнователь просвещения. 1824. № III, с. 304–305.
319
Письмо к бр. Полевым 29 января 1831.
320
«Подарок сыновьям моим на новый год». Повести А. Коцебу – Сын отечества. 1820. № 47, с. 21–28.
321
«Письмо к издателю». А. Б. – Сын отечества. 1824. № 12, с. 244–257.
322
Пушкин, признавая «едкость остроты Бестужева», говорил, что «Бестужев драгун» иногда «дает карачун смыслу». Но большинству читателей эта «драгунская полемика» (Письмо О. Сомова к Рылееву. – Ефремов П. Сочинения Рылеева. 1875) и «партизанская критика», как ее называл Вяземский, – нравилась.
323
Письмо к издателю. – Сын отечества. 1821. № 13.
324
Разбор «Краткого памятника для полевых офицеров» М. Бестужева-Рюмина. Вильманстрандского полка адъютанта». – Сын отечества. 1819. № 15, с. 132–136.
325
Так случилось тогда с небезызвестным писателем Жандром, который на одну строку Бестужева ответил целой статьей (Разговор от «Полярной Звезды». – Сын отечества. 1823. № 9, с. 64–72). В спор ввязался какой-то другой любитель и написал свой ответ Жандру (Письмо к А. А. Бестужеву. – Сын отечества. 1823. № 12, с. 223–229), на что Жандр опять стал твердить свое (Беда от правды. – Сын отечества. 1823. № 14, с. 310–312). Но получил опять сдачи (Беда от неправды. – Сын отечества. 1823. № 15, с. 32–35). Жандр не успокоился и поставил вновь какие-то «Вопросы вместо ответа» (Сын отечества. 1823. № 16, с. 83–86), на что неугомонный спорщик отвечал «Ответами на вопросы» (Сын отечества. 1823. № 17, с. 124–128). И долго, вероятно, длилась бы эта перебранка, если бы сам редактор Греч не закричал на своих сотрудников: пора перестать! и не пригрозил им, что дальше этой белиберды печатать не будет (Письма на Кавказ. – Сын отечества. 1823. № 20, с.265). И все это из-за двух-трех строк Бестужева.
За этого Жандра сочла нужным заступиться даже сама цензура, которая предложила Бестужеву произвести в его статье кое-какие поправки. Бестужев ответил письменно, что он признает неприкосновенность г-на Жандра наравне с священными цыплятами Капитолия, но печатать свою статью в исправленном цензурой виде не желает (Ср.: Якушкин В. Е. К литературной и общественной истории 1820–1830 г. – Русская старина. 1888. Х, с. 167–168).
326
Нечто о глупцах. – Соревнователь просвещения. 1820. № 12, с. 305–307.
327
Главные периоды датской литературы (из немецкого журнала). – Сын отечества. 1822. № 79, с. 145–155.
328
«Поездка в Ревель», 1821. «Станция Варгель».
329
Почему? – Сын отечества. 1822. Ч. 77, с. 158–168. В этой же статье он делает Гречу упрек в том, что он при обзоре современной русской литературы обошел молчанием «политические сочинения» Н. И. Тургенева.
330
Замечания на критику, помещенную в № 13 «Сына отечества», касательно опыта краткой истории русской литературы. – Сын отечества. 1822. Ч. 77, с. 253–269.
331
Разбор «Essai sur l'origine du mal par un offcier». – Сын отечества. 1819. Ч.54, с. 70–75.
332
О разборе книги «Опыты Василия Перевощикова». – Сын отечества. 1822. Ч. 80, с. 108–109. Статья любопытна по восторгу, с каким Бестужев при случае говорит о «благороднейшем» человеке Таците, авторе «Жизни Агриколы», которую должны с благоговением читать все имеющие «сердца».
333
Соревнователь просвещения. 1823. № 2, с. 228–229.
334
Сочинения Пушкина в издании Литературного фонда. VII, с. 32, 50, 70, 116, 128.
335
Соревнователь. 1823. № 1. Критика стр. 97–116; Сын отечества. 1823. № 2, с. 111.
336
Несколько замечаний на книгу «Полярная Звезда». – Вестник Европы. 1823. № 2, с. 134–136.
337
М. Е. [И-е. – Ред.] О взгляде на старую и новую словесность в России. – Вестник Европы. 1823. № 2, с. 139–147.
338
Письма Н. М. Карамзина к И. И. Дмитриеву. СПб., 1866, с.345.
339
Письма А. Измайлова к И. И. Дмитриеву. Январь 1823 г. – Русский архив. 1871, с.975.
340
Ответ на критику «Полярной Звезде», помещенную в 4, 5, 6, 7 номерах «Русского инвалида» 1823 г. – Сын отечества. 1823. № 4, с.174–190.
341
Письма на Кавказ. – Сын отечества. 1823. № 1, с. 17–18, 111–113.
342
Письмо кн. П. А. Вяземского к А. А. Бестужеву 20 января 1824 г. – Русская старина. 1888. XI, с. 322–325.
343
«Московский телеграф» отнесся, впрочем, очень благодушно к этому наскоку Бестужева. Рецензент «Телеграфа» назвал статью Бестужева неправильной, ошибочной, несправедливой, но остроумной, резкой и выразительной. Основная мысль, говорил он, положим, ошибочна: у нас много критик, но критиков пока еще нет. Они – на западе и нам, живущим на чужой счет, не следует ругать иностранные журналы. Бестужев любит софизмы, но они искренни и потому могут быть прочтены с пользой. Бестужев, вообще, по слогу обещает хорошего писателя, но только слогу его нужно перебеситься (Московский телеграф. 1825. № 8, с. 320–336. Подпись «А»).
344
«Совестно было похвалить «Обозрение», – писал А. И. Тургенев И. Дмитриеву. – И в наших журналах редко встречаешь такую нелепицу. Бестужев перещеголял Мольеровских барынь! И какое наглое бесстыдное самохвальство патриотизма! Мы превзошли немцев и французов журналами! Немцы отнимают суму у Ольдекопа! У французов один журнал сносный» (Письма А. И. Тургенева к И. И. Дмитриеву. 1825. – Русский архив. 1867, с.669).
«Кроме некоторых стихотворений, – писал Измайлов И. Дмитриеву, – я прочел в «Полярной звезде» только «Взгляд» Завирашки на русскую словесность 1824 и 1825 г. «Взгляд» Завирашки поднял всю мою желчь, хотя истинно я очень хладнокровен. Какой варварский язык!! Какой решительный дерзкий тон! Ах!» (Письма А. Измайлова к И. И. Дмитриеву. 1825. – Русский архив. 1871, с. 988).
345
В стремлении к «народности» Бестужев доходил иногда до смешного, заменяя иностранные слова русскими. Так пейзаж обратился в него в «видопись», карниз – в «прилеп», антикварий в «старинаря» и т. п.
346
«С наслаждением прочел Гюго «Ceci tuera cela»; он великий мыслитель; другие перебивают мысль из его выжимков. Он звезда, прочие спутники; но и он звезда-комета, звезда-предтеча. О, зачем не доживем мы до обновленного мира, после потопа, уже вздувающегося!» (Письмо к Полевому 1883 г. – Русский архив. 1874. II, с.8).
347
Письма к бр. Полевым 9 марта и 8 мая 1833, 16 декабря 1831 и письмо к матери 21 декабря 1833.
348
Письма к бр. Полевым 26 января 1833; к братьям 21 декабря 1833.
349
«О потерянном рае». – Соревнователь просвещения и благотворения. 1820. № 12, с. 285–293.
350
Бартенев. Бумаги А. С. Пушкина. I, 148.
351
«Кенильворт». Роман Вальтер Скотта (Edinburg Review). – Соревнователь просвещения. 1824. № 6, с. 325–330.
352
Правда, не без греха, смотри «Он был убит», 1834.
353
Бестужев М. Детство А. А. Бестужева.
354
Русская антология или образчики русских поэтов, Джона Бауринга. Ч.2. – Литературные листки Булгарина. 1824. № 19, 20, с. 32–45.
355
Письмо к братьям из Якутска 9 марта 1829.
356
Письмо к Эрману. 1829.
357
Письмо к бр. Полевым 21 февраля 1831.
358
Еще в 1821 году Бестужев поместил в «Соревнователе» переводную статью из Gossip's history «о романтическом характере». В этой статье говорилось, что романтические характеры не имеют довольно здравого рассудка для обращения в свете, для образа жизни; что героическое великодушие, романтическая дружба, рыцарская любовь бледнеют перед христианским учением. Автор статьи выражал писателям-романтикам порицание за то, что они приучают нас стенать от бедствий собственного вымысла и скучать жизнью, прежде нежели солнце бытия достигнет своего меридиана. «Умерьтесь! – говорил Бестужев со слов автора. – И не забывайте, что блаженство сотворено не для здешнего испытательного мира» (Соревнователь. 1821. VI, с. 294–298).
359
«О духе поэзии XIX века». Из Artaud пер. А. Б. – Сын отечества. 1825. № 15, с. 276–288; № 16, с.294–298.
360
Письмо к Эрману. 1829.
361
«Мореход Никитин», 1834.
362
Письмо к бр. Полевым 13 августа 1831.
363
Письмо к бр. Полевым 1 января 1832.
364
«Путь до города Кубы», 1834.
365
Письмо к бр. Полевым 1 сентября 1832.
366
Письмо к бр. Полевым 27 июля 1834.
367
Письмо к братьям из Якутска 9 марта 1829. – Русский вестник. 1870. Т. 87, с.252.
368
Письма к бр. Полевым 28 мая, 18 августа 1831, 4 января 1833.
369
Письмо к бр. Полевым 14 декабря 1832.
370
Письмо к бр. Полевым 25 июня 1832.
371
Письмо к брату Павлу 26 мая 1835 (ср. отзыв о «Телеграфе» выше от 1829 года), письмо к матери 19 января 1831.
372
Письма к Полевым 1 января 1832 и 4 января 1833.
373
Об этой «пудре» говорится и в известной эпиграмме Бестужева на Жуковского:
Эту эпиграмму Бестужев, по словам его брата Михаила, сочинил на одном из «русских завтраков» Рылеева.
374
Письмо к Пушкину 9 марта 1825. – Бартенев. Бумаги А. С. Пушкина. I, 148.
375
Иногда отзыв поражает своей несправедливой резкостью, например, следующее место из письма к К. Полевому:
«Про Пушкина пожал плечами… ужели и за его душу пора петь панихиду? Я всегда знал его за бесхарактерного человека, едва ли не за безнравственного» (Письмо к Полевому 22 сентября 1832 г.).
376
Письма к бр. Полевым 26 января и 9 марта 1833.
377
Письмо к матери 19 января 1831.
378
Письмо к бр. Полевым 29 января 1831.
379
Письмо к бр. Полевым 24 мая 1832.
380
Письмо к бр. Полевым 13 августа 1831.
381
Письмо к В. Туманскому. 1825, 15 января. – Киевская старина. 1899. Т. 64. № 3, с. 300.
382
Пушкин Бестужеву 25 января 1825. Изд. Лит. Фонда. VII, с. 106–107, 116, 117
383
Письмо к братьям 25 декабря 1828.
384
Письмо к бр. Полевым 28 июня 1832.
385
Белинский в «Литературных Мечтаниях» намекал на эту статью, когда говорил об «авторах обозревателях, которые, наскучив своим долговременным и скромным молчанием, принатужив свои умственные способности, одним разом высыпают из своих голов весь неистощимый запас своих огромных и разнообразных сведений и умещают его на нескольких страничках приятельского журнала или альманаха». Белинский в своем отзыве был неправ. (Полное собрание сочинений Белинского. I, 314–315).
386
Из Архива Ф. В. Булгарина. – Русская старина. 1900. I, 392–404.
Эти выключенные цензурой страницы о Евангелии сохранились в Архиве III Отделения собственной Е. И. Величества Канцелярии как отдельная статья под заглавием «О христианской религии». Статья написана с хорошим и искренним пафосом.
Сперва гонимая, терзаемая скитальница, христианская вера восторжествовала наконец благочестием первых христиан; и не мечом войны, не топором казни покорила она души полумира, нет, но убеждением слова, но истиной правил св. Евангелия.
Из подземных пещер она овладела землей и соединила землю с небом. Боги языческие были порочны, как люди, – Апостолы чисты, как Ангелы. Язычник унизил божество до себя, христианин вознес человека до Бога. Философия была верой немногих мудрецов, а христианская вера стала философией целых народов, практической мудростью граждан, не только законом, но и наставницей совести. Вникните в сущность Евангелия, прочтите его даже просто как книгу, и вы убедитесь, что оно есть высокая поэма, тем драгоценнейшая, что каждая страница его – действительность; что каждое слово его освящено примером и запечатлено кровью Спасителя мира. Да, я смело утверждаю, что Евангелие было первообразом новой словесности, первым рассадником Идеализма. Оно заключало в себе все, что сказалось и свершилось потом и совершается доселе. Каких стихий новой поэзии нет в благовестии, в этом завете неба земле, в завете Бога с человеком? Не стройно ли сохранено в нем одно единство возможное в природе – единство цели? Не проникнуто ль оно одной смелой, пылкой священной мыслью побратать все народы любовью, обратить любовь в веру, возвысить и усовершить людей этой верой в Бога, Который сам себя назвал Любовь, Который завещал платить добром за зло, любить врагов своих, Который произнес: Месть Мне.
Не только на площадях, палатах и храмах является Спаситель, но и в пустыне, на торжище, в толпах простого народа, в кругу детей и прокаженных, на свадьбе, на погребении, на месте казни. Он беседует с мытарями; Он спасает блудницу; Он с двенадцатью рыбарями бросает живые семена слова в души простолюдинов. Но с какой драматической занимательностью близится кровавая развязка этой умилительной, ужасной трагедии! Друг продает его врагам за серебро; предает на муки поцелуем. Любимый ученик отрицается его… робкий судья шепчет: он невинен – и дарит его злобной черни, в которой большинство – сановники-иудеи. И вот Спаситель мира гибнет позорной казнью, распятый между двумя разбойниками, молясь за своих злодеев! О кто ни разу не плакал горькими слезами над Евангелием, тот, конечно, не испытал сам несчастия и не уважал его в других: тот не стоит и отрады, проливаемой в души этой святыней. Какой несчастливец не подымал из праха головы, подумав, что и Он страдал. Как утешительно следить борение Божественного духа с земными скорбями, на которые осужден был Христос телом. «Лазарь, брат наш, умер!» – восклицает Он и горько плачет. Кровавый пот орошает чело Его, когда он молит: «Да мимо идет чаша сия» – отравленная чаша судьбы! Он, падая, изнемогает под крестом. Он жаждет, пригвожденный на кресте – и Ему на острие копья подают уксус. Это страшно и отрадно вместе. Страшно потому, что в этом символе мы видим свет, каков он был всегда, действительную жизнь, какова она есть доныне – тут нет ни награды добродетели, ни казни пороку.
Не извиняюсь, распространившись так о Евангелии, перед теми, у которых привычка очерствила сердце к красотам его; ни пред теми, которые Его исповедуют языком фарисеев и целуют устами Иуды! Мне необходимо нужно было указать на стихии, которые разовьются потом в нравах, обличаясь в переворотах; проявятся в отшельничестве, в крестовых походах, в освобожденном Иерусалиме, в «Аде», в Вертере, в Чайльде Гарольде, в Notre Dame de Paris. Я сказал и повторяю, что Евангелие стало знамением новой словесности, как крест стал знамением нового мира, что оно было первой песнью, первым действием той огромной поэмы или драмы, которой история до сих пор не досказана.
387
При своей нелюбви к Полевому Белинский, очевидно, преувеличил. Критика «Полярной звезды», как мы помним, была несравненно уже и голословнее всего того, что писалось в «Телеграфе» (Московский телеграф. 1833. Август. № 15, с. 399–420; № 16, с. 541–555; Сентябрь. № 17, с. 85–107; № 18, с. 216–244).
388
Эта общественная тенденция в критике Бестужева была в первый раз оценена по достоинству С. Шишковым [Шашковым. – Ред.] в 70-х годах. Шашков хвалил Бестужева даже за его суровые отзывы о Пушкине (Шашков С. Эпоха Белинского. – Дело. 1877. I, с. 27–39).
389
В свое время эта тенденция была отмечена цензурой и «Марлинского отзывы, в «Телеграфе» помещаемые», послужили обвинительными пунктами против Полевого, когда Уваров настоял на закрытии его журнала… В числе таких опасных отзывов и выражений Бестужева были приведены, например, следующие: «русский солдат – животное в самой тяжкой доле», «государственные люди у Булгарина чересчур просты и трусливы; им ли быть главами заговорщиков?», «русский барин раз в мундире, он грудью полез в немцы», «история буянила, разбивала царства, ничтожила народы, выводила в князи из грязи» и т. п. (Сухомлинов М. Н. А. Полевой и его журнал «Московский телеграф». – Исследования и статьи. СПб., 1889. II, с. 415, 421–422, 425).
390
Друзья называли его – «Шехеразада».
391
Письмо к Полевому. 19 май. 1832 г.
392
Отечественные записки. 1860. № 7, с.48.
393
Русский вестник. 1861. XXXII, с. 430.
394
Как, например, в повестях «Вечера на бивуаке», «Листки из дневника гвардейского офицера», «Выстрел», «Журнал Вадимова», «Месть», «Он был убит», «Прощание с Каспием», «Путь до города Кубы», «Свиданье».
395
«Уж если верить гипотезам, то Велланский, последователь Шеллинга, всех правдоподобнее, хотя закутан в шубу едва понятных эпитетов. Давно бы пора бросить материализм сил природы, но привычка, не хуже зелена-вина, так и тянет к матушке-грязи» (Русский вестник. 1861. XXXII, с.330).
396
«Не думаете ли вы, любезные братья, что я всегда кукую? Право, нет: не могу при мысли о страданиях родных моих запретить себе печали; но вы очень хорошо знаете, что я от природы весьма веселого характера и самых миролюбивых привычек. Если бы от меня зависело все в свете, то люди плясали бы с утра до вечера» (Письмо к братьям. Дербент. 27 декабря 1830 г.).
Марлинский, временами столь воинственный, в статье «Кавказские очерки» высказывался решительно против завоевательной системы и насилия над горцами.
397
«Для меня – чем дальше я живу, я убеждаюсь, что злые люди – сумасшедшие, и все зло, которое они делают, они делают по недоразумению…» (Отечественные записки. 1860. № 7, с.44).
«Напрасно жалуются на злобу людей: надобно бы обвинять их глупость: слишком много чести называть этих копеечных Геростратов злодеями; они просто дураки. Они или ослы с тигровыми лапами, или хищные орлы с поросячьим рыльцем, и вот почему я никогда не принимал близко к сердцу ни обманов, ни коварства их. «Больше разницы между человеком и человекам, – сказал Монтень, – чем между человеком и скотом: может ли крайнее существо обидеть меня, будь оно хоть с рогом, хоть с зубом, хоть с жалом? Ей Богу, нет! Оно может уязвить, измучить, истерзать меня, но огорчить разве на минуту. Свет есть огромный желтый дом, в котором и лекаря, по несчастию, если не безумнее, то едва ли не глупее прочих. Последуйте мне, и вы увидите, как целебно подействует на вас это убеждение. Это не гордость, не презрение; сохрани Бог, нет, это сожаление, участие к злому мальчишке – человечеству; ибо с мыслью о ребячестве связано желание делать ему добро, даже долг делать его, несмотря на оплату злом: дети всегда бранятся и плачут, когда их моют. Но все ли таковы люди?.. Один лукавый мог бы отвечать: все» (Письмо к Н. Полевому 16 декабря 1831 г.).
«Я знал людей и прежде, я не разлюбил человечества и теперь; я был обязан рассекать сердца многих, как насекомое, для исследования; видел их ничтожность, и оттого мало ошибался, что мало от людей ожидал. Я убедился, что нельзя полагаться на правила, но можно вычислить страсти их, обращать в пользу общую не добродетели, а слабости…» (Письмо к Н. Полевому 23 апреля 1831 г.).
398
«Труженик, труженик, утешься! Не ты один носишь неутоленную жажду в груди своей… Огонь Прометея светит и жжет вместе или, лучше сказать, пожирает быстрее, чем озаряет. Один только неповитый глупец может быть доволен сам собою… Утешься, если отрадно знать, что и другие страдают наравне с нами. «На людях и смерть красна», – говорят русские; но на людях не значит с людьми. Я бы презрел самолюбца, который бы пожелал, чтобы с ним умирали товарищи для компании» (Письмо к Н. Полевому 16 декабря 1831 г.).
399
«Я не люблю Наполеона. Он слишком думал о роли своей и слишком мало о долге. Сын прошлого века, он не мог понять нового» (Письмо к Н. Полевому 2 августа 1834 г.).
400
Письма Бестужева к Н. и К. Полевым. – Русское обозрение. 1894. Х, с. 821.
401
Сперва распорядители были без смены, но Рылеев, вступя в думу, настоял, чтобы их переменяли и вместо Трубецкого выбран был он вместе с оставшимся Оболенским. (Это было до меня).
(Примечания 401–407 даны А. Бестужевым).
402
В этом наше общество совершенно разнилось с бывшим (как я слышал) до сей истории. У нас система двойственная, а у них была десятичная, и каждый десяток составлял ложу или думу.
403
Сие правило не очень строго соблюдалось, и многие члены между собой знались. Третьего принять тоже, хотя редко, позволялось, но смотря по члену.
404
По-настоящему должно бы спрашивать всех членов думы, но решали это обыкновенно распорядители, затем, что дума редко сходилась.
405
Члену не поставлялось в обязанность непременно выбирать двух. Он мог и одного и даже никого не выбрать, если не находил достойных.
406
Это крепко наблюдалось. Я, например, только прошлого лета открылся брату Михаилу.
407
Большей частью сношения были через верных членов, которые по службе или в отпуск ездили. Но в случае надобности посылали и нарочно, как, например, Свистунова в Киев.
408
Как напр., Сиротинин А. Н. К. Ф. Рылеев – историко-литературный очерк. – Русский архив. 1890. Июнь, с. 113–208. Мазаев М. Н. К. Ф. Рылеев. Биографический очерк. – Библиотека Севера. 1893. Ноябрь, с. VII–XX.
409
О годе рождения Рылеева в свое время шли пререкания. В них принимали участие гг. Ефремов (в предисловии к изданию сочинений Рылеева), г. «Любитель старины» (Русская старина. 1872. Октябрь, с. 438) и Д. Кропотов (Русская старина. 1872. Ноябрь, с. 603–604). Из предложенных годов: 1789, 1795, 1796 и 1797–1795-й год оказался достоверным (Русская старина. 1875. Сентябрь, с. 70–74). На него указывает и сам Рылеев в своих показаниях на суде.
410
Письмо неизвестного года (но раньше 1812 г.). Мазаев М. – Сочинения К. Ф. Рылеева. СПб., 1893, с. 129.
411
Письмо 1812 г. 17 декабря.
412
Письмо отца. 1813 г., 30 апреля. – Русская старина. 1875. Сентябрь, с. 71–73.
413
Письмо к отцу. 1813 г., июль.
414
Письмо матери 1817 г. 19 октября (после смерти отца). – Русская старина. 1875. Сентябрь, с. 73.
415
Кропотов Д. Несколько сведений о Рылееве. – Русский вестник. 1869. III, с. 231.
416
Мысли над могилой эконома 1-го кадетского корпуса Андрея Петровича Боброва. – Древняя и новая Россия. 1880. № 2, с. 406–407.
417
Лесков Н. С. Полное собрание сочинений. Издание Маркса. СПб., 1902. III, «Кадетский монастырь», с. 122–157.
418
Кропотов Д. Несколько сведений о Рылееве. – Русский вестник. 1869. III, с. 232; Сиротинин А. Н. К. Ф. Рылеев. – Русский архив. 1890. VI, с. 117.
419
Греч Н. И. Записки о моей жизни. СПб.,1886, с.366.
420
Кропотов Д. Несколько сведений о Рылееве. С. 235.
421
«Сокращенная библиотека в пользу господам воспитанникам первого кадетского корпуса». 4 части. 1800–1804 [1807 – Ред.] издана П. Железниковым. В 1821 году первая часть этой «Библиотеки» была переиздана.
422
Греч Н. И. Записки о моей жизни. С.368. А также: Отголоски 14 декабря 1825 г. Из записок одного недекабриста. С.9.
423
Вот список наиболее выдающихся отрывков, за исключением стихотворных: «Цицерон о Боге», «Сократ», «Катон и Цезарь», «Васгингтон», «Сципион», «Франклин», «Речь Агриколы», «Речь дикого», «Уголлин», «М. де-Севинье», «Аббадона», «Сюлли», «Борис Годунов», «Гердер», «Речь Сенеки», «IX Демосфенова филиппика», «Генрих IV», «Вольный город Гамбург», «Лейбниц», «Шествие разума Декартова», «Джефферсон», «Марфа Посадница».
424
«Кроме нескольких отрывков из повестей Карамзина, книга Железникова заключала множество переводных статей самого невинного содержания, принадлежащих по слогу ко второй половине прошлого века. Она находилась у всех в каком-то пренебрежении, никто и не брал ее в руки, а если иногда и приводили из нее цитаты, то разве для потехи. Мы никогда и не подозревали в ней свойства орсиньевской гранаты» (Кропотов Д. Несколько сведений о Рылееве. С.235). Кропотов, очевидно, забыл содержание старой хрестоматии.
425
Письмо к отцу 1812, 17 декабря.
426
Издание сочинений Рылеева Ефремова, 1875, с. 341.
427
Напечатана в «Русской старине». 1896. Март, с. 506–510.
428
Рассказывают, что эту поэму Рылеев подсунул главному эконому вместо рапорта, который тот нес для подачи директору, и эконом таким образом передал по начальству памфлет, в котором сам был осмеян.
Во всяком случае все, что нам известно о стихах, написанных Рылеевым в корпусе, не дает права предположить, что мальчик придавал им какое-либо значение.(«Добрейший Андрей Петрович Бобров говорил Рылееву после “Кулакиады”: “Литература – вещь дрянная, и занятия ею никого не приводят к счастью”» [Лесков]).
429
Отец Рылеева управлял имениями кн. В. Н. [В. В. – Ред.] Голицыной и, кажется, управлял довольно неряшливо, так как она после его смерти предъявила наследникам иск в 80 000 рублей. Вследствие этого иска имущество Рылеева было конфисковано, и началась длинная тяжба, которая стоила больших хлопот Рылееву и заботила его еще в 1826 году, когда он сидел в равелине.
430
Письмо к матери 1814 г., 21 сентября. Дядюшкины ордена Рылееву, кажется, особенного уважения не внушили, если судить по стихотворению, которое он переслал матери из Дрездена в 1814 г. 28 февраля.
431
Сиротинин. К. Ф. Рылеев, с. 124.
В семье Рылеевых сохранился рассказ об этом объяснении дяди с племянником. Комендант приказал племяннику уехать в 24 часа из Дрездена и с сердцем сказал: «Если ты осмелишься ослушаться, то предам военному суду и расстреляю». – Кому быть повешенным, того не расстреляют, – отвечал будто бы Рылеев (Предчувствие Рылеева о своей судьбе. – Русская старина. 1873. Октябрь, с. 441). – Рассказ, вероятно, выдуман позднее.
432
Путешествие на Парнас. Дрезден, 1814.
433
«Из писем из Парижа», 1815. В письмах нет решительно ничего любопытного. Рылеев описывает Париж, декламирует на тему о величии и падении Наполеона, мимоходом говорит о любви французов к независимости и славе – и все это в очень общей и шаблонной форме.
434
Сочинения Рылеева, издание Ефремова, 1875, с. 343.
435
Написан по дороге от Бреславля 15 мая 1815 г.
436
«Явился он – и где ярмо несчастных? Великий, чудесный дух! Удивляюсь тебе и благоговею», – восклицал в конце отрывка восторженный автор.
437
Речь идет о тех вельможах, которые обвинили его отца в растрате и настояли на секвестрации его имущества. «О дрожайшая матушка, – пишет он по этому же делу. – Неужели Бог не слышит те ежедневные пламенные моления, сопровождаемые током слез, которые я ежедневно воссылаю к Нему? Вы пишете, что не имеется у вас денег, дабы выкупить последнюю фамильную драгоценность, сыновнее сокровище – ваш портрет! Не присылайте лучше ко мне ни копейки, постарайтесь только выручить портрет» (Письмо к матери 1815 г. 6 марта).
438
К парижской жизни Рылеева относится и один любопытный (если не вымышленный) эпизод, о котором рассказывает Ф. Тимирязев. Отец Тимирязева с товарищами, среди которых был и Рылеев, забрел в Париже к знаменитой прорицательнице Le Normand. Когда к ней подошел Рылеев, она, взглянув на его руку, оттолкнула ее как бы с ужасом и отказалась предсказывать ему его судьбу. Он стал настаивать, и вся молодежь с любопытством окружила прорицательницу. Наконец, гадальщица уступила, долго вглядывалась и пробормотала: «Vous ne mourrez pas d’une mort naturelle». – «Je serai tue a la guerre?» – «Non». – «Alors en duel?» – «Non, non, bien pire que cela, ne me questionnez plus, je ne vous dirai plus rien» – отвечала гадальщица (Страницы прошлого. – Русский архив. 1884. I). К числу несомненно вымышленных рассказов нужно отнести слова В. Савицкой, которая утверждала, что мать Рылеева, когда ее Коня был еще мальчиком и был болен, видела сон, предвещавший его гибель на плахе (Савицкая В. Сон Рылеевой. – Исторический вестник. 1894. I, с. 210–214).
439
Письмо к матери 10 августа 1817.
440
«Я так обносился, – писал он матери, – что даже стыдно. Белье скоро совсем нельзя будет носить, а в платье не знаю как и исправиться, потому что нет денег и, сверх того, должен товарищам» (Письмо к матери 18 июня 1818 г.).
441
Это были очень близкие Рылееву люди. Рылеев поместил в «Отечественных записках» 1820 г., ч. IV, маленькую статейку о жизни М. Г. Бедраги и, главным образом, о его подвигах в Отечественную войну. (Статья озаглавлена: «Еще о храбром М. Г. Бедраге»). Среди стихотворений Рылеева есть несколько, писанных этому лицу и его семейству. М. Г. Бедраге посвящено и стихотворение «Пустыня».
442
Письмо к матери 10 августа 1817 г.
443
Письмо к матери 1817, сентября 17.
444
Письмо матери 1817, 19 октября. – Русская старина. 1875. Сентябрь, с. 73–74.
445
Слово пропущено во всех изданиях.
446
Письмо к матери 1818, апреля 7.
447
Как о ней говорит Кропотов. (Несколько сведений о Рылееве, с. 239).
448
Об этих годах жизни Рылеева сохранилось очень мало сведений.
449
Мазаев М. К. Ф. Рылеев. Биографич. очерк. С.XVIII.
450
Письмо к Ф. В. Булгарину 1821, 20 июня.
451
Напечатано в 1821 г. в «Соревнователе просвещения».
452
Письмо к Ф. В. Булгарину 1821, августа 8.
453
Думают, что это стихотворение писано Каховскому, но если оно действительно написано в 1820 г., то Каховский здесь ни при чем, так как Рылеев в своих показаниях говорит, что он с ним познакомился в начале 1825 г.
454
Год спустя после этого стихотворения было написано вышеприведенное стихотворение «Пустыня», в котором Рылеев брал, как будто, назад свое решение «спешить под знамена свободы», но и оно кончалось, как мы помним, обращением к Греции, которая тогда боролась за свою свободу.
455
В деревне Рылеев читал очень много. В стихотворении «Пустыня» он дал список всех тех авторов, в сочинениях которых он «пил сладкие восторги». Здесь рядом с Ж.-Ж. Руссо и «проказником» Вольтером поименованы все русские писатели от Ломоносова до Владимира Панаева.
456
Таковы, например, стихотворения: «К Другу» (напечатано 1820 в «Невском зрителе», на тему «carpe diem»); «Послание к Н. И. Гнедичу» (напечатано 1821 в «Сыне отечестве» подражание Буало), в котором говорится о гении и зоилах и сказано много комплиментов по адресу Жуковского и Гнедича. О последнем сказано очень удачно:
Можно вспомнить и несколько злых эпиграмм на пишущую братию (напечатаны в «Благонамеренном» 1820 г.); перевод польского стихотворения Булгарина «Путь к счастию» (на тему о неподкупности поэта, который желает лучше в осенние дожди скитаться без шинели, чем торговать своей лирой), разные мелкие стихотворения на случай и шарады. К числу таких незатейливых набросков относятся и прозой написанные сатирические статейки, в которых Рылеев хотел дать «Картинки нравов», столь распространенные тогда в нашей журналистике. Картинки эти («Провинциал в Петербурге» и «Чудак» напечатаны в «Невском зрителе» 1821 г.) очень слабы по замыслу и бледны по выполнению (анекдоты о женском легкомыслии, женской расточительности и о сюрпризах влюбленного сердца). Повесть «Чудак» дала, впрочем, одному исследователю повод предположить, что Пушкин помнил ее содержание когда писал своего Онегина, (Лернер Н. Заметки о Пушкине: Источник фабулы «Онегина» // Русская старина. 1907. Декабрь, с. 721–725).
457
В черновых тетрадях Рылеева сохранилось очень много программ и стихотворных отрывков исторического содержания. Темы в большинстве случаев взяты из истории малороссийского казачества; но попадаются, впрочем, и другие (например, из эпохи Екатерины II). Существует также целая программа русской истории от Рюрика до Александра под заглавием «Судьба России». Определить с точностью время, когда эти отрывки набросаны, нельзя; они тщательно описаны и перепечатаны в статье В. Якушкина (Из истории литературы двадцатых годов. – Вестник Европы. 1888. Ноябрь, декабрь).
Но к этому времени относится, бесспорно, и заметка Рылеева «Об Острогожске» – краткий исторический очерк города со сведениями о его торговле. Интересны в этой заметке рассуждения Рылеева о вреде, который происходит из захвата капиталистами свободы винокурения, вследствие чего разорилась немалая часть дворянства и войсковые жители, для которых это винокурение было главным источником дохода. («Могу ошибаться, – говорит наш статистик, – но ошибаюсь как гражданин, радеющий о благе отечества»). Любопытны также и сведения, которые дает Рылеев о закрепощении этого края и о том, как казаки, не желая признать себя крепостными, в отличие от «крепаков» называли себя только «подданными».
458
Такова, например, программа какого-то «Прометея»: 1. Юпитер. Свержение Сатурна. Прометей обманут. 2. Прометей возмущает Титанов. Они побеждены. 3. Прометей, прикованный к Кавказу. Смерть его; а также программа без заглавия: «Промысл, Дух времени, Гений Греции, Гений Рима, Гений России, Гений Германии, Гений Франции, Гений Британии, Гений Америки, Гений Азии, Гений Африки, Гений Европы, Враг человеческий, Духи зла». Часть этой широкой программы была развита более подробно под заглавием «Дух времени или Судьба рода человеческого» (Якушкин В. – Вестник Европы. 1888. Ноябрь, с. 24).
459
Вестник Европы. 1888. Ноябрь, с. 210–212.
460
Эти заметки очень интересны по верности исторического взгляда. «Тебе [Наполеону], – пишет Рылеев, – все средства были равны – лишь бы они вели прямо к цели. Добродетели и пороки, добро и зло в твоих глазах не имели другого различия, какое имеют между собой цвета; каждый хорош… Ты старался быть превыше добродетелей и пороков: они для тебя были разноцветные тучи, носящиеся около Кавказа, который, недосягаемым челом прорезывая их, касается неба девственными вершинами. Твое могущество захватило все власти и пробудило народы. Цари, уничиженные тобою, восстали и при помощи народов низвергли тебя. Ты пал – но самовластие с тобою не пало. Оно стало еще тягостнее, потому что досталось в удел многим».
461
«Усовершенствование есть цель, – говорит Рылеев, – к которой стремится человечество по предназначению Промысла… Никакие усилия Омаров не в состоянии остановить его на сем пути. Человек в частности одарен свободой воли; он властен делать или не делать то, что внушают ему страсти или рассудок; но его деяния худы или хороши только в отношении к нему; на судьбу же всего человечества они не имеют никакого влияния, особенно когда они не согласовались с видами Промысла. Противоречия намерений с последствиями деяний человеческих ясным служат тому доказательством. Брут, желая спасти мир от деспотизма, убил Цезаря. Деяние это не имело влияния на судьбу человечества, ибо не было согласно с видами Промысла. Таким образом, приняв за истину, что человек в частности свободен, а человечество нет, можно и должно будет поставить нравственным законом для наших деяний: поступай так, чтобы твои поступки не противоречили воле Промысла. Но спросят: каким образом распознать волю сию? Воля Промысла изъявляется в духе времени».
462
Рылеев был, вообще, большим патриотом и оставался всегда неравнодушным к славе русского оружия, хотя сам с ним и расстался. И в его стихах, и в его «Думах» много военного пафоса. В 1820 году он прислал в редакцию «Невского зрителя» стихотворение своего друга П. Ракитина (?) «Польской», рекомендуя это стихотворение для печати. В нем мы читаем, между прочим, такие строфы:
(Невский зритель. 1820. VI. Октябрь, с. 29–31).
463
См.: Мазаев, с. 111
464
Стихотворение написано в 1821 г. О Греции вспоминал Рылеев и в своем деревенском уединении, где, как он рассказывает (стихотворение «Пустыня» 1821 г.), его посетил какой-то отставной майор, который кричал и жаловался на свою старость и на то, что не может спешить в Морею, «где, подняв свободы знамя, грек оттоману мстит».
465
Полное собрание сочинений К. Ф. Рылеева. Лейпциг, 1861. с. 9–10.
466
Это отметил еще А. Сиротинин: К. Ф. Рылеев. – Русский архив. 1890. VI, с. 138.
467
За десять лет до появления стихотворения Рылеева известный писатель М. Милонов напечатал также сатиру «К Рубеллию», приписав ее Персию. (По наведенным г. Мазаевым справкам, между этими сатирами и сатирами Персия нет ничего схожего. Со стороны русских авторов указание на Персия было только обычным приемом для обхода цензуры (Мазаев, с.111)). Эта сатира Милонова, написанная в 1810 г., едва ли могла метить в Аракчеева и была простой, но ядовитой сатирой на общий тип царского льстеца. Рылеев почитывал в деревне Милонова (в стихотворении «Пустыня» – Милонов, «бич пороков», упоминается в числе собеседников автора), и нет сомнения, что именно сатира Милонова натолкнула Рылеева на мысль вступить с ним в соперничество. На это указывает и сходство в плане обоих стихотворений. У Милонова:
Есть и другие совпадения, но в сатире Милонова нет воззвания к народному гневу и суду.
468
«Непреодолимые обстоятельства приковывают меня к Петербургу, тогда как слабость здоровья, расположение, душевное желание, поэзия и чувства влекут на Украйну!» – писал он жене в январе 1825 г.
«Петербург тошен для меня, он студит вдохновенье; душа рвется в степи; там ей просторнее, там только могу я сделать что-либо достойное века нашего, но как бы назло железные обстоятельства приковывают меня к Петербургу», – писал он Пушкину в мае того же года (Мазаев М. С. 153, 161).
Летом 1822 года он жил опять на юге, но без жены.
469
Рылеев был хороший семьянин, и брак его был в этом смысле счастливый. Кажется, только однажды на весьма короткий срок его семейное счастье подверглось опасности. Н. Бестужев в своих воспоминаниях о Рылееве рассказывает, что ему случилось однажды читать Рылееву свою повесть на трогательный любовный сюжет. Рылеев, у которого слезы выступали обыкновенно при рассказе о благородном поступке, при высокой мысли, даже при чтении какой-нибудь хорошо написанной повести, – заплакал, слушая рассказ Бестужева, и признался, что сам испытывает все те любовные терзания, о которых ему повествовал его приятель. Он попал в плен одной даме редкой красоты, умной и ловкой, которая стремилась подделаться под его вкусы и идейные интересы. Рылеев увлекся ею и должен был выдержать долгую и мучительную душевную борьбу, пока, наконец, не пересилил страсти. Дама эта оказалась впоследствии шпионом (Сочинения Рылеева. Лейпциг, 1861, с. 14–20). Рассказ Бестужева нельзя принимать всецело на веру: он сочинен значительно позже, и в нем вымысла гораздо больше, чем правды. Но какой-то прилив новой любви Рылееву, действительно, пришлось испытать в 1824 году, как это видно из очень искренних и красивых элегий, которые им тогда были написаны таинственной обольстительнице; он писал
Но затем Рылеев каялся и писал (должно быть, жене):
470
Воспоминания Н. Бестужева, с. 22; Записки Н. Бестужева. – Русская старина. 1881. Ноябрь, с.616.
471
«Черновы на беду в Петербурге были знакомы с Рылеевым, – пишет один современник. – Рылеев, заклятый враг аристократов, начал раздувать пламя, и кончилось тем, что Чернов вызвал Новосильцева (Воспоминания Н. И. Шенига. – Русский архив. 1880. III, с. 320–301). Похороны Чернова, убитого флигель-адъюдантом, послужили предлогом целой манифестации. Гроб его провожала огромная толпа, и на памятник было собрано 10 000 рублей. Одним из ревностных организаторов этой манифестации был Рылеев. Какой смысл она имела в глазах молодежи – об этом мы можем судить по стихотворению, которое Рылеев посвятил памяти Чернова:
Стихотворение это некоторые из современников приписывали В. К. Кюхельбекеру (Завалишин Д. С. П. Шипов. – Древняя и новая Россия. 1878. I, с.364). Кюхельбекер хотел прочитать эти стихи на могиле Чернова, но Завалишин этому воспрепятствовал. Завалишин утверждает, что демонстрация был направлена против аристократии.
Если и признать, что Новосильцев подходил под категорию лиц, предпочитавших «говорить не русским словом», то только нелюбовь Рылеева к аристократам и вообще его граждански-боевое настроение могли быть причиной того, что по поводу светской дуэли он притянул к суду и «временщиков», и «трепещущих рабов царя», и «тиранов», и «ненавидящих Русь» – людей, которые все ни в каком родстве с покойным Новосильцевым не состояли.
Другие современники отнеслись к Новосильцеву более мягко (Воспоминания кн. Е. П. Оболенского. – Общественные движения в России в первую половину XIX века. СПб., 1905. I, с.240; Шубинский С. Дуэль Новосильцева с Черновым. – Исторический вестник. 1901. Май, с. 596–600), хотя и в их глазах похороны Чернова были манифестацией. «Трудно сказать, – пишет князь Оболенский в своих воспоминаниях, – какое множество провожало гроб (Чернова) до Смоленского кладбища: все, что мыслило, чувствовало, соединилось тут в безмолвной процессии и безмолвно выражало сочувствие тому, кто собою выразил идею общую, которую всякий сознавал и сознательно, и бессознательно: защиту слабого против сильного, скромного против гордого» (Воспоминания кн. Е. П. Оболенского, с. 242).
О дуэли Чернова и Новосильцева Рылеевым была составлена отдельная записка.
472
Любопытно, что и эта дуэль не обошлась без эксцентричностей. «В феврале 1824 г., – писал А. А. Бестужев, – Рылеев дрался на дуэли с кн. Ш., который свел связь с побочной сестрой Рылеева, у него воспитанной, и что, всего хуже, осмелился надписывать к ней письма на имя Рылеевой. Сначала, он было, отказался, но, когда Рылеев плюнул ему в лицо, – он решился. Стрелялись без барьера. С первого выстрела Рылееву пробило… навылет, но он хотел драться до повалу на трех шагах. Оба раза пули встречали пистолет противника, и их развели. Теперь он не опасен, и рана его идет очень хорошо» (Письмо АА. Бестужева к неизвестному от 3 марта 1824 г. – Русская старина. 1889. Ноябрь, с. 375–376). Поведение Рылеева в этом деле подтверждается и другим современником. «Недавно выходил на дуэль издатель «Полярной звезды» Рылеев, – пишет А. Измайлов И. И. Дмитриеву, – только не за стихи, а за прозу, и не с литератором, а с подпоручиком финляндской гвардии кн. Ш., мальчиком лет 18 или 19-ти, который написал более двухсот писем к побочной сестре Рылеева, зрелой деве и наскучившей своим девством. Бог знает, кто кого из них соблазнил. Ш. не хотел было выходить на поединок, но Рылеев, с позволения сказать, плюнул ему в рыло, по правой, по другой, пинками… Друзья-свидетели разняли и убедили того и другого драться по форме. Три раза стреляли друг в друга: кн. Ш. остался невредим, а Рылеев, как Ахилл, ранен в пяту. Бедный лежит теперь в постели, жена его, мать, побочная сестра и ее мать – также в постели, все больны» (Письмо А. Измайлова к И. И. Дмитриеву от 7 марта 1824. – Русский архив. 1871, с. 943–944).
473
Он был большой демократ по своим сердечным симпатиям, и сама судьба как-то наметила его для этой роли. У его отца, – как гласит семейное предание, – рождались и раньше несколько детей, но все умирали маленькими. Поэтому, когда родился Рылеев, решено было последовать старинному русскому поверью: взять в восприемники новорожденному первого встречного. Таким образом, Рылеева крестил какой-то отставной солдат с нищей. От своего крестного отца унаследовал он и имя Кондратия (Сиротинин. К. Ф. Рылеев, с. 113).
474
Письмо жены к Рылееву 25 июня 1826 г. – Мазаев, с.181.
475
Из писем и показаний декабристов. Под ред. А. К. Бороздина. СПб., 1906, с.176.
476
Ср.: Семевский В. И. Крестьянский вопрос в России во второй половине XVIII и первой половине XIX века; Крестьянский строй. 1905. I, с. 226–227.
477
Е. Я. По поводу воспоминаний о К. Ф. Рылееве; Бартенев П. XIX век. I, с.361. В. И. Семевский полагает, впрочем, что эта заметка сделана не Рылеевым, а И. И. Пущиным (Семевский В. И. Крестьянский вопрос; Крестьянский строй. I, с. 220).
478
Середонин С. Исторический обзор деятельности Комитета министров. СПб., 1902. I, с. 343–347.
479
Оно до сих пор не разыскано и в печати не появлялось.
480
Библиотека декабристов. М., 1906. I; Бестужев Н. Воспоминания о К. Ф. Рылееве, с.24.
481
Бестужев рассказывает, что однажды военный губернатор Петербурга Милорадович пригрозил одному мещанину, которого он подозревал в каком-то преступлении, – уголовным судом, надеясь вырвать признание; мещанин упал ему в ноги и с горячими слезами стал благодарить за милость. Милорадович спросил его, какую же милость он оказал ему? – Вы меня отдали под суд, отвечал тот, – и теперь я знаю, что избавлюсь от всех мук и привязок: знаю, что буду оправдан! Там есть Рылеев: он не даст погибать невинным (Бестужев Н. Воспоминания о К. Ф. Рылееве. – Собрание сочинений Рылеева. Лейпциг, 1861, с. 11).
Рассказ, быть может, вымышленный, но достаточно и того, что он мог быть вымышлен.
Другой современник, барон Розен говорит, что в досужные часы от дел Рылеев хаживал в губернское правление, вызывался хлопотать за людей безграмотных, бедных или притесненных, так что в последние годы все такие просители хорошо его знали (Розен А. Записки декабриста. Лейпциг, 1870, с.146).
Эту черту Рылеева – готовность защищать слабых и угнетенных отметила и г-жа Миклашевич (тоже его современница) в своем романе «Село Михайловское», где Рылеев выведен под именем Ильменева, как «защитник всех страждущих» (В. С. М. Село Михайловское или помещик XVIII столетия. СПб., 1865. II, с.242. III, с. 94).
482
Якушкин В. Е. Новые материалы для биографии Рылеева. – Вестник Европы. 1888. Ноябрь, с.207.
483
Круг его деятельности был довольно узок и точно определен. Едва ли прав Шницлер, который говорит о каком-то протесте Рылеева против несменяемости директоров компании и о предложении выбирать их ежегодно. Schnitzler. Histoire intime de la Russie. II, p. 80.
484
К числу выгод этой службы относят иногда возможность, которая представлялась Рылееву, завязать связи с некоторыми высокопоставленными лицами, принимавшими в делах компании непосредственное участие. Среди них были Сперанский и Мордвинов – два высших сановника, игравших немалую роль в процессе 14 декабря, так как именно их заговорщики прочили в члены временного правительства. Оба они славились своей гражданской честностью и мудростью, и Рылеев привык уважать их прежде, чем с ними познакомился. О Мордвинове Рылеев на суде показывал, что он всегда предлагал его в члены временного правления. Ни с тем, ни с другим Рылеев не был однако, в близких или в частных сношениях, хотя шел слух о том, что эти отношения выходили из ряда официальных (Иконников В. Гр. Н. С. Мордвинов. СПб., 1873, с. 433–437). Дочь Мордвинова говорит определенно, что Рылеев был в их доме всего два раза (Воспоминания о Н. С. Мордвинове. Записки гр. Н. Н. Мордвиновой. СПб., 1873, с.85). Политических сношений у Рылеева с Мордвиновым никаких не было (Иконников В. Гр. Н. С. Мордвинов. С.440). Товарищ Рылеева – Завалишин – утверждал, что Рылеев сделался известен Мордвинову потому, что написал похвальные стихи в его честь, за что Мордвинов вознаградил его поддержкой в Российско-Американской компании, когда недовольные Рылеевым директоры хотели его уволить, так как он мало занимался делами компании, а работал за него Сомов (И. М.) [О. М. – Ред.] (Завалишин. Заметка относительно степени доверия, какое можно иметь к воспоминаниям. – Русский архив. 1876. X. с. 212). Все, что говорит Завалишин, есть, однако, чистая выдумка (ср.: Сиротинин. К. Ф. Рылеев. С.158). Завалишин рассказывает по этому поводу: «Мордвинов, как попечитель Российско-Американской компании, знал Рылеева, который был секретарем в правлении этой компании, – но то обстоятельство, как Мордвинов познакомил меня с Рылеевым, показывает, что он знал его и по другим отношениям… Как рассказывал мне после сам Рылеев, он и товарищи его по тайному обществу обратили на меня полное внимание с самого первого же дня моего прибытия. Однажды (это было в январе 1825 г.) Мордвинов прислал просить меня к себе в 7 часов вечера. Я нашел там уже Рылеева. Мордвинов сказал мне, что желает, чтобы я ближе познакомился с Рылеевым, и прибавил при этом: «вы достойны быть друзьями». С тех пор начались наши политические сношения с Рылеевым и знакомство с действиями тайных обществ, особенно Северного. Желая скорее заручиться моим содействием, они мне сразу все открыли, и тем поставили некоторым образом в безвыходное положение» (Завалишин Д. Записки декабриста. Мюнхен, 1904. I, с. 227, 228).
Вернее будет, впрочем, предположить, что у Рылеева со Сперанским и Мордвиновым шли не столько политические, сколько деловые разговоры. «Рылеева, – рассказывает Оболенский, – сильно тревожила вынужденная, в силу трактата с Северо-американским союзом, передача североамериканцам основанной нами колонии Росс, в Калифорнии, которая могла быть для нас твердой опорной точкой для участия в богатых золотых приисках, столь прославившихся впоследствии. По случаю этой важной для Американской компании меры, Рылеев, как правитель дел, вступил в сношения с важными государственными сановниками и впоследствии всегда пользовался их расположением. Наиболее же благосклонности оказывал ему Михаил Михайлович Сперанский и Николай Семенович Мордвинов» (Воспоминания кн. Е. П. Оболенского. – Общественные движения в России. I, с. 237).
485
Греч Н. И. Записки о моей жизни. СПб., 1886, с.336.
486
В 1823 и 1824 году «Полярная звезда» издавалась Слениным, который за право издания этого альманаха платил Рылееву и Бестужеву, но ничего не платил сотрудникам. Со второй половины 1824 года Рылеев и Бестужев взяли все дело в свои руки, и Рылеев ввел правильную систему гонорара. «Звезда» просуществовала три года (1823–1835) и в 1826 году ее должна была сменить «Звездочка», которая была уже набрана, но после декабрьских событий в свет не могла выйти (Она перепечатана в «Русской старине» 1883 года, том XXXIX, с.43–100).
Альманах имел большой успех, объединив на своих страницах лучшие молодые литературные силы. (Подробнее о нем см.: Котляревский Н. Декабристы А. И. Одоевский и А. А. Бестужев. СПб., 1907, с. 302–305. [с. 218–219 наст. изд.]).
«Рыцарь Полярной звезды» – называл Карамзин язвительно Рылеева, извещая своего друга Дмитриева о декабрьском возмущении (Письма Н. И. Карамзина к И. И. Дмитриеву. СПб., 1866. Письмо от 3 января 1821 года).
487
Соревнователь. 1821. V, с.253.
488
Соревнователь. 1823. II, с. 228–229.
489
Собирались они у него на известных «русских завтраках». «Русские завтраки» Рылеева, – пишет М. Бестужев, – были постоянно около второго или третьего часа пополудни и на них собирались обыкновенно многие литераторы и члены тайного общества. Завтрак неизменно состоял из графина очищенного русского вина, нескольких кочней кислой капусты и ржаного хлеба. Такая странная спартанская обстановка завтрака гармонировала со всегдашней наклонностью Рылеева – налагать печать руссицизма на свою жизнь (Бестужев М. Записки. – Русская старина. 1870. I (2-ое изд.), с. 255).
490
О дружбе Рылеева с Мицкевичем нет прямых указаний, кроме известного стихотворения Мицкевича:
В 1822 году Рылеев напечатал подражание стихотворению Мицкевича Lilie: «Жена грех тяжкий совершила». Подражание это неудачно.
В общем Рылеев был очень начитан в польской литературе (Сиротинин А. Немцевич и Рылеев. – Русский архив. 1898. I, с. 81)
491
О степени этого чувства можно судить по очень характерному письму Рылеева, которое он написал Булгарину в 1823 г., узнав об одной довольно неблаговидной его проделке. «Я истинно любил тебя, – писал он ему, – и если когда противоречил тебе, то не с тоном холодного наставника, но с горячностью нежной дружбы. Так и вчера упрекая тебя за то, что ты скрыл от меня черное свое предприятие против Воейкова (А Булгарин хотел урвать у Воейкова право на издание газеты, которая была единственным его доходом), я говорил, зачем ты не сказал: я на коленях уговорил бы тебя оставить это дело… В пылу своего неблагородного мщения, ты не видишь или не хочешь видеть всей черноты своего поступка. Что иное, как не дружба к тебе, побуждало меня говорить Н. И. Гречу резкие и, верно, неприятные для него истины? Что заставляло меня говорить их тебе самому, как не желание тебе добра?.. И ты смел сказать, что мы закормлены обедами Воейкова, тогда как я у него в продолжение года был только два раза. После всего этого, ты сам видишь, что нам должно расстаться… и я прошу тебя забыть о моем существовании, как я забываю о твоем: по разному образу чувствования и мыслей нам скорее можно быть врагами, нежели приятелями» (Письмо Рылеева к Булгарину от 7 сентября 1823). Приподнятость тона в этом письме объясняется приподнятостью и восторженностью чувства Рылеева. «На всех и на все, – по удачному выражению одного из своих приятелей, – смотрел он в радужные очки своей прекрасной души», и в том числе и на Булгарина.
Он помирился с ним очень скоро, и в начале 1825 года писал ему, несколько подкупленный лестным отзывом Булгарина о его «Войнаровском»: «Вижу, что ты по-прежнему любишь меня; ничто другое не могло заставить тебя так лестно отозваться о поэме, и это обязывает меня благодарить тебя и сказать, что я и не переставал и, верно, не перестану любить тебя. Знаю и уверен, что ты сам убежден, что нам сойтись невозможно и даже бесчестно: мы слишком много наговорили друг другу грубостей и глупостей… Прилично или неприлично делаю, отсылая к тебе письмо это – не знаю еще: следую первому движению сердца… Прошу тебя, любезный Булгарин, вперед самому не писать обо мне в похвалу ничего; ты можешь увлечься, как увлекся, говоря о «Войнаровском», а я человек: могу на десятый раз и поверить; это повредит мне». Это письмо Рылеева Булгарин отослал ему назад с такой припиской: «Письмо сие расцеловано и орошено слезами. Возвращаю назад, ибо подлый мир недостоин быть свидетелем таких чувств и мог бы перетолковать – а я понимаю истинно». Рылеев вернул письмо обратно Булгарину и приписал со своей стороны следующее: «Напрасно отослал письмо: я никогда не раскаиваюсь в чувствах, а мнением подлого мира всегда пренебрегал. Письмо – твое, и должно остаться у тебя».
Как во всем этом проглядывает наивная и сентиментальная душа Рылеева!
Впрочем, если верить Гречу, Рылеев однажды (в январе 1825 г.), раздраженный верноподданническими выходками «Северной пчелы», сказал Булгарину: «Когда случится революция, мы тебе на «Северной пчеле» голову отрубим» (Греч Н. И. Записки о моей жизни. С. 450).
492
Греч Н. И. Записки о моей жизни. С. 371.
493
Рылеев собирался издать собрание стихотворений Е. А. Баратынского, но издание не состоялось. (Ефремов П. – Сочинения К. Ф. Рылеева. 1875, с. 307).
494
Напечатано впервые в «Сыне отечества», 1825, ч. CIV.
495
Иванов И. История русской критики, ч. I и II. СПб., 1898, с. 441–444.
496
«Для Афин, – говорит наш критик, – для Спарты и других республик древнего мира чистое народоправление было удобно, ибо в оном все граждане без изъятия могли участвовать. И сия форма правления их не нарочно была выдумана, не насильно введена, а проистекала из природы вещей, была необходимостью того положения, в каком находились тогда гражданские общества».
497
«Многие, соображаяся с учением новой философии немецкой, говорят, что сущность романтической (т. е. истинной) поэзии состоит в стремлении души к совершенному, ей самой неизвестному, но для нее, необходимому стремлению, которое владеет всяким чувством истинных поэтов сего рода. Но не в этом ли состоит сущность и философия всех изящных наук?»
498
Она же легла в основание и той блестящей критической статьи, которую десять лет спустя (1835) посвятил ближайший друг Рылеева – Бестужев тому же вопросу о классицизме и романтизме.
499
В стихотворении «Послание к Н. И. Гнедичу», 1821.
500
Письмо к А. С. Пушкину 12 февраля 1825.
501
Рылеев попытался однажды даже навести Пушкина на тему: «Ты около Пскова, писал он ему, – там задушены последние вспышки русской свободы, – настоящий край вдохновения, и неужели Пушкин оставит эту землю без поэмы?» Письмо к Пушкину от 25 января 1825.
502
Письмо к Пушкину от 12 мая 1825.
503
Письмо к Пушкину, [25 марта и] апрель 1825.
504
Письма к Пушкину, 12 февраля и 20 марта 1825.
505
Письмо к Пушкину от 12 февраля 1825.
506
Письмо к Пушкину, ноябрь 1825.
507
Есть, впрочем, указания, что в это же время он усиленно занимался политической экономией, что по вечерам в его квартире устраивались лекции по этой науке в присутствии человек десяти слушателей (Сиротинин А. К. Ф. Рылеев. С.142). Занимался он и вопросами историческими и нравственными, как указывает Д. Кропотов, который имел в руках экземпляр сочинений Бентама во французском переводе, принадлежавший Рылееву, со множеством пометок, писанных его рукой (Кропотов Д. Несколько сведений о Рылееве. С. 235, 237). На суде Рылеев сам свидетельствовал, что «вообще прилежал ко всем словесным наукам; в последние же годы особенно занимался изучением прав и истории разных народов».
508
Если только эта статья действительно принадлежит ему (она впервые полностью напечатана в «Библиотеке декабристов». Москва, 1907, III: «Полное собрание сочинений К. Ф. Рылеева», том второй, стр. 42 и след.). В. Д. Давыдов, который старался снять обвинения, возводимые в этой истории на генерала И. В. Васильчикова (Генерал И. В. Васильчиков во время командования гвардейским корпусом. – Русская старина. 1873. Июнь, с. 785–798), признает автором статьи Рылеева. Статья имела очевидную цель «оправдать преступление семеновцев против дисциплины и порядка военной службы и была написана в столь резком тоне, что издатели ее в 1871 году принуждены были выпустить немало строк (67), в которых заключались суждения автора о дисциплине, об отношении власти к обществу и т. п.» (Русская старина. 1871. Апрель, с. 533).
«Положительных доказательств, что эта статья принадлежит Рылееву, я не имею, – пишет Е. Якушкин. – Она не сохранилась в его бумагах и ни от одного из его близких знакомых я не слыхал об этой статье; но ежели она написана и другим лицом, то высказанные в ней мысли принадлежали несомненно Рылееву и тому кружку, который собирался вокруг него» (Якушкин Е. По поводу воспоминаний о К. Ф. Рылееве. – XIX век. I, с. 353).
509
Отдел союза, которому доверено распространение познаний, «старается», как гласит устав, изыскать средства изящным искусствам дать надлежащее направление, состоящее не в изнеживании чувств, но в укреплении, благородствовании и возвышении нравственного существа нашего» (Пыпин А. Общественное движение в России при Александре I. СПб., 1885, с. 528). Вообще идеал «гражданина», как он понят Рылеевым в его поэзии, имеет очень много сходного с требованиями общественной морали, выставленными в уставе «Союза Благоденствия». С критическими литературными приемами некоторых декабристов-писателей совпадают также и те требования, который этот устав ставил литературной критике.
510
Принадлежность этого стихотворения перу Рылеева была не сразу установлена (Ефремов П. – Сочинения К. Ф. Рылеева. 1875, с. 339). Но В. Якушкин имел на руках подлинный текст этих стихов, писанный самим Рылеевым (Якушкин В. Из истории литературы 20-х годов. – Вестник Европы. 1888. Декабрь, с. 591–592). На исключительное значение этого стихотворения, в котором чуть ли не впервые «была прекрасно понята политико-социальная основа поэзии Байрона», указывал Н. Стороженко (Русские ведомости. 1888. № 34).
511
Это, кажется, продолжение того любовного стихотворения, которое приведено на стр. 438–439 (прим. 62)
512
По показанию самого Рылеева на суде, оду «Гражданское мужество» цензура не пропустила. Ода же на день тезоименитства Александра Николаевича, с двумя изменениями, была напечатана в «Литературных листках» Булгарина без подписи, но с примечаниями, очень характерными для цензуры. Стихи:
издатель пояснил: «Под именем святой правды здесь подразумевается Священный Союз, установленный для блага народов». Стихи:
пояснены: «Сие относится к Западной Европе, где дерзостно осмелились восстать против законной, Богом установленной власти, и пали навеки – и Европа спасена от ужасов безначалия» (Литературные листки. 1823. № III, с. 40).
Рылееву приписывается также «Ода Александру I-му», помеченная 1821 годом (Отголоски 14 декабря 1825 года. Из записок одного недекабриста (Н. И. Греча). С. 13, 14). Ода довольно звонкая, насквозь пропитанная конституционным духом, с призывом к Александру I заступиться за греков и испанцев. Авторство Рылеева, однако, не установлено (Ефремов П. – Сочинения К. Ф. Рылеева. 1875, с. 339).
513
Политическая деятельность Рылеева и его трагическая смерть подала, конечно, повод приписать ему много самых зажигательных стихотворений, написанных им будто бы и на воле, и в тюрьме. Подлинность некоторых стихотворений не установлена. Большой знаток рукописей Рылеева, П. А. Ефремов отказывается признать подлинность следующих стихотворений, обыкновенно в заграничных изданиях приписываемых Рылееву: 1) «Свободы гордой вдохновенье! тебя не чувствует народ… Оно молчит, святое мщение etc» (принадлежит, будто бы, Н. Языкову); 2) «Тюрьма мне в честь, не в укоризну; за дело правое я в ней. И мне ль стыдиться сих цепей, когда ношу их за отчизну»; 3) «Послание к друзьям», где описана его тюремная жизнь с большими отклонениями в сторону, с призывом вспомнить старое вече и «поколебать подземные своды, пробудить народный стон и гидру дремлющей свободы»; 4) «Послание к жене» – переделка его предсмертного письма, и 5) «Не слышно шума городского» – (написано Ф. Н. Глинкой) (Ефремов П. – Сочинения К. Ф. Рылеева. 1875, с. 339, 340). Известное шуточное стихотворение «Ах, где те острова, где растет трын-трава, братцы! где читают Pucelle и летят под постель святцы…», которое обыкновенно приписывают Рылееву, написано Пушкиным.
Письмо Пушкина к кн. Вяземскому 1828 г. 1 сентября: «Я продолжал образ жизни, воспетый мною таким образом: «А в ненастные дни» etc. (Старина и новизна. СПб., 1902, с. 16).
«Мне bene там, где растет трын-трава, братцы» (Из письма Пушкина к брату 1824, январь).
514
Бестужев Н. Воспоминания о Кондратии Федоровиче Рылееве. – Сочинения Рылеева. Лейпциг, 1861, с. 28, 29; XIX век. Кн. I, с. 350.
515
Комитет требовал от Рылеева, чтобы он представил тексты песен: «Вдоль Фонтанки-реки, квартируют полки, слава!» и «Подгуляла я: нужды нет, друзья! Это с радости и проч.», Рылеев не признавал себя автором указанных двух песен и своею признавал только песню: «Ах, тошно мне и в родимой стороне». Е. Якушкин говорит, что наиболее распространенными из песен были «По улице мостовой» и «Кузнец».
516
Греч рассказывает, что однажды на ужине у Булгарина они после шампанского стали петь Рылеевские песни. «Не все были либералы, – говорит Греч, – а все слушали с удовольствием и искренно смеялись. Только Булгарин выбегал иногда в другую комнату. Он струсил этой оргии и выбегал, чтобы посмотреть, не взобрался ли на балкон (это было на первом этаже дома) квартальный, чтобы подслушать, что читают и поют. У него всегда чесалось за ухом при таких случаях: он не столько либеральничал, как принимал сторону поляков (?)» (Греч Н. И. Записки о моей жизни. СПб., 1886, с. 433) Быть может, к этим песням относится одно очень характерное замечание Мицкевича, с первого взгляда мало понятное. В своем курсе славянских литератур, который он читал в Париже, Мицкевич говорит, что на собраниях заговорщиков пелись «жестокие» песни, «финского и монгольского характера», песни, которые приводили в ужас (?) польских заговорщиков, находившихся тогда в обществе русских. «Les polonais avaient souffert plus que personne de gouvernement russe; neanmoins le ton de ces chansons blessait leurs oreilles» (Mickiewicz A. Les Slaves. Paris, 1849. III, р. 289).
517
Напечатано в «Библиотеке декабристов». М., 1906, I. Полное собрание сочинений К. Ф. Рылеева. Т. I, с. 168–169.
518
С этой стороны их очень сурово критикует Сиротинин, с. 167.
519
Рылеев с детства знал по-польски. После 1814 года он жил в Минской губернии, в городе Несвиже, старинной вотчине Радзивиллов. Здесь он часто бывал в польском обществе и много читал по-польски.
Исторические песни Немцевича вышли в Варшаве в 1816 году и, вероятно, тогда же родилась у Рылеева первая мысль о «Думах» (Сиротинин А. Рылеев и Немцевич. – Русский архив. 1898. I, с. 67–82).
520
М. Мазаев, сличавший «Песни» Немцевича с «Думами» Рылеева, указывает, что Рылеев заимствовал не только форму у польского поэта, но и брал у него целые строфы, а иногда (как, например, в Думе «Глинский») просто перефразировал оригинал.
Иного мнения держится А. Сиротинин. По его оценке, у Немцевича не было ни малейшей способности к поэтическому творчеству. Песни его сухи и бесцветны. Понятие о доблести у него также значительно уже, чем у Рылеева. Высшую доблесть Немцевич признает только за рыцарским сословием и ценит в герое почти исключительно военную отвагу. У Рылеева же герой – гражданин своей родины. Как моралист и как поэт Рылеев выше польского писателя. Взяв у Немцевича общую мысль «Дум», Рылеев вложил в них свое собственное содержание; взяв форму, он оживил ее силой собственного чувства. Немцевич – старец, воспевающий подвиги минувшего. Рылеев – юноша, смотрящий в будущее. (Сиротинин А. Рылеев и Немцевич. – Русский архив. 1898. I, с. 67–82).
521
Письмо к Юлиану-Урсину Немцевичу 1823 года. Император Николай Павлович очень интересовался этой перепиской и велел перевести in extenso письма Немцевича к Рылееву и его ответ (Дивов П. Петербург в 1825–26 годах. – Русская старина. 1897. III, с. 470, 471).
522
Напр. «Артемий Волынский». Ср.: Бороздин А. Литературные характеристики. I. Поэт гражданской скорби двадцатых годов. С. 199.
523
Взять хотя бы эту картинку окрестностей Острогожска, где Рылеев сам гулял неоднократно:
524
Дума «Дмитрий Донской» – одна из наиболее удачных. В особенности характерно ее начало, совсем не в духе XIV века.
525
Эта Дума, как указывает барон Розен, была написана Рылеевым раньше переговоров членов тайного общества с делегатами, имевшими инструкции от Патриотического варшавского общества (Розен А. М. Н. Муравьев и его участие в тайном обществе 1816–1921 гг. – Русская старина. 1884. Январь, с.63).
526
(«Вадим»).
527
Говорится о «разбросанных жилищах утесненной нищеты».
528
Бестужев А. Взгляд на старую и новую словесность в России. – Полярная звезда. 1823, с. 29.
529
Сын отечества. 1823. № III, с. 113, при разборе «Полярной звезды».
530
Северный архив. 1824. № 5, с. 421–422.
531
Глинка Ф. Н. К. Ф. Рылеев. – Русская старина. 1871. № III, с. 246.
532
Плетнев П. Письмо к графине С. И. С. о русских поэтах. 1824. – Сочинения и переписка П. А. Плетнева. СПб., 1885. I, с. 186.
533
Письмо Плетнева к Пушкину от 22 января 1825 г. – Сочинения Плетнева. III, с. 314.
534
Записки Ф. И. Иордана. – Русская старина. 1891. Март, с. 632.
535
Граф Д. И. Хвостов. – Русская старина. 1892. Август, с. 414.
536
Письмо кн. Вяземского к А. А. Бестужеву и К. Ф. Рылееву от 23 января 1823 г.; Якушкин В. К литературной и общественной истории 1820–1830 гг. – Русская старина. 1888. Ноябрь, с. 312.
537
Письмо к Вяземскому, 1825, май. – Сочинения Пушкина, изд. Литер. Фонда. VII, с. 129.
538
Письма Пушкина и к Пушкину. М., 1903, с. 13. Письмо к кн. Вяземскому 1825 г.
539
Письмо к Л. Пушкину 1823. Сочинения. VII, с. 48.
540
Письмо к Бестужеву, ноябрь 1825. Сочинения. VII, с. 166.
541
Письмо к Жуковскому, май 1825. Сочинения. VII, с. 131.
Несмотря на строгие отзывы Пушкина о «Думах», нет ничего невероятного в том, что эти «Думы» могли самого Пушкина наталкивать на сюжеты. В. В. Сиповский очень обстоятельно исследовал этот вопрос и из его разыскания видно, что многие исторические темы Рылеев разработал раньше Пушкина и что, например, в «Полтаве» есть много определенных выражений и отдельных картин, которые очень напоминают сходные выражения и места в «Думах» и поэмах Рылеева. Исследователь, конечно, признает, что такие намеки, данные Рылеевым Пушкину, под его пером развертывались в целые картины, неизмеримо превосходившие в художественном отношении заимствованное (Сиповский В. Пушкин и Рылеев. СПб., 1905, с. 3, 7, 13, 17, 21).
542
Письмо к Рылееву, апрель 1825. – Сочинения. VII, с. 127. Пушкин вообще придерживался того взгляда, что тот, кто пишет стихи, прежде всего должен быть поэтом; если же хочешь просто гражданствовать, то пиши прозой. (Сочинения. VII, с. 146).
543
Письмо к Вяземскому, 1823, ноябрь. – Сочинения. VII, с. 56.
544
За исключением лишь одного отрывка «Партизаны», который указывает, что Рылеев имел в виду воспеть Отечественную войну 1812 года. В отрывке есть очень недурная партизанская песня:
545
А этих неоконченных песен было много. После «Войнаровского», написанного в 1823 году, Рылеев принялся писать поэму из жизни Наливайки, затем составил план для «Хмельницкого», в 6 песнях, проектировал также написать «Мазепу». Из поэмы «Хмельницкий» уцелел отрывок «Гайдамак». Он характерен как пример «байронического письма»:
Много обещала, кажется, и поэма «Мазепа», от которой сохранились лишь два удачных отрывка. В особенности удалась Рылееву «Песня сторонников Мазепы»:
Рылеев давно интересовался судьбой знаменитого гетмана. Одно время он хотел написать драму из жизни Мазепы и даже приступил к разработке сценария (Якушкин В. Из истории литературы двадцатых годов. – Вестник Европы. 1888. Ноябрь, с. 209). О Мазепе говорил он и в своей Думе «Петр Великий в Острогожске»; наконец, и судьба Андрея Войнаровского была тесно связана с судьбой Мазепы (Ср.: Бороздин А. Литературные характеристики. I, с. 201).
546
Сначала, как видно по черновым тетрадям, поэма «Войнаровский» должна была называться «Ссыльный».
«22 мая 1823 года в собрании вольного общества любителей словесности читан был Рылеева “Ссыльный”. “Ссыльный”, полный благородных чувств и резких возвышенных мыслей, – принят был с душевным ободрением (одобрением?)» (Письмо А. А. Бестужева к П. А. Вяземскому 23 мая 1823 г. – Старина и новизна. 1904. VIII, с. 31).
547
Schnitzler. Histoire intime de la Russie. 1854. I, р. 207.
548
Это мнение Шницлера находит себе подтверждение и в словах известного путешественника по Сибири Эрмана, который пишет: «Сочинения Рылеева и А. Бестужева – плоды благородного, в своем развитии заторможенного общественного чувства. Его “Войнаровский” вытекал из самой глубины его благородного духа. Происхождение этой поэмы можно объяснить только тем, что за несколько месяцев до смерти поэту стало ясно и видимо, в нервном ли возбуждении или в состоянии предвидения, как оборвутся нити той ткани, над которой он втайне работал. Он духом видит, как все силы заговорщиков рассеиваются; он видит, как друга его Бестужева вытолкнули из человеческого общества; каждую малейшую черту его многолетних страданий предвидит он и самого себя зрит в руках палача. Но он пошел мужественно своей дорогой и в бессмертных словах выразил все трагические свои предчувствия: Мазепа и Войнаровский – это только сравнение. Войнаровский – это Бестужев. Портрет верен, как верно изображен и Якутск и быт поселенцев. Для Рылеева в его поэме самое главное был облик его друга, почему он себя и поставил в тень. В поэме он обнаруживает настроение заговорщика, который предвидит свою ужасную кончину, но все же идет вперед (Erman A. Reise um die Erde. Berlin, 1838. I, 2, S. 271–274.).
549
Бестужев Н. Воспоминания о К. Ф. Рылееве. – Сочинения Рылеева. Лейпциг, 1861, с. 3, 4.
550
Есть указание, что Рылеев просил барона В. И. Штейнгеля, бывавшего в Якутске, прослушать некоторые места поэмы, чтобы проверить, нет ли погрешностей против сибирских реалий (Записки В. И. Штейнгеля. – Исторический вестник. 1900. Июнь, с. 833).
551
«Впрочем, вообще говоря, “Войнаровский” пострадал в 1825 году от цензурных прижимок немного – этим он обязан Петру Александровичу Муханову (ум. 1854), одному из благороднейших и образованных людей того времени. Муханов живо интересовался отечественной литературой, много сам для нее работал, и, пленясь поэтическими красотами “Войнаровского” употребил все старания, чтобы провести его сквозь цензурные колодки» (Заметка об изданиях «Войнаровского». – Русская старина. 1871. Март, с. 521).
552
Письмо Рылеева к Пушкину, март 1825.
553
Заметка о «Войнаровском». – Русская старина. 1871. III, с. 647.
554
Бесспорно, для цензуры были помещены в тексте некоторые примечания. На слова Войнаровского о том, что он брошен в дальние снега за дело чести и отчизны, – замечено: «Так извиняет свое преступление справедливо и милосердно наказанный Войнаровский». К словам Мазепы, сказанным Войнаровскому: готов ли он не пожалеть себя за Украйну, замечено: «Напрасная забота! о благе Украйны пекся великий преобразователь России». Против слов Мазепы о том, что он решился на измену, стоит: «Какая слава озарила бы Мазепу, если бы он содействовал Петру в незабвенную битву полтавскую! какое бесславие омрачает его за вероломное оставление победоносных рядов Петра!» К словам Мазепы: «И Петр и я – мы оба правы» – сделано такое примечание: «это голос безрассудного отчаяния Мазепы, который разбит под Полтавой. Удивительная дерзость – сравнивать себя с Петром».
555
Ефремов П. – Сочинения К. Ф. Рылеева. 1875, с. 330.
556
Программа: Сельская картина. Нравы малороссиян. Киев. Чувства Наливайки. Картины Украйны. Униаты, евреи, поляки. Притеснения и жестокость поляков. Поход [Церковь. Пещера. Поход казаков. Молитва Наливайки. Он может и не хочет бежать]. Сражение. Тризна. Мир. Лобода и Наливайко в Варшаве [Наливайко в темнице]. Казнь их. Эпилог.
557
«Рылеев часто бывал у меня, – рассказывает Д. Завалишин, – но всегда один, советовался со мной даже насчет своих литературных произведений, и, конечно, никому неизвестно, что вся его тема для исповеди Наливайки дана была мной, а Рылеев только переложил ее в стихи в моем присутствии и с моими поправками» (Завалишин Д. Записки декабриста. Мюнхен, 1904, с. 294). Но это едва ли верно.
558
«Этот несчастный молодой человек (Рылеев) под тайным предчувствием будущей судьбы своей рассказал собственную историю в “Исповеди Наливайко”». Слова Ансело, который в 1826 году путешествовал по России (Ancelot M. Six mois en Russie. Paris, 1827, p. 178).
559
Письмо к Пушкину. Май 1825.
560
В рукописи к этим стихам такой вариант (Русская старина. 1871. Март, с.112):
561
Якушкин В. Из литературной и общественной истории 1820–1830 г. – Русская старина. 1888. Декабрь, с. 599.
562
Письмо писано в 1824 г., и Муханов был знаком с «Войнаровским» только по отрывкам, которые были напечатаны в журналах.
563
Ефремов П. – Сочинения К. Ф. Рылеева. 1875, с. 330.
564
Воспоминания А. П. Беляева. – Русская старина. 1881. Март, с. 188.
565
Бестужев Н. Воспоминания о К. Ф. Рылееве. – Сочинения Рылеева. Лейпциг, 1861, с. 26.
566
Н. Бестужев в оценке Пушкина держался вообще того мнения, что Пушкин «не постиг применения своего таланта и употребил его не там, где бы следовало», что он «искал верных, красивых разительных описаний, ловкости оборотов, гармонии, ласкающей ухо, и проходил мимо высокого ощущения, глубокой мысли». Бестужев говорил, что если перевести сочинения Рылеева и Пушкина на иностранный язык, то Пушкин станет ниже Рылеева.
567
Письмо Пушкина к брату, апрель 1825. – Сочинения. VII, с. 126.
568
Сочинения Пушкина. Издание Лит. Фонда, с. 69, 71, 111, 117, 129.
569
Письмо к Рылееву. Январь 1825. – Сочинения. VII, с. 107.
В «Войнаровском» Пушкину особенно нравилось описание казни Кочубея, которую Мазепа видит во сне. «Есть у него, – писал Пушкин Вяземскому, – какой-то там палач с засученными рукавами, за которого я бы дорого дал». Слова эти относятся к следующим стихам в поэме:
Н. Бестужев утверждает, что против стиха «вот засучил он рукава» Пушкин написал на полях своего экземпляра (который он вернул Рылееву со своими заметками): «Продай мне этот стих».
570
Их немного, так как после 14 декабря имя Рылеева в печати не попадалось.
571
Если верить А. О. Смирновой, то «Войнаровский» понравился и императору Николаю Павловичу. В своих записках она пишет: «Когда схватили бумаги Рылеева, Одоевского, Кюхельбекера и Бестужевых-Рюминых [т. е. просто Бестужевых], полиция отложила отдельно литературные рукописи. Бенкендорф сохранил их и отдал Государю только через несколько месяцев после окончания процесса. Государь прочел их. Мне кажется, что Рылеев напечатал «Войнаровского» около 1825 г. «Думы» – раньше, но Государь не был знаком с ними. Он говорил с Жуковским о поэтах-декабристах, жалея о том, что не знал, что у Конрада [sic] Рылеева такой талант и что даже Бестужевы – поэты. Он даже сказал Жуковскому, что «Дума о царевиче Алексее» очень хороша и «Олег» тоже, что «Дума об Анне Иоановне» слишком фантастична, что Пушкин гораздо лучше понял Мазепу и Карла XII, и что «Войнаровский» был только авантюрист, но что в этой поэме есть прекрасные стихи. Он хвалил стихотворения Рылеева и Одоевского. Тогда Жуковский дал ему копию со стихотворений, написанных им в крепости, и они очень тронули Государя. Он сказал ему тогда: «Я жалею, что не знал о том, что Рылеев талантливый поэт; мы еще недостаточно богаты талантами, чтобы терять их» (Записки О. А. Смирновой. СПб., 1897. II, с. 19–20)
572
По поводу бумаг В. Жуковского. Два письма к издателю «Русского архива». – Русский архив. 1876. I, с. 260–261.
573
Якушкин В. Новые материалы для биографии К. Ф. Рылеева. – Вестник Европы. 1888. Ноябрь, с. 213.
574
Письмо барона В. И. Штейнгеля к императору Николаю. – Исторический сборник. Лондон, 1859. Кн. I.
575
Рылеев высоко ценил Карамзина за этот том. «В своем уединении, – писал Рылеев Булгарину летом 1821 г., – прочел я девятый том Русской истории… Ну, Грозный! Ну, Карамзин! Не знаю, чему больше удивляться: тиранству ли Иоанна или дарованию нашего Тацита. Вот безделка моя – плод чтения девятого тома» (Рылеев посылал Булгарину свою Думу «Курбский»).
576
Мы знаем (см. Думу «Державин»), как высоко Рылеев ставил Державина именно как гражданина.
577
Н. Бестужев в своих «Воспоминаниях» дает такую оценку поэзии Рылеева в ее целом. «Единственная мысль, постоянная его идея была, – пишет он, – пробудить в душах своих соотечественников чувства любви к отечеству, зажечь желание свободы. Такое намерение уже само по себе носит отпечаток поэзии, где бы оно ни было приведено в исполнение; но становится совершенно поэтическим, когда, окруженные шпионами деспотизма, посреди рабских похвал, посреди боязливой лести и трусливого подобострастия, посреди целой империи, стенящей под игом тяжкого самоуправства, мы вдруг внимаем голосу поэта, возвещающего нам высокие истины, впервые нами слышимые, но знакомые нашему сердцу. Сама природа влагает в нас понятие о свободе, и это понятие, этот слух сердца так верны, что как бы ни заглушали их, они отзовутся при первом воззвании».
Таким образом поэтическая ценность стихов Рылеева, по мнению Бестужева, доказывалась политической их ролью.
Если верить Герцену, то «революционные стихи Рылеева и Пушкина были в руках у молодежи даже в серой, глухой провинции. Их знали наизусть все более или менее образованные барышни, офицеры носили их при себе, и сыновья священников снимали с них копии в дюжинах экземпляров» (Herzen A. Du développement des idées révolutionnaires en Russie. London, 1858, р. 65–66.).
578
Так, в списке членов он назван «офицером гвардии» (Пыпин А. Общественное движение при Александре I. 1895, с. 318–319), тогда как он в 1820 году офицером уже не был и в гвардии никогда не служил. Д. Кропотов держится противного мнения и говорит о деятельном участии Рылеева в масонских делах. Он рассказывает, между прочим, что в момент ареста Рылеев просил свою жену озаботиться истреблением одних только масонских бумаг, лежавших особо в его кабинете, которые к утру 14 декабря и были сожжены (Кропотов Д. Несколько сведений о Рылееве. С. 236). Во всяком случае, мы не имеем никаких прямых указаний на масонскую деятельность Рылеева и потому не можем даже утверждать, что, числясь в немецкой ложе, он тем самым был обязан знать хорошо немецкий язык.
579
Едва ли прав кн. Оболенский, который пишет в своих воспоминаниях: «Пестель, познакомившись через нас с Кондратием Федоровичем, сблизился с ним и, открыв ему свои задушевные мысли, привлек его к собственному воззрению на цель общества и на средства к достижению оной. Кажется, это сближение имело решительное влияние на дальнейшие политические действия Рылеева» («Общественные движения в России в первой половине XIX века». СПб., 1905, 238). Этим словам противоречат показания самого Рылеева.
580
Все сведения о политической деятельности Рылеева, поскольку они даны им самим, взяты из «дела» о нем, хранящегося в Государственном архиве. Самое существенное из этого «дела» перепечатано А. Бороздиным в его издании «Из писем и показаний декабристов» (Критика современного состояния России и планы будущего устройства. Под ред. А. К. Бороздина. СПб., 1906, с. 159–196).
581
«Главным препятствием соединению общества, – писал Рылеев в своих показаниях, – Трубецкой предполагал конституцию Никиты Муравьева, которая не нравилась Пестелю потому, что она в духе своем была совершенно противоположна образу мыслей и конституции, составленной самим Пестелем. Причем я сказал, что в этом находить препятствие есть знак самолюбия…»
«Во время совещания, бывшего у меня, о соединении обществ, Трубецкой говорил также, что Пестель требует настоятельно, дабы введение нового порядка вещей произвесть через временное правление и чтобы в оное назначить директоров общества. Этот и прежний разговор с Пестелем заставили меня объявить свое на него подозрение. Причем сказал я, что Пестель – человек опасный для России и для видов общества, и что и поэтому даже соединение обществ необходимо, дабы не выпускать его из виду и знать все его движения. С этим также были согласны все. Несмотря на то, соединение общества не последовало потому, что члены думы стали подозревать Пестеля в честолюбивых замыслах, а также почитали необходимым до соединения осведомиться обстоятельнее о силах и настоящей цели южного общества».
582
Пестель, – говорил Рылеев, – вероятно, желая выведать меня, в два часа разговора со мной был и гражданином Северо-Американской республики, и наполеонистом, и террористом, то защитником английской конституции, то поборником испанской. Например, он соглашался со мной, что образ правления Соединенных Штатов есть самый приличный и удобный для России. Когда же я заметил, что Россия к сему образу правления еще не готова, т. е. к чисто республиканскому, Пестель стал выхвалять государственный устав Англии, приписывая оному настоящее богатство, славу и могущество сего государства. Спустя несколько времени он согласился со мной, что устав Англии уже устарел, что теперешнее просвещение народов требует большей свободы и совершенства в управлении, что английская конституция имеет множество пороков и обольщает только слепую чернь, лордов, купцов, да «близоруких англиканов» – подхватил Пестель. Потом много говорил он в похвалу испанского государственного устава, и, наконец, зашла речь о Наполеоне. Пестель воскликнул: «Вот истинно великий человек, по моему мнению; уже если иметь над собою деспота, то иметь Наполеона. Как он возвысил Францию, сколько создал новых фортун! он отличал незнатность и дарования». Поняв, куда все это клонится, я сказал: «Сохрани нас Бог от Наполеона. Да, впрочем, этого и опасаться нечего, – в наше время даже и честолюбец, если только он благоразумен, пожелает лучше быть Вашингтоном, нежели Наполеоном». «Разумеется, – отвечал Пестель. – Я только хотел сказать, что не должно опасаться честолюбивых замыслов, что если бы кто и воспользовался нашим переворотом, то ему должно быть вторым Наполеоном, и в таком случае все мы не останемся в проигрыше». В Пестеле тогда, действительно, «подозревали» Наполеона. Н. И. Тургенев сравнивал, например, Рылеева с Вашингтоном, а Пестеля – с Бонапарте (в письме к братьям от 25 октября 1826 г. – Русская старина. 1901. Май, с. 258).
583
Ср. об этом: Павлов-Сильванский Н. П. Пестель перед верховным уголовным судом. – Былое. 1906. II, с. 127.
584
Разбор донесения следственной комиссии Н. Муравьева и Лунина. – Записки декабристов. Лондон, 1863. III, с.115.
585
Бестужев Н. Воспоминания о Рылееве. – Сочинения Рылеева. Лейпциг, 1861, с. 30.
586
Там же, с. 31.
587
Злобствующий на Рылеева Д. Завалишин писал в своих воспоминаниях: «Во всех официальных донесениях и рассказах партизанов правительственной стороны старались представить движение 14 декабря и участие в нем войск ничтожным. Это была положительная ошибка с их стороны, годная разве на то только, чтобы уменьшить вину распорядителей восстания. К несчастью их, беспристрастие истории заставляет сказать, что силы, находившиеся в их распоряжении, были огромные (?), действия солдат и второстепенных деятелей за малыми исключениями не оставляли желать ничего лучшего (?), но действия главных распорядителей – Трубецкого, Рылеева и Оболенского, были до того дурны и слабы, что они проиграли дело, несмотря на то, что и с правительственной стороны были сделаны всевозможные ошибки, так что я всегда говорил, что 14 декабря обе стороны играли как бы в “поддавки”» (Завалишин Д. Записки декабриста. Мюнхен, 1904. I, с. 337).
588
«Заговор 1825 года» из статьи Герцена «La conspiration Russe de 1825»; перепечатана в «Библиотеке декабристов». М., 1906. I, с. 13.
589
У Рылеева была, кажется, мысль пристегнуть к обществу Грибоедова и Хомякова. Трубецкой утверждал, что он слышал, будто Рылеев принял Грибоедова в члены. Рылеев на суде отверг это, говоря, что Грибоедов «полагал Россию к конституционному правлению не готовою и с неохотой входил в суждение о сем предмете». Грибоедов же показал, что Рылеев ему о тайных политических замыслах ничего не открывал» (Об участии Грибоедова в деле декабристов см.: Шеголев П. Е. А. С. Грибоедов и декабристы. СПб., 1904).
Что касается Хомякова, то, «встречаясь с декабристами у своих родственников Мухановых, Хомяков вступал с ними в горячие споры, утверждая, что из всех революций самая несправедливая есть революция военная. Раз он до поздней ночи проспорил с Рылеевым, доказывая ему, что войска, вооруженные народом для его защиты, не имеют права распоряжаться судьбами народа по своему произволу» (Лясковский В. А. С. Хомяков. М., 1897, с. 12). «Хомяков, – говорит П. Бартенев, – бывал у Рылеева в 1825 г. и однажды до того раздразнил его своими возражениями, что тот без шапки убежал от себя в соседнюю квартиру» (Русский архив. 1893. II, с. 119).
590
Это очень сердило Н. Греча. Он при каждом удобном случае говорил о пагубном влиянии «слабоумного» Рылеева. «Батенков пошел в заговор Рылеева», «попадись Рунич в руки Рылеева», «Якубович вошел в сношения с шайкой Рылеева». «А. Бестужев, познакомившись с Рылеевым, заразился его нелепыми идеями». «Пущин познакомился на беду свою с Рылеевым, увлекся его сумасбродством и фанатизмом», «Штейнгель познакомился с Рылеевым и пристал к ним». «Оболенский увлечен был в омут Рылеевым и погиб» (Греч Н. Записки о моей жизни. СПб., 1886, с. 254, 294, 391, 393, 407, 424, 425).
591
От их столкновений в «деле» Рылеева почти никаких следов не осталось. Рылеев говорит только, что он надеялся при помощи Завалишина «многое» сделать в Кронштадте, но затем возымел на Завалишина подозрение. Завалишин платил Рылееву тем же чувством и потом в своих воспоминаниях отомстил ему, стремясь во что бы то ни стало очернить его образ. Приведем эти обвинения, но не забудем, что они выставлены человеком, очень пристрастным.
Завалишин полагает, что Рылеев своим неумением был прямо вреден для дела.
«Когда наступило время действовать, решились поступать по плану, обдуманному с давнего времени; но, к сожалению, исполнение далеко не соответствовало его практическому достоинству. Самый влиятельный в северном обществе член, Рылеев не имел ни достаточно сознания в отсутствии в себе самом честолюбия, чтобы открыто потребовать диктатуры для пользы дела, ни достаточно самоотвержения, чтобы передать власть способному человеку. Он хотел скрыть свое честолюбие за другими лицами, и, оставаясь, как говорится, душой дела, облечь наружными знаками власти послушные себе орудия. Вот почему, когда Никита Муравьев, будучи третьим директором и по собственной бесхарактерности и по влиянию жены искавший уклониться от дела, уехал в деревню под предлогом болезни, на его место выбрали по влиянию Рылеева Н. Бестужева, человека, искусного в разных механических занятиях и живописи, но бесхарактерного и радикально лишенного высшего политического разумения, которое одно дает самостоятельность идеям и действиям» (Завалишин Д. Записки декабриста. Мюнхен, 1904. I, с. 333).
Завалишин считал Рылеева, кроме того, нравственно непригодным для дела.
«Я со своей стороны всячески старался, чтобы люди, принимаемые мною в общество, понимали и убедились, что в стремлении к общественному преобразованию и улучшению надо начинать с самого себя, возвышением в самом себе нравственной силы и расширением круга образования на истинных основах его. Не так смотрели, к прискорбию, на дело люди, руководившие в то время движением, и в руках которых находилась распорядительная власть общества, чем и объяснялась слабость действия его в решительную минуту. Когда я спрашивал Рылеева, неужели он верит, что действительная свобода может быть иным чем, как не проявлением нравственной силы, а эта может быть прочна без религии, и неужели он думает, что народ примет руководителей, которые могут быть предметом соблазна в нравственном и религиозном отношении, то он отвечал мне, что относительно высшего существа он мало размышлял, хотя и думает, что есть «что-то такое»; что относительно нравственности ему мало дела, лишь бы были умны и способны, что относительно народа будет сначала сила, которая заставит его повиноваться, а там он и сам поймет свою пользу; т. е. Рылеев и мыслившие одинаково с ним, как я не раз им замечал, впадали в те же ошибки, принимали те же правила, что и противная сторона. Последствием этого неминуемо было нравственное послабление в выборе членов общества, что дозволяло втираться в него людям неискренним, но достаточно умным, чтобы усвоить себе язык либерализма, и достаточно способным, чтобы отсутствие солидного образования заменить шарлатанством» (Там же. I, с. 285–286).
Завалишин хотел, как известно, основать свое собственное общество с широкой гуманной программой, которая была рассчитана на постепенное образование и воспитание гражданина. Рылеев, если верить Завалишину, восставал против такой затеи. «Мы смело можем действовать против вас, – говорил Рылеев, – не боясь содействовать противной стороне, так как наши действия не ослабляют в ближайшее время правительства и имеют в виду улучшение его в отдаленном будущем, и вы не можете действовать против нас потому, что ослабляя нас, вы будете тем самым усиливать зло деспотизма, а мы убеждены, что этого уж, конечно, вы и не хотите и не сделаете. Нейтралитета мы вам никак не допустим, мы говорим вам это прямо. Вы можете лишь быть нам полезным союзником, и мы охотно примем вас в число наших главных деятелей, но если вы не будете действовать с нами, мы будем действовать против вас и вынудим вас или отказаться от вашего действия или выдать нас правительству, – а на это, нечего и говорить, вы никогда не решитесь. Я не отвергаю, что ваши идеи могут быть очень возвышенны и принести пользу в будущем, но нам нужна немедленная помощь. Вы сами видите, какое усилие делают, чтобы обратить Россию назад. Готова ли Россия или нет к новому порядку вещей – теперь об этом можно, конечно, спорить, но уж никак зато нельзя сомневаться, что при теперешнем направлении, чем дольше это продолжится, тем менее она будет готова». «Я мало размышлял о религиозных вопросах, – продолжал Рылеев, – и мало учен; может быть поэтому и не понимаю, как можно приложить ваши идеи к настоящим обстоятельствам и на каких основаниях могут быть примирены противные стороны. Но я боюсь, что если мы допустим ваши идеи, то наши противники воспользуются ими только как орудием против нас, а на них они нисколько не подействуют, и они останутся при своем и не изменят своего образа действий. Мы начали действовать прежде вас, и за нас все исторические примеры, и не будет ли самолюбием с вашей стороны, что вы справедливее думаете и будете лучше действовать, нежели как думали и действовали всегда и везде все другие в подобных обстоятельствах. Мы мало того, что не признаем законным настоящее правительство, мы считаем его изменившим и враждебным своему народу, а потому действия против него не только не считаем незаконными, но глядим на них, как на обязательные для каждого русского, как если бы пришлось действовать против неприятеля, силой или хитростью вторгнувшегося в страну и захватившего ее» (Там же. I, с. 237–238).
Когда, наконец, Завалишину пришлось с Рылеевым работать над одним делом, Завалишину всегда казалось, что Рылеев его оттирает.
«Так, я предложил заняться прежде всего исследованием расположения умов в провинции, эту мысль многие нашли весьма основательной, но Рылеев сейчас же воспользовался ею для удаления меня и других оппонентов из Петербурга с почетным поручением, именно для подобного рода исследований. «Кто же лучше вас может исполнить то, что вы сами предложили?» – говорил мне Рылеев в собрании по этому поводу» (Завалишин Д. Декабристы. – Русский вестник. 1884. II, с. 845).
«Рылеев всячески искал подавить возрастающее мое влияние как удалением меня, хотя под почетным предлогом, из центра действия, так и захватом в свое распоряжение во время моего отсутствия тех членов общества, которые были приготовлены мною» (Завалишин Д. Записки декабриста. Мюнхен, 1904. I, с. 288–289).
Завалишин объяснял эту злобу Рылеева тем, что его (Завалишина) влияние росло в общих совещаниях до того быстро, что возбудило наконец зависть в Рылееве (Там же. I, с. 247). Эта зависть, по уверению Завалишина, подбивала Рылеева прямо на подлость.
«Грустно сказать, до чего увлекло людей желание «сбить меня с поля», как выражались они. Верите, люди из числа членов, негодующих на подобный образ действий, сообщили мне, что Рылеев предлагал даже донести на меня Милорадовичу, с тем, чтобы меня куда-нибудь «запрятали», а донесший приобрел бы в глазах правительства более доверия» (Там же. I, с. 289–290).
«При той жалкой роли, которую Рылеев принял на себя в комитете, не только открывать комитету все, что знал, но и содействовать ему всячески в изысканиях и указывать средства к раскрытию всего, только те члены и уцелели, которые не были ему известны и не подпали его соображениям, что они могли быть членами» (Там же. I, с. 293–294).
Все эти злостные слова Завалишина, в которых нет правды, находят себе опровержение в самом «деле» Завалишина. Из этого «дела» видно, что Рылеев показывал на Завалишина, что и подтвердил на очной ставке, что кроме общих разговоров с Завалишиным он дел в духе общества с ним никогда не имел и иметь не мог, «подозревая его», что он не мог говорить о конституции Завалишину, как человеку «не только постороннему, а еще подозрительному». Рылеев говорил в своих показаниях: «Как я, так и все наши члены, мной предупрежденные, были с Завалишиным весьма осторожны и не только не открывались ему, но даже старались избегать с ним коротких сношений. Многих он вовсе не знал» («Дело» Завалишина в Государственном архиве. И. В. № 358).
Мотивы всех обвинений, которые Завалишин возвел столь бесцеремонно на покойного своего товарища, хорошо поясняются следующими строками из воспоминаний А. Фролова.
«Во время производства следствия положение Д. И. Завалишина оказалось весьма неловким, – пишет Фролов. – Выдавая себя перед комиссией и в своих письменных показаниях приверженцем правительства, действовавшим в его интересах, очными ставками он изобличался в самом крайнем республиканском направлении… Д. И. Завалишин, имевший об обществе только смутное понятие, должен был стоять особняком, и вначале, понятно, что некоторые (из его товарищей по ссылке) его остерегались. Лучшим доказательством непринадлежности его к обществу и очень малого знакомства с его членами, а тем более с К. Ф. Рылеевым, служит то, что после 14-го декабря не только члены, но и имевшие какое-либо с Рылеевым сношение – были арестованы, а Д. И. Завалишин оставался на свободе и едва не попал во флигель-адъютанты, и только случайное неосторожное показание одного из морских офицеров Дивова привело к тому, что он предстал перед следственной комиссией, где раскрылась его деятельность как основателя особого тайного общества. В среде людей, быть может, слишком увлекшихся, но горячо любивших свое отечество, преследовавших лишь одну цель – общее благо, людей, гордившихся своими цепями и судьбой, он не мог, не должен был чувствовать себя в своем кругу. Цепи для него были позорны, положение свое он называл падением. Но несчастье уравнивает всех. Поэтому к его положению относились снисходительно и с сожалением. Его не чуждались, но он себя внутренне сознавал чужим посреди нас» (Фролов А. Воспоминания. По поводу статей Д. М. Завалишина. – Русская старина. 1882. V, с. 465–482).
Этим-то снисхождением и сознанием нравственного превосходства товарищей он тяготился целых 12 лет, что естественно должно было развить в нем озлобление…
592
С 26 ноября 1825 г. он две недели не выезжал из дома. У него была жаба.
593
Об этих собраниях знал генерал-губернатор Милорадович, да не обратил на них внимания, полагая, что это собрания «редакционные» при «Полярной звезде».
594
Русская старина. 1874. Декабрь, с. 677.
595
«14-ое декабря» И. Пущина. – Всемирный вестник. 1903. VI–VII, с. 228, 231; ср.: А. М. Булатов. – Русская старина. 1887. Январь, с. 213.
596
Попытка эта не привела ни к чему.
«Стараясь уверить Бестужева в благоразумии и рассудительности распоряжений общества, Рылеев внушал ему заняться распространением членов во флоте и в Кронштадте, надеясь, что Кронштадт, в случае неудачи, мог бы служить тем же, что остров Леон для гишпанцев. Но Бестужев после поездки Рылеева в Кронштадт решительно отказался от распространения членов во флоте, и Рылеев отрекся от своих на то притязаний» (Из записок декабриста Н. А. Бестужева. – Исторический вестник. 1904. IV, с. 120–121).
597
Веневитинов М. К биографии поэта Д. В. Веневитинова. – Русский архив. 1885. I, с. 115; Кошелев А. И. Записки. Берлин, [1884 – Ред.], с. 13.
598
Бестужев Н. Воспоминания о Рылееве. – Сочинения Рылеева. Берлин, 1861, с. 32.
599
О поведении Рылеева в эту решительную минуту свидетельства расходятся. По рассказу самого Ростовцева, 13 декабря 1825 г. в 5 часов вечера Ростовцев отдал Оболенскому в присутствии Рылеева переписанное им самим письмо к великому князю и записанный их разговор. (Письмо А. И. Ростовцева к Е. И. Оболенскому 1858 г. – Русская старина. 1889. Сентябрь, с. 618, 636).
Рылеев сказал об этом Оболенскому: «Нет, Оболенский, Ростовцев не виноват, что различного с нами образа мыслей. Не спорю, что он изменил твоей доверенности, но какое имел ты основание быть с ним излишне откровенным? Он действовал по долгу своей совести, жертвовал жизнью, идя к великому князю (как известно, Ростовцев при докладе не назвал ни одного из участников заговора по имени), вновь жертвует жизнью, придя к нам: ты должен обнять его как благородного человека». Оболенский сказал на это: «Я бы желал задушить его в моих объятиях» (Из бумаг И. И. Ростовцева. – Русский архив. 1873, с. 473).
По рассказу барона Штейнгеля, утром 14-го числа Ростовцев принес Рылееву описание своего поступка и сказал: «Делай со мной, что хочешь; я не мог иначе поступить». Рылеев был озлоблен на него чрезвычайно и при свидании с бар. Штейнгелем, тотчас после посещения Ростовцева поведал тому о случившемся, показал записку Ростовцева и в сердцах проговорил: «Его надо убить для примера». Штейнгель постарался его успокоить и упросил ничего против Ростовцева не предпринимать. «Ну, черт с ним, пусть живет!» – сказал Рылеев тоном более презрительным, нежели злобным (Записки барона В. И. Штейнгеля. – Общественное движение в России в первую половину XIX в. СПб., 1905, с. 413, 438).
600
Schnitzler. Histoire intime de la Russe. 1854. I, p. 76, 213.
601
Сиротинин А. К. Ф. Рылеев. – Русский архив. 1890. Июнь, с. 165–166.
602
Якушкин Е. По поводу воспоминаний о К. Ф. Рылееве. – XIX век. I, с. 360–361.
603
Кропотов Д. Несколько сведений о Рылееве. С.237.
604
А. Бестужев в своих показаниях говорит, что в конце 1824 года он увидел в Рылееве перемену мыслей на республиканское правление и предположил, что это влияние южан.
605
«Я не соглашался с Муравьевым только в одном, – говорит Рылеев в своих показаниях, – он полагал, что в России можно прямо ввести республиканское правление и должно о том стараться. Я же говорил, что Россия к тому еще не готова, и что на республику тогда соглашусь, когда устав оной одобрится большинством народных представителей».
606
Имея этот план в виду, Рылеев советовал Каховскому идти служить в военных поселениях. (Приложение к докладу следственной комиссии. – Русский архив. 1875. III, с. 437).
607
Некоторые планы Рылеева поражают своей наивностью. «Созвать великий собор, – признавался он, – мы надеялись посредством сената, а сенат принудить к тому силой. Зная то высокое уважение, какое имеет народ лишь к сенату, мы уверены были, что достаточно одного сенатского указа, чтобы созвать собор».
608
Рылеев был вообще против мер отчаянных и таких, которые могли бы бросить неблаговидную тень на начинания общества. «Когда Якубович говорил, что надобно разбить кабаки, позволить солдатам и черни грабеж, потом вынесть из какой-нибудь церкви хоругви и идти ко дворцу, Оболенский и другие согласились с этим предложением, основанным на опыте Якубовича о русском солдате, которому нужны средства для возбуждения к действию. Но Рылеев первый восстал против сей мысли, говоря, что мы «подвизаемся за дело великое и не должны употреблять такие средства».
А. Бестужев в своих показаниях пишет: «Я сказал, что для марша (на военные поселения) надобны деньги – и для этого нехудо захватить положенные в Губернском Правлении, заимообразно. Рылеев очень рассердился за такое мнение и сказал, что это будет грабеж, что собственность должна быть неприкосновенна». (Котляревский Н. Декабаристы кн. А. Одоевский и А. Бестужев. СПб., 1907, с. 408 [стр. 289 наст. изд.]).
609
Разбор донесения тайной следственной комиссии Никиты Муравьева и Лунина. – Записки декабристов. Лондон, 1863. II, III, с. 110–111.
610
«Рылеев видел в Каховском второго Занда» – слова кн. Е. П. Оболенского (Общественные движения в России в первую половину XIX века. СПб., 1905, с. 243).
611
Есть указание, что Рылеев питал «сильную ненависть» к великому князю Николаю Павловичу (Из бумаг И. И. Ростовцева. – Русский архив. 1873, с. 473). Об этой ненависти однако, ни из слов самого Рылеева, ни из того, что о нем говорили другие, ничего не известно.
612
Показания Рылеева до того рассердили Каховского, что он на допросе стал без стеснения оговаривать Рылеева. Он приписывал ему план убиения цесаревича Константина; план заключить в крепость царскую фамилию с целью там умертвить ее или умертвить ее в Москве при коронации; он говорил, что Рылеев думал после убиения цесаревича Константина распустить слух, что это убийство совершено по приказанию императора Николая Павловича; он приписывал ему план поджечь город, чтобы и праха немецкого не было, говорил, что он, Рылеев, снабдил его, Каховского, кинжалом…
Рылеев, отвечая на эти пункты обвинения, утверждал, что все, показанное Каховским, преисполнено несправедливости и клеветы, и во всем видно явное намерение мстить ему, Рылееву, за сделанные на него, Каховского, показания.
613
Из записок М. А. Бестужева.
614
Розен А. Записки декабриста. Лейпциг, с. 86–87.
615
Бестужев Н. Воспоминание о К. Ф. Рылееве. – Сочинения Рылеева. Лейпциг, 1861, с. 36.
616
Мы простились и пошли, – рассказывал Н. Бестужев, – но здесь ожидала нас очень трудная сцена. Жена его выбежала к нам навстречу, и когда я с нею хотел поздороваться, она схватила мою руку, и заливаясь слезами, едва могла выговорить:
– Оставьте мне моего мужа, не уводите его, – я знаю, что он идет на погибель!
Кто из моих товарищей испытал чувствования, одушевлявшие каждого из нас в эти незабвенные дни, тот может представить, что напряженная душа готова была ко всем пожертвованиям, и потому я уговаривал ее такими словами, как будто супруга и мать должна была понимать мои чувства; но это было холодно для ее сердца.
Рылеев подобно мне старался успокоить ее: что он возвратится скоро, что в намерениях его нет ничего опасного. Она не слушала нас; но в это время дикий, горестный и испытующий взгляд больших черных ее глаз попеременно устремлялся на обоих. Я не мог вынести этого взгляда и смутился, Рылеев приметно был в замешательстве. Вдруг она отчаянным голосом вскрикнула:
– Настенька! проси отца за себя и за меня!..
Маленькая девочка выбежала, рыдая, обняла колени отца, а мать почти без чувств упала к нему на грудь. Рылеев положил ее на диван, вырвался из ее и дочерних объятий и убежал.
617
«14 декабря» И. Пущина. – Всемирный вестник. 1903. VI–VII, с. 233.
618
Розен А. Записки декабриста. Лейпциг, 1870, с. 97, 147.
619
Как, например, кн. Трубецкого, который на площадь не явился.
620
«Он надел солдатскую суму и перевязь, и готовился стать в ряды солдатские» – слова Е. П. Оболенского (Общественные движения в России… СПб., 1905, с. 249).
621
Рылеев предполагал даже надеть русский кафтан, «чтобы сроднить солдата с поселянином в первом действии их взаимной свободы», – как утверждает Н. Бестужев. Намерения своего он, впрочем, не исполнил, хотя его костюм, кажется, бросался в глаза. «Со слов одного очевидца, случайно зашедшего на площадь во время утренней прогулки, – площадь представляла зрелище совершенно свое образное. Тут были лица, каких никогда не видать в Петербурге, по крайней мере, массами: старинные фризовые шинели со множеством откидных воротников; шинели гражданские, порядочные, и при них на головах мужицкие шапки; полушубки при круглых шляпах. Алые полотенца, вместо кушаков, и тому подобное, – целый маскарад распутства, замышляющего преступление. В рядах мелькали по временам А. Бестужев, Рылеев и другие» (Корф М. Восшествие на престол императора Николая I. СПб., 1857, с. 147, 148). Участники возмущения произвели, несомненно, своим внешним видом известную сенсацию. «Ротами начальствовали семь или восемь обер-офицеров, – сказано было в прибавлении к № 100 «СПб. ведомостей» 1825 г., – к ним присоединилось несколько человек гнусного вида во фраках» (Русский архив. 1881. II, с. 337).
622
Памяти братьев Бестужевых. Лейпциг, [1880 – Ред.], с. 38.
623
Записки протоиерея Иоанна Виноградова. – Русская старина. 1878. VIII, с. 575.
624
Сиротинин. С. 178.
625
Письмо Воейкова к кн. Е. А. Волконской, от 14 декабря. – Русский архив. 1894. II. с. 294.
626
Русский архив. 1890. VI, с. 178.
627
Письма Карамзина к Дмитриеву. СПб., 1866, с. 411.
628
Греч. Записки о моей жизни. СПб., 1866, с. 376–377. Ничего подобного, вероятно, на самом деле не было; Булгарин после смерти Рылеева мог всю эту трогательную сцену выдумать, если сам Греч ее не выдумал.
629
Кропотов Д. Несколько сведений о Рылееве. С.242.
630
В своих показаниях Рылеев говорит, что он плохо помнит все, что в этот вечер у него говорилось, «так как находился в сильном волнении духа и был занят судьбой своего семейства и беспрестанно уходил в комнату жены».
631
Несколько слов в память императора Николая I. – Русская старина. 1896. VI, с. 459.
632
Так утверждают Н. Муравьев, Лунин, Н. Бестужев и М. Фонвизин. (Разбор донесения. – Записки декабристов. Лондон, 1863. II, III, с. 104; Фонвизин М. А. Обозрение проявления политической жизни в России. – Общественные движения в России в первую половину XIX века. 1905, с.197). Подтверждает это и Н. Тургенев (La Russie et les Russes. I, p. 236–237).
633
Кажется, что на этот разговор с царем намекает Рылеев в заключительных словах своего показания: «Раскаявшись в своем преступлении и отрекшись от прежнего образа мыслей своих с самого начала, я тогда же показал все, что почитал необходимым для открытия обществ, для отвращения на юге предприятий, подобных происшествию 14 декабря, и если это до сего скрывал, то скрывал не столько щадя себя, сколько других».
634
Боровков А. Д. Автобиографические записки. – Русская старина. 1898. XI, с. 336.
635
Из записок Н. А. Бестужева. – Памяти братьев Бестужевых. Лейпциг, 1880, с. 39–41.
636
С особой злостью, несомненно исказившей истину, – говорил об этих показаниях Рылеева Д. Завалишин (Завалишин Д. Записки декабриста. Мюнхен, 1907. II, с. 39).
637
Ср.: Кропотов Д. Из биографии гр. М. Н. Муравьева. – Русский вестник. 1874. I, с. 64.
638
Записки кн. Трубецкого. Лейпциг, 1874, с. 67.
639
В «Донесение» эти обличительные речи не попали. Ср.: Schnitzler. Histoire intime de la Russie. II, р. 135.
640
«В донесении следственной комиссии не выставлено ни одно обстоятельство, – пишет М. Фонвизин в своей «Записке», – ни одно действие подсудимых, которое бы могло возбудить симпатичное участие к ним соотечественников. Сколько было показаний многих из них, в которых представлено в истинном виде тогдашнее состояние России, страдавшей под вековым гнетом самовластия! Сколько верных изображений хаотического беспорядка и в законодательстве, и в администрации! Сколько уроков самому правительству для уврачевания тяжких язв, съедающих Россию! Уничтожение крепостного рабства целой трети ее народонаселения, винных откупов, посредством которых главный государственный доход основан на развращении и разорении народа по несчастной страсти его к крепким напиткам, поощренной с ведома правительства винными откупами, до невероятности размножающими средства удовлетворять эту страсть, – все эти горькие истины и многие другие откровенно и добросовестно высказаны подсудимыми, и однако обо всем этом умолчено в донесении следственной комиссии Государю» (Фонвизин М. Обозрение проявлений политической жизни в России… – Общественные движения в России. С. 199–200).
641
М. [Н. – Ред.] Муравьев в разборе «Донесения» и Н. Тургенев в Mémoires d’un proscript.
642
Кажется, что это иногда и случалось. Трубецкой пишет в своих «Записках»: «Вид Рылеева сделал на меня печальное впечатление; он был бледен чрезвычайно и очень похудел. Его вид так поразил меня, что я сделал то, чего бы не должен был, а именно, я, по некотором оспаривании показаний его мнения о других лицах, не стал упорствовать и согласился, что он говорил то, чего я от него не слыхал, как и теперь в том уверен, и что, может быть, подвергло строжайшему осуждению этих лиц» (Записки кн. Трубецкого. Лейпциг, 1874, с. 66–67).
643
Рылеев был вообще очень доверчив. Сердце его слишком было открыто, – говорит Н. Бестужев, – слишком доверчиво. Он во всяком человеке видел благонамеренность, не подозревал обмана, и, обманутый, не переставал верить. Опытность ни к чему для него не служила.
Он все видел в радужные очки своей прекрасной души (Бестужев Н. Воспоминания о К. Ф. Рылееве; Библиотека декабристов. М., 1906. I, с. 31).
644
За исключением вопроса о цареубийстве, инициативу которого он с полным правом не хотел признать за собой.
645
Финансовые дела его очень заботили, так как они были крайне запутаны. Долгов было много и имение требовалось нужно было продавать спешно.
646
Описание одного из таких свиданий сохранилось. «В начале июня дозволено было Рылееву даже иметь свидание с семейством, то есть с женой и дочерью. На этом свидании довелось быть и мне. Мы отправились в Петропавловскую крепость в коляске. Проехав Иоанновские ворота, мы сейчас же остановились, не доезжая палисадника. Наталья Михайловна (жена Рылеева) с Настенькой отправились в каземат. Спустя три четверти часа Наталья Михайловна и Настенька возвратились в слезах, беспрестанно оглядываясь на окно. На окне, за железной решеткой, стоял Рылеев в белой одежде, слегка потрясая воздетыми к небу руками. Сидя в коляске, мы смотрели на окно каземата и заливались слезами. Кучер Петр, сняв свою шляпу, громко рыдал и причитывал, как это водится в деревнях по умершим» (Кропотов Д. Несколько сведений о Рылееве. С.243).
647
Несколько слов в память Николая Павловича. – Русская старина. 1896. VI, с.461.
648
Существовало мнение, что эти подарки были не вполне бескорыстны; что они были рассчитаны на то, чтобы сделать Рылеева более откровенным. Но он и без них был откровенен, а главное, эти подарки не иссякли и после смерти Рылеева. С 1826 по 1831 год вдова Рылеева получала ежегодно 3000 рублей, а когда она вышла замуж за отставного поручика Куколевского, то эти же 3000 руб. отдавались до совершеннолетия ее дочери, которой после выхода замуж было также оказано пособие (Русская старина. 1896. Июнь, с.461–462).
649
На это, по крайней мере, нет указаний в его стихах и письмах; и едва ли можно сказать, как выразился один из современных критиков, что «потрудившийся и пострадавший ради земли Рылеев в сущности считал землю чужбиной; что его заветные помыслы тяготели горе, ко Христу, которого он славил всей душой, к молитвенному созерцанию; для него, чистого христианина, были дороже всего перспективы небесные» (Айхенвальд Ю. Силуэты русских писателей. М., [1906 – Ред.]. I, с. 21). Разве только в самые последние дни эти перспективы заставили его совсем не думать о том, о чем он всю свою жизнь неустанно думал, – о царстве справедливости здесь, на земле, а не за гроб.
650
Не разобрано.
651
В тюрьме кроме этих стихотворений Рылеев других не писал, и те, которые ходили потом по рукам, как бы написанные им в крепости, – ему не принадлежат (Кропотов Д. Несколько сведений о Рылееве. С.244). Ср. примеч. 106.
652
Воспоминания Е. П. Оболенского. – Общественные движения в России в начале XIX века. С. 251–53.
653
«Донесение комиссии разрядов», с. 11–12.
654
Дневник П. Г. Дивова. – Русская старина. 1897, III, с.485.
655
Есть известие, что жена Рылеева обратилась к царю с прошением о помиловании и получила ответ: «Никто не будет обижен» (Записки Трубецкого. Лейпциг, 1874, с. 68). Но это известие едва ли достоверно.
656
Декабристы в рассказе помощника квартального. С. 32–33.
657
Розен А. Записки декабриста. Лейпциг, 1870, с. 147.
658
По поводу этого письма возникали сомнения в его подлинности. «Было пущено в публику, – писал Герцен, – рукописное письмо Рылеева к жене, в котором будто бы он изъявляет несноснейшим слогом чувства раскаяния: жена Рылеева сама говорила, что она никогда такого письма не получала, что Рылеев никогда не писал его, что, следственно, оно подложное» (14 декабря 1825 года и император Николай. London, 1858, с. 247, 248).
Д. Кропотов утверждает, однако, положительно, что оно было написано Рылеевым, и говорит, что в его присутствии оно было вручено жене Рылеева лицом, заведовавшим перепиской с заключенными (Кропотов Д. Несколько сведений о Рылееве. С. 243).
Кн. Е. П. Оболенский признавал письмо подлинным (Записки кн. Е. П. Оболенского. – Общественные движения в России… С. 255).
Барон Розен утверждал, что оно только изуродовано переписчиками (Розен А. Записки декабриста. Лейпциг, 1870, с. 143).
Герцен, вероятно, ошибся в своих предположениях.
659
Из записок Н. А. Бестужева. Лейпциг, 42.
660
Записки кн. Е. П. Оболенского. – Общественные движения в России… С. 256.
661
Воспоминание О. А. Пржецлавского. – Русская старина. 1874. XII, с. 681–682.
662
Записки Н. В. Басаргина. С. 55. Издание «Русского архива» [1868 – Ред.].
663
«Декабристы в рассказе помощника квартального» (будто бы очевидец). С. 37, 38, 40–47. О могиле Рылеева г-жа Каменская в своих воспоминаниях дает такие сведения (едва ли достоверные). «Вдова Рылеева, – рассказывает она, – меня очень полюбила и даже часто водила с собой на могилу мужа своего. Помню, что наши говорили тогда при мне, что вдове Рылеевой, по какой-то особой к ней милости, позволили взять тело мужа и самой похоронить его на Голодае, только с тем, чтобы она над местом, где его положат, не ставила креста и не делала никакой заметки, по которой можно было бы заподозрить, что тут похоронен кто-нибудь. И точно, на том месте, куда мы ходили, креста не было. Но не утерпела несчастная женщина, чтобы своими руками не натаскать на ту землю, под которой лежало ее земное счастье, грудку простых булыжников и не утыкать их простыми травками и полевыми цветами… Будь Голодай в том же виде, как он был 68 лет тому назад, я бы по моей детской еще памяти, указала место, где положен Рылеев» (Каменская М. Воспоминания. – Исторический вестник. 1894. IV, с. 42, 43).
664
Казнь 14/XII 1825 г.: со слов присутствующего по службе при казни. – Полярная звезда. 1861. Кн. VI, 74.
665
Рассказ Шницлера. Перепечатан в «Библиотеке декабристов». М., 1907. III, с. 12–14.
666
Рамазанов Н. Казнь декабристов. Рассказы современников. – Русский архив. 1881. II, с. 344–346. Этот рассказ принадлежит В. И. Беркопфу, начальнику кронверка в Петропавловской крепости.
667
Записки Якушкина. Лейпциг, с. 147.
668
«Росту он был среднего; черты его лица составляли довольно правильный овал, в котором ни одна черта резко не обозначалась перед другой; волоса у него были черные, слегка завитые; глаза темные, с выражением думы, и часто блестящие при одушевленной беседе; голова, немного наклоненная вперед, при мерной поступи, показывала, что мысль его всегда была занята той внутренней жизнью, которая, в минуту вдохновения, выражалась во вдохновенной песне, в другое время искала той идеи, которая была побудительным началом всей его деятельности» (слова кн. Оболенского). «В его взгляде, в чертах его лица виднелась одушевленная готовность на великие дела; его речь была ясна и убежденна» (слова бар. Розена). «Рылеев был не красноречив и овладевал другими не тонкостями риторики или силой силлогизма, но жаром простого и иногда несвязного разговора, который в отрывистых выражениях изображал всю силу мысли, всегда прекрасной, всегда правдивой, всегда привлекательной» (слова Н. Бестужева).
669
Донесение следственной комиссии. С. 53.
670
Завалишин. Воспоминание о Грибоедове. – Древняя и новая Россия. 1879. I, с. 319.
671
Боровков А. Д. Автобиографические записки. – Русская старина. 1898. XI, с. 337–338.
672
Греч Н. И. Записки о моей жизни. С. 369, 366.
673
Из всех качеств настоящего заговорщика он обладал и то слегка одним. Он умел скрывать тайну своего общества. Это отмечает Д. Кропотов (Кропотов Д. Несколько сведений о Рылееве. С. 230). Н. Бестужев также говорит, что он был «осторожным», скрытным и предприимчивым заговорщиком (Бестужев Н. Воспоминания о К. Рылееве. – Сочинения Рылеева. Лейпциг, 1861, с. 10, 23). Но он же говорит, что важнейшим недостатком Рылеева было его слишком открытое и доверчивое сердце, что он во всяком человеке видел благонамеренность, не подозревал обмана, и, обманутый, не переставал верить, что опытность ни к чему для него не служила. Но и скрытность Рылеева зависела от минутного настроения. Тайну общества он доверял, например, Кюхельбекеру и скрывал ее от гораздо более трезвого Муханова (Русская старина. 1872. Февраль, с.336).
674
Записка А. Бестужева о членах Северного общества. – Котляревский Н. Декабристы: А. И. Одоевский и А. Бестужев. СПб., 1907, с. 408 [с. 288 наст. изд.].
675
См.: Богданович. История царствования императора Александра I. СПб., 1871. VI, с. 432–433.
676
А. В. Никитенко, который был обязан Рылееву своим выкупом из крепостной зависимости, так вспоминал о нем. «Я не знал другого человека, который обладал бы такой притягательной силой, как Рылеев. Среднего роста, хорошо сложенный, с умным, серьезным лицом, он с первого взгляда вселял в вас как бы предчувствие того обаяния, которому вы неизбежно должны были подчиниться при более близком знакомстве. Стоило улыбке озарить его лицо, и вам самим поглубже заглянуть в его удивительные глаза, чтобы всем сердцем безвозвратно отдаться ему. В минуты сильного волнения или поэтического возбуждения глаза эти горели и точно искрились. Становилось жутко: сколько было в них сосредоточенной силы и огня. Но таким я узнал его позже. В мое первое посещение я, главным образом, испытал на себе чарующее действие его гуманности и доброты и, вызванный на откровенность, поведал ему всю печальную историю моих стремлений» (Никитенко А. Записки и дневник. СПб., 1904. I, с. 326).
677
Schnitzler. Histoire intime le la Russie. 1854. I, р. 206, 207, 214.
678
Кропотов Д. Из жизни гр. М. Н. Муравьева. – Русский вестник. 1874. I, с. 64.
679
Бартенев П. – XIX век. I, с. 350.
680
Номера страниц соответствуют печатному изданию книги.
681
Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников. М., 1960. Т.2. С.247.
682
Котляревский Н. Кн. А. И. Одоевский и А. А. Бестужев-Марлинский. Их жизнь и литературная деятельность. СПб., 1907. С.138 (с. 111 наст. издания).
683
Там же. Предисловие. (с. 5 наст. издания).
684
Там же. Баратынский, Веневитинов, кн. В. Одоевский, Белинский, Тургенев, гр. А. Толстой» и другие исследования.
685
Декабристы: Неизданные материалы и статьи. Труды Пушкинского Дома при Российской академии наук. / Под ред. Б. Л. Модзалевского и Ю. Г. Оксмана. М., 1925. С.XII.
Котляревский Нестор Александрович (1863–1925), публицист, литературовед; первый директор Пушкинского дома (с 1910). Его книги – «Очерки новейшей русской литературы. Поэзия гнева и скорби»; «Сочинения К. К. Случевского», «Девятнадцатый век»; «Декабристы», «Старинные портреты», «Канун освобождения», «Холмы Родины», «М. Ю. Лермонтов. Личность поэта и его произведения», «Николай Васильевич Гоголь. 1829–1842. Очерк из истории русской повести и драмы» и др. – в свое время имели большой успех. Несмотря на недооценку им самобытности литературы как искусства слова, для современного читателя его книги представляют интерес.
Котляревский Нестор Александрович (1863–1925) – литературовед, публицист, критик. Книга о Лермонтове написана в 1891 году, в год пятидесятилетия со дня кончины поэта и к 1915 году выдержала пять изданий. Книга позволяет проникнуть в творческую лабораторию М. Ю. Лермонтова, раскрывает глубину и остроту его мысли, богатство оттенков его настроения, отклик его поэтической души на все впечатления жизни, его раздумья над нравственной ценностью жизни и нравственным призванием человека.В Приложении публикуется очерк об А. И. Одоевском из книги Н. А. Котляревского «Декабристы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Перед вами первая системная попытка осмыслить опыт самого масштабного предпринимателя России и на сегодняшний день одного из богатейших людей мира, нашего соотечественника Олега Владимировича Дерипаски. В книге подробно рассмотрены его основные проекты, а также публичная деятельность и антикризисные программы.Дерипаска и экономика страны на данный момент неотделимы друг от друга: в России около десятка моногородов, тотально зависимых от предприятий олигарха, в более чем сорока регионах работают сотни предприятий и компаний, имеющих отношение к двум его системообразующим структурам – «Базовому элементу» и «Русалу».
Жесток путь спасения, жестоко бывает иногда и слово, высказанное о нем, - это меч обоюдоострый, и режет он наши страсти, нашу чувственность, а вместе с нею делает боль и в самом сердце, из которого вырезываются они. И будет ли время, чтоб для этого меча не оставалось больше дела в нашем сердце? Игумения Арсения.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Среди обширной литературы о Николае Гавриловиче Чернышевском (1828–1889) книга выделяется широтой источниковедческих разысканий. В ней последовательно освещаются различные периоды жизненного пути писателя, на большом архивном материале детально охарактеризованы условия формирования его личности и демократических убеждений. Уточнены или заново пересмотрены многие биографические факты. В результате чего отчетливее выясняется конкретная обстановка раннего детства в семье православного священника (главы о предках, родителях, годы учения в духовной семинарии), пребывания в университете и на педагогическом поприще в саратовской гимназии.
Самарий Великовский (1931–1990) – известный философ, культуролог, литературовед.В книге прослежены судьбы гуманистического сознания в обстановке потрясений, переживаемых цивилизацией Запада в ХХ веке. На общем фоне состояния и развития философской мысли в Европе дан глубокий анализ творчества выдающихся мыслителей Франции – Мальро, Сартра, Камю и других мастеров слова, раскрывающий мировоззренческую сущность умонастроения трагического гуманизма, его двух исходных слагаемых – «смыслоутраты» и «смыслоискательства».
Книга о проблемах любви и семьи в современном мире. Автор – писатель, психолог и социолог – пишет о том, как менялись любовь и отношение к ней от древности до сегодняшнего дня и как отражала это литература, рассказывает о переменах в психологии современного брака, о психологических основах сексуальной культуры.
В книге собраны лекции, прочитанные Григорием Померанцем и Зинаидой Миркиной за последние 10 лет, а также эссе на родственные темы. Цель авторов – в атмосфере общей открытости вести читателя и слушателя к становлению целостности личности, восстанавливать целостность мира, разбитого на осколки. Знанию-силе, направленному на решение частных проблем, противопоставляется знание-причастие Целому, фантомам ТВ – духовная реальность, доступная только метафизическому мужеству. Идея Р.М. Рильке о работе любви, без которой любовь гаснет, является сквозной для всей книги.