Декабристы - [147]
Есть сведения, что Иван Шипов, в отличие от старшего брата, в начале 1820-х годов отошедшего от заговора, был членом Северного общества и находился в курсе дел Южного. И только после 1823 года, когда была подавлена революция в Испании и наступило почти всеобщее разочарование в революционном способе переустройства общества, он перестал активно участвовать в деятельности заговорщиков>>{1062}.
Вполне естественно, что, готовя в декабре 1825 года военное восстание в Петербурге, диктатор князь С. П. Трубецкой очень надеялся на помощь обоих братьев Шиповых. Я. А. Гордин пишет: «В обширном следственном деле Трубецкого имя Шипова (Сергея. — О. К.) упомянуто лишь дважды — оба раза в связи с ранними декабристскими организациями. А между тем переговоры с командиром Семеновского полка и гвардейской бригады, куда кроме семеновцев входили лейб-гренадеры и Гвардейский экипаж, были одной из главных забот князя Сергея Петровича в конце ноября — начале декабря. Шипов не только носил генеральские эполеты и уже потому был для гвардейского солдата лицом авторитетным, но и обладал большим влиянием на свой полк. А участие в выступлении “коренного” Семеновского полка могло стать решающим фактором. Сергей Шипов, один из основателей тайных обществ, друг Пестеля, казался подходящей кандидатурой на первую роль в возможном выступлении. Его участие было тем более желательно, что полковником другого “коренного” (Преображенского. — О. К.) полка был его брат Иван Шипов, можно сказать, воспитанник Пестеля, Трубецкого и Никиты Муравьева»>>{1063}. Но ни Сергей, ни Иван Шиповы свои части в помощь мятежникам не вывели>>{1064}. По мнению Гордина, инстинкт самосохранения перевесил у братьев все идеологические симпатии>>{1065}. Однако возможно и другое объяснение: зная о личной вражде Пестеля и Трубецкого, они принципиально не хотели помогать диктатору, действовавшему через голову их друга.
Справедливости ради следует отметить, что и особой активности в деле подавления мятежа братья Шиповы не проявили. Так, из трех полков бригады Сергея Шипова два — Лейб-гренадерский и Гвардейский морской экипаж — восстали почти в полном составе. При этом экипаж выходил на площадь на глазах своего бригадного генерала, и он практически ничего не сделал для удержания матросов в казармах>>{1066}.
Когда Аркадий Майборода, конкретизируя свой донос на Пестеля, представил начальству список известных ему деятелей тайных организаций, то под пятым номером он указал своего полкового командира, а под седьмым — генерал-майора Сергея Шипова с пометой «якобы отклонился». Упоминается в показаниях доносчика и Иван Шипов, но уже в качестве действующего участника заговора>>{1067}. И только что арестованному Пестелю следователями одним из первых был задан вопрос о его взаимоотношениях с Сергеем Шиповым.
Придерживавшийся в начале следствия тактики запирательства, Пестель отвечал пространно и расплывчато: «С генерал-майором же Шиповым я очень знаком. Сие знакомство произошло оттого, что отставной генерал-майор Леонтьев был прежде женат на родной моей тетке, а теперь женат на родной сестре г[енерал]-м[айора] Шипова. Когда мы бывали вместе, то всегда очень много разговаривали о службе, ибо большие оба до нее охотники. После выезда моего из Петербурга не получал я однако же писем от него и сам только раз к нему писал чрез майора Реброва, прося об обучении унтер-офицера, из Вятского полка в Петербург посланного»>>{1068}. Вскоре следствию стало известно об истинной роли братьев Шиповых в заговоре. Иван Шипов был привлечен к дознанию, сохранилось его следственное дело>>{1069}. Сергей Шипов к следствию не привлекался, но комиссия собирала сведения о нем.
В конце концов император Николай I оставил без внимания многочисленные свидетельства о причастности Шиповых к заговору. Конечно же, при этом была учтена их позиция в дни, предшествующие восстанию на Сенатской площади. Правда, за возможность нормально жить и продолжать службу братья заплатили очень высокую цену.
Генерал-майор Сергей Шипов прошел жестокую проверку на лояльность, став в прямом смысле слова палачом своих друзей. Вместе с многими другими гвардейскими начальниками он участвовал в церемонии исполнения приговора над государственными преступниками — командовал гвардейским конвоем>>{1070}. Князь Трубецкой вспоминал: «После барабанного боя нам прочли вновь сентенцию и профос начал ломать над моею головою шпагу (мне прежде велено было встать на колени). Во весь опор прискакал генерал и кричал: “Что делаете?” С меня забыли сорвать мундир. Подскакавший был Шипов. Я обратился к нему, и мой вид произвел на него действие медузиной головы. Он замолчал и стремглав ускакал»
