Дедейме - [9]

Шрифт
Интервал

Песня о матери сменилась лезгинкой, и из-за шума Шекер не услышала, как на кухню кто-то вошел.

– Шекер? – голос раздался как будто из другого измерения. – Я тебя ищу повсюду, почему ты здесь? Почему не одета? Что ты здесь делаешь?! – Кухню заполнил аромат дорогих духов, и Шекер обернулась, чтобы посмотреть, от кого он исходит. Зина, ее родная мама, стояла позади и держала за руку нарядно одетую красивую девочку. Шекер на миг показалось, что это сон, в котором она видит себя, держащую за руку маму. Таким сильным было сходство ее с сестрой, только сестра была, в отличие от нее, красивой, умной и счастливой. У сестры не было того пустого бездонного взгляда, по которому Шекер легко можно было узнать в толпе совершенно одинаковых детей.

Вопросы сыпались на Шекер, как град в середине лета. Однажды в такой град она впервые позволила себе ослушаться отца, который велел бежать накрывать машину пледом, а она побежала спасать свою любимицу – вольно гуляющую по саду курочку Рябу. Шекер привязалась к курице два года назад, когда та была еще цыпленком. Не заметив желтый комочек среди травы, она нечаянно наступила ей на лапку, а потом втайне от всех две недели выхаживала ее как родного ребеночка, пока лапка не зажила. Позавчера ее зарезали вместе с остальными курами. Тогда, во время града, она смогла спасти ее, а позавчера – нет. Именно курочки Рябы не хватало до ровного счета, и Ханна сказала, что эта курица – всего лишь мясо, она должна быть съедена до того, как состарится.

Но при чем здесь курочка Ряба? Почему Шекер думает о ней, вместо того чтобы отвечать на вопросы мамы? Вопросы. Какие были вопросы? Почему она здесь? Голос звучал укоризненно, и Шекер почувствовала себя виноватой.

– Я не знаю, – только и смогла вымолвить девочка.

Как она ждала этой встречи, мечтала броситься в объятия матери и больше никогда ее не отпускать! Но сейчас ей совсем этого не хотелось, ее интересовала только Кира. Вид сестры – такой сияющей, яркой, нарядной и счастливой, – наполнил глаза мутной жидкостью, не слезами, нет, эта жидкость застилала глаза и не приносила облегчения. Ударить Киру, бить ее долго, до крови, и приговаривать: «Отдай мне мое. Это мое, мои родители, мое платье, мои серьги, мой дом. Отдай мне жизнь, которую ты украла у меня! Ты не имеешь права, это мое, мое». Она не осознавала, как взяла в руки только что вымытую тяжелую чугунную сковородку и замахнулась.

Когда она очнулась, было очень тихо. Она лежала в комнате, освещенной маленьким светильником. Ее внимание привлекли обои – их можно было разглядывать часами и видеть все новые и новые картинки. Так, сейчас она видела седовласого бородача с длинным колпаком. Он стоял в профиль и исполнял желания. Шекер казалось, что лицо у него доброе, и она его не боялась. Она прикоснулась к холодным обоям и погладила выступы, делающие из бесформенных рисунков человечка. Ей даже захотелось обвести своего бородача фломастером, но не было сил. Она повернулась на спину и посмотрела в потолок. Квадратный светильник отбрасывал мерцающий узор – прямоугольник грязно-белого цвета, который вдруг стал похожим на гробик. Шекер представила себя в этом гробике: спящая красавица в красном атласном платье. Никто не плачет, у всех деловой вид. Ханна суетится насчет поминальной трапезы – надо успеть зарезать кур, накрыть столы, пригласить музыкантов… Нет, музыкантов не будет, вместо них будут плакальщицы. Все вокруг будут плакать, потому что так положено. Только Зина не будет плакать. Шекер не хотелось бы, чтобы ее мама плакала о ней под этот вой. Пока все воют, Ханна подходит к тете Эрке и говорит, что комната Шекер теперь свободна и что Мина, дочь Эрке и любимица Натана и Ханны, теперь будет жить у них и станет их дочерью. Тетя Эрке радуется, а Шекер чувствует, как ее сердце заживо вынимают из груди, – и проваливается в сон.

– Шекер, Шекер, просыпайся! Просыпайся же! – Кто-то настойчиво выталкивал ее из забытья. Она открыла глаза и увидела перед собой Натана. Он был одет и побрит, водитель ждал его в машине, чтобы отвезти на работу.

– Шекер, что с тобой вчера случилось? Что это за обмороки такие? Не ешь, что ли? Люди подумают, что мы тебя не кормим, смеяться будут! Завтра весь город об этом узнает: богатая семья, а дочка в голодные обмороки падает. – Натан хотел успеть отчитать Шекер еще до отъезда на работу, по просьбе Ханны.

– Извини, папа. – Шекер вскочила с постели и зашаталась. – Я ничего не помню.

– Ну ладно, ты спи, вечером поговорим. Я сегодня сам загоню Цыгана.

И тут она все вспомнила.

Часть вторая

1

Эрке дремала, как вдруг почувствовала толчок в бок. Она не сразу поняла, в чем дело, и отмахнулась – очень хотелось спать. Казалось, она только уснула. Накануне был день рождения отца, и она руководила уборкой. Отправив родителей отдыхать, братья и сестры подметали, собирали еду со столов и мыли посуду. Когда они управились, уже начало светать. Но несмотря на усталость, Эрке еще долго не могла уснуть и лежала с открытыми глазами, прокручивая в голове события прошедшего дня.

Заголосил петух. Эрке повернулась на другой бок, сон не шел к ней. И чем это Рая так возмущена? Подошла вчера, бордовая от злости, и начала ей выговаривать:


Еще от автора Стелла Прюдон
Наш с мамой сын

«– Моя мама и красивая, и умная, и успешная. У нее было столько возможностей выйти замуж во второй раз! Но она этого не сделала, понимаешь, не сделала! Она не хотела, чтобы кто-нибудь, не дай бог, меня обидел. Моя мама из-за меня принесла свою жизнь в жертву, а я…Дарина посмотрела на сидящего напротив мужа и опустила голову. Антон кивнул и взял ее за руку, но Дарина тут же руку высвободила…».


Счастье Конрада

«У Конрада Фольксманна, молодого человека тридцати шести лет от роду, в отличие от большинства его сверстников, была цель – стать канцлером Германии. Он уже не помнил, когда ему впервые захотелось этого: то ли когда он прочёл биографию Конрада Адэнауэра и захотел стать похожим на него; то ли когда он вместе с матерью вышел на уличную демонстрацию и, скандируя лозунги за объединение обеих Германий, прошёл насквозь их тихий городок Альтенбург, что к востоку от Лейпцига; то ли когда всего через несколько дней после демонстрации, в которой и он принимал участие, рухнула Берлинская стена, и он осознал, что и он может влиять на политическую жизнь страны…».


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.