Дедейме - [18]
Эрке знала, что мать давно несчастлива в браке. Жизнь с отцом была обязанностью, долгом, который она выполняла. Натан не скрывал, что Ханна не интересует его как женщина, и до нее то и дело доходили слухи о бесконечной череде любовниц мужа. Одной из них, она годилась ему во внучки, он подарил квартиру. Поначалу Ханна плакала и устраивала скандалы, но Натан грубо пресекал ее причитания. Не опровергая и не подтверждая слухов о любовницах, он бросал ей: «Это не твоего ума дела!» – и переставал с ней разговаривать, переставал давать деньги на расходы.
Ханна поначалу хотела уйти от мужа, но дети воспротивились и уговорили остаться, не делать глупостей и забыть. Ханна покорилась, но с тех пор вообще перестала следить за собой, оплыла, сбросила туфли и навсегда переобулась в старые тапочки. Все платья стали ей малы, а новых она не заказывала. Ее постоянной одеждой был халат, а из-под косынки выбивались седые кудри, которые она не считала нужным закрашивать.
Когда Эрке только пошла в школу, Ханна стала бабушкой: у старшего сына, Довида, родилась дочь. Забрав Шекер к себе на воспитание, Ханна опять стала «молодой матерью». Правда, на ее внешности это никак не отразилось.
Раз в неделю Эрке купала Ханну: поставив в ванную табурет, намыливала ее тело мочалкой. «Хор-хор», – просила Ханна, еще потри. Тело Ханны чесалось и зудело, и Эрке со всей самоотдачей пыталась сделать матери приятное. Но она не могла заменить ей любящего мужа. Эрке пыталась уговорить мать одеваться лучше, несколько раз приносила ей сделанные на заказ просторные туфли 42-го размера и красивые, но неброские бархатные, шерстяные и ситцевые платья. Ханна, казалось, была рада этим подаркам. Но убрав их в дальнюю комнату, она больше никогда к ним не прикасалась. Однажды Эрке провела в доме родителей генеральную уборку и увидела, что платья съедены молью, а обувь сжалась и потускнела от сырости. Больше Эрке не делала попыток сделать маму красивой.
Справа от входа был мужской стол, за которым каждый вечер ужинал и принимал гостей отец. Сейчас на нем стоял термос и недопитый отцом чай. Слева от входа был низкий – чтобы не мешать мужчинам смотреть телевизор – женский стол. Кровать отца стояла здесь же, в прихожей, и заслоняла собой запертую на замок дверь на второй этаж. Из двенадцати комнат в доме использовались только три, остальные были заперты и пустовали. На второй этаж ходить строго-настрого запрещалось, но иногда матери требовалось взять что-нибудь оттуда и она отправляла Эрке, потому что самой подняться ей было не под силу. В шести шикарных комнатах все было покрыто пылью, будто законсервирована роскошная жизнь, которой могли бы наслаждаться Ханна и Натан, если бы захотели. Лепнина на потолках, мебель из красного дерева, дорогие кинжалы и ковры ручной работы, все в золоте, серебре. В сервантах – коллекционный импортный коньяк и дорогие вина. В ванной – дорогая сантехника. Это был совсем другой мир, не тот, в котором родители привыкли жить. Они никогда не пользовались этой роскошью, а предпочитали довольствоваться малым.
Эрке пересекла прихожую и прошла по коридору. В маленьком закутке под лестницей, между кухней и туалетом, стояла кровать матери – прямо у входа в большой зал, где проводились зимние праздники.
– Дорогие женщины! – поднимал бокал сидящий во главе длинного прямоугольного стола Натан. – Вам огромный спасибо, что вы поздравили нас, мужчин, в честь наш праздник Красной армии и морского флота. Накануне будет ваша праздник. Мы в тройном размере вас поздравим. Сегодняшний вечер вы огромный дело сделали для нас. Поздравили нас, веселите нас. Вот большая Галя, маленькая Галя, Рая, Зоя, Эрке. Танцуют, нас приглашают на танцы. Это прелесть… это сверхпрелесть!
– Небывалая, – вставил слово Борис.
– Небывалая прелесть, – подтвердил Натан. – Спасибо вам!
– Папа этим тостом сказал, что то, что стол накрыли женщины – это прекрасно. Но папа говорит, что мы на Восьмое марта сами будем стоять у плиты, сами будем готовить обеды и сами будем накрывать столы! – добавил Борис.
– И сами будем кушать, – вставил слово Гарик.
– Наши внуки, дети! Дай бог им здоровья, чтобы мы видели их определены, или, как по-русски, я не могу сказать. Чтобы мы их определили, чтобы они жили, здравствовали, по стопам – как мы вели себя, так чтобы и они по стопам нашим вели себя. У нас в семье курящих нет, пьющих нет, любящих… Любить – это надо, без любви нельзя жить. Правильно я говорю? – Натан посмотрел на присутствующих. Все закивали: «Да, правильно!» – Вот. А в остальном плохой поведений у моей семьи, у моей породы нет. У меня пятьдесят-шестьдесят человек в семье и все они хороший семьянины, мои дети. Дай бог, чтобы они шли по такой традиций, по такой путь и жили-здравствовали.
Едва Натан произнес эти слова, как комнату наполнила музыка. Кто-то включил магнитофон, и дети хором запели:
Эрке на цыпочках пересекла зал и подошла к комнате Шекер, которая примыкала к нему с другой стороны. Дверь была приоткрыта, но не было слышно никакого движения. Очевидно, Шекер еще спит. Эрке заглянула в щелку: Шекер лежала на кровати с открытыми глазами и смотрела в потолок, по ее щекам текли слезы. Когда Эрке открыла дверь, девочка вздрогнула.
«– Моя мама и красивая, и умная, и успешная. У нее было столько возможностей выйти замуж во второй раз! Но она этого не сделала, понимаешь, не сделала! Она не хотела, чтобы кто-нибудь, не дай бог, меня обидел. Моя мама из-за меня принесла свою жизнь в жертву, а я…Дарина посмотрела на сидящего напротив мужа и опустила голову. Антон кивнул и взял ее за руку, но Дарина тут же руку высвободила…».
«У Конрада Фольксманна, молодого человека тридцати шести лет от роду, в отличие от большинства его сверстников, была цель – стать канцлером Германии. Он уже не помнил, когда ему впервые захотелось этого: то ли когда он прочёл биографию Конрада Адэнауэра и захотел стать похожим на него; то ли когда он вместе с матерью вышел на уличную демонстрацию и, скандируя лозунги за объединение обеих Германий, прошёл насквозь их тихий городок Альтенбург, что к востоку от Лейпцига; то ли когда всего через несколько дней после демонстрации, в которой и он принимал участие, рухнула Берлинская стена, и он осознал, что и он может влиять на политическую жизнь страны…».
Меня зовут Рада. Я всегда рада помочь, потому что я фиксер и решаю чужие проблемы. В школе фиксер – это почти священник или психоаналитик. Мэдисон Грэм нужно, чтобы я отправляла ей SMS от несуществующего канадского ухажера? Ребекка Льюис хочет, чтобы в школе прижилось ее новое имя – Бекки? Будет сделано. У меня всегда много работы по пятницам и понедельникам, когда людям нужна помощь. Но в остальные дни я обычно обедаю в полном одиночестве. Все боятся, что я раскрою их тайны. Меня уважают, но совершенно не любят. А самое ужасное, что я не могу решить собственные проблемы.
Повесть посвящена острой и актуальной теме подростковых самоубийств, волной прокатившихся по современной России. Существует ли «Синий кит» на самом деле и кого он заберет в следующий раз?.. Может быть, вашего соседа?..
Переживший семейную трагедию мальчик становится подростком, нервным, недоверчивым, замкнутым. Родители давно превратились в холодных металлических рыбок, сестра устало смотрит с фотографии. Друг Ярослав ходит по проволоке, подражая знаменитому канатоходцу Карлу Валленде. Подружка Лилия навсегда покидает родной дом покачивающейся походкой Мэрилин Монро. Случайная знакомая Сто пятая решает стать закройщицей и вообще не в его вкусе, отчего же качается мир, когда она выбирает другого?
Это книга об удивительном путешествии нашего современника, оказавшегося в 2057 году. Россия будущего является зерновой сверхдержавой, противостоящей всему миру. В этом будущем герою повести предстоит железнодорожное путешествие по России в Москву. К несчастью, по меркам 2057 года гость из прошлого выглядит крайне подозрительно, и могущественные спецслужбы, оберегающие Россию от внутренних врагов, уже следуют по его пятам.
"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.
Героиня романа Инна — умная, сильная, гордая и очень самостоятельная. Она, не задумываясь, бросила разбогатевшего мужа, когда он стал ей указывать, как жить, и укатила в Америку, где устроилась в библиотеку, возглавив отдел литературы на русском языке. А еще Инна занимается каратэ. Вот только на уборку дома времени нет, на личном фронте пока не везет, здание библиотеки того и гляди обрушится на головы читателей, а вдобавок Инна стала свидетельницей смерти человека, в результате случайно завладев секретной информацией, которую покойный пытался кому-то передать и которая интересует очень и очень многих… «Книга является яркой и самобытной попыткой иронического осмысления американской действительности, воспринятой глазами россиянки.