Дебюсси - [27]

«Я все еще совсем растерян: неожиданный и грустный конец истории, о которой я вам рассказывал. Конец банальный, со сценами, а также словами, которые никогда не следовало бы произносить. Я замечал, что со мной творится нечто странное: в тот момент, когда с ее уст слетали столь жестокие слова и упреки, мне казалось, что она говорит мне что-то очень приятное! Фальшивые ноты (увы, реальные!) накладывались на звуки, которые звучали в моей душе, резали мой слух так, что я почти не мог осознать происходящего. Однако мне пришлось это понять. Я слишком много пережил, натыкаясь на эти шипы и колючки. Мне понадобится много времени, чтобы вернуться к моему творчеству. К искусству, которое лечит любые раны. (Вот в чем заключается ирония: муки творчества всегда причиняют страдания, но все, кто их переживает, в итоге получают облегчение.) Ах! Как же я был влюблен в нее! Однако по определенным признакам я чувствовал, что она никогда не сделает встречных шагов и останется глухой ко всем моим попыткам завоевать ее сердце! Теперь мне остается лишь узнать: было ли в ней то, что я искал? Не была ли она никем и ничем? Несмотря на все, я оплакиваю потерю Мечты о мечте! Возможно, так мне будет легче перенести эту потерю!»

В этом письме ничто не указывает на то, что возлюбленной Дебюсси была именно Камилла Клодель. В то время молодая женщина состояла в прочной любовной связи с Огюстом Роденом. Трудно представить, что она могла одновременно поддерживать интимные отношения с музыкантом и вдохновлять его на столь пылкие чувства. Личность возлюбленной Дебюсси так и осталась нераскрытой. Следует отметить, что если в письме речь идет о разрыве отношений, то это вовсе не означает, что разрыв был окончательным. Возможно, автор находился под впечатлением от бурной сцены с Габриэль Дюпон, что в итоге привело их к разрыву. Молодые люди, возможно, ссорились из-за того, что не имели возможности продолжать жить вместе, поскольку Дебюсси вновь поселился у своих родителей. В письме он просит Робера Годе адресовать ему письма на Берлинскую улицу, дом 27, а не на улицу, где он снимал у Этьена Дюпена меблированную комнату. И, наконец, если Дебюсси нельзя назвать экстравертом, у него все же было несколько друзей, которым он открывал свою душу. Следует признать, что он ни разу не заикнулся о том, что у него была любовная связь с Камиллой Клодель. Да и сама Камилла не делала подобных признаний.

Дебюсси нравилась исполненная ею в бронзе (или в гипсе) скульптура «Вальс», стоявшая на его рабочем столе до конца его дней. Столь трогательная привязанность музыканта к этому предмету вовсе не свидетельствует о том, что он хранил память о прошедшей любви… Достаточно вспомнить, что Дебюсси был неравнодушен к произведениям искусства и дорогим безделушкам. Впрочем, у него были и другие талисманы, с которыми он никогда не расставался. Например пресс-папье. Он называл его Аркель — по имени короля из оперы «Пеллеас и Мелизанда».

И все же главным событием 1890 года для Дебюсси стала встреча со Стефаном Малларме.

До этого времени композитор, как правило, сочинял свои лучшие музыкальные произведения на стихи своих любимых поэтов. Однако они либо давно ушли из жизни, либо он никогда с ними не встречался, как, например, с Верленом и Полем Бурже. Что же касается литературных произведений Катюля Мендеса или Вилье де Лиль-Адана, то нельзя сказать, что они вдохновляли композитора до такой степени, чтобы он довел свою работу до конца. Дебюсси не раз встречал Малларме на концертах скрипача Ламурё[71]. Композитор, словно зачарованный, наблюдал, как поэт делает какие-то записи в своем блокноте. Дебюсси однажды уже брался за его стихи, когда в феврале 1884 года сочинил романс, посвященный Мари Бланш Ванье. Это была поэма «Видение». Малларме не был знаком с этим произведением композитора, опубликованным лишь в 1926 году. Этот романс был одним из тех, которые Дебюсси хранил у себя как память о лучших временах.

Зато Малларме при посредничестве поэта-символиста Андре Фердинанда Герольда (1865–1940), который был другом как музыканта, так и писателя, познакомился с вокальным циклом Дебюсси «Пять стихотворений Бодлера» и был восхищен красотой музыки. Поль Фор (1872–1960), молодой поэт и драматург, основатель «Театра искусства», хотел поставить спектакль по опубликованной в 1876 году поэме Малларме «Послеполуденный отдых фавна», предварив ее «короткой музыкальной увертюрой». Малларме одобрил этот проект. Спустя некоторое время, в конце 1890 года, Андре Фердинанд Герольд познакомил Дебюсси с поэтом. Спектакль «Послеполуденный отдых фавна» должен был состояться 27 февраля 1891 года, затем последовала двухнедельная отсрочка, а затем он и вовсе был снят с репертуара по причине отсутствия увертюры. Письмо Дебюсси от 12 февраля, адресованное другу Годе, проливает свет на это событие. Композитор в то время переживал любовную драму, что отнюдь не способствовало творческому вдохновению, необходимому, в частности, для успешного завершения столь ответственного музыкального проекта. В самом деле, Дебюсси предполагал сочинить похожий на прелюдию триптих, включающий прелюдию, интерлюдию и финальный парафраз. Композитор продолжал работать над этим произведением вплоть до сентября 1894 года, но в результате ограничился лишь прелюдией.